Для меня 80-е годы были довольно смутными, как в увлечении рок-музыкой, так и в личном, житейском плане. Хотя в жизни произошли и положительные изменения: я женился на любимой девушке, у нас появился любимый сын, и жили мы отдельно от родителей! Но на этом список хороших новостей почти заканчивается. Страна все больше увязала в стагнации, а нудный семейный быт полностью подавил мое увлечение музыкой. Несколько переездов из кваритры в квартиру вынудили меня раздать/выбросить всю скудную технику (магнитофон «Маяк», усилитель «Радиотехника» с колонками, вертушка «Вега»), впрочем, небольшую коллекцию винилов я оставил, и только недавно подарил ее своему племяннику Роме. Теперь он слушает Ziggy Stardust в оригинале!
Впрочем, несколько позже были и положительные моменты, которые повлияли на мою дальнейшую карьеру. И помогло мне в этом страстное увлечение рок-музыкой!!!
Как я уже упоминал ранее, английский язык в школе у нас не был в почете, пока я не стал слушать записи Birds и Rolling Stones, пока не взял в руки первый в своей жизни диск Paranoid, пока не выучил наизусть, пусть своими словами, весь «белый альбом». С тех пор толстенный словарь Миллера стал моей настольной книгой, и когда мне попадались альбомы с напечатанными текстами на вкладках, я с упоением брался переводить все песни подряд. Часто были и разочарования. Зная все слова, я практически не мог связать их в отдельные фразы; я мог слегка уловить смысл, но не мог внятно пересказать текст песни. И когда меня, уже прослывшего знатоком английского, спрашивали: «О чем поют в этой песне?», я обычно отвечал уклончиво: «Про любовь…». С друзьями мы разговаривали фразами из песен. В творчестве Beatles таких цитат было много. А хоронить себя я завещал под оркестр, играющий «Electric Funeral». Привязались тогда и, как сказали бы сейчас, мемы. Знаменитая фраза Элиса Купера «I've Gotta Get Out of Here» преследует меня до сих пор,
Попутно, пополняя словарный запас, я «впитывал» и произношение. Хотя разброс примеров был обширный: от классических дикторов Би-Би-Си до развязного кокни группы Madness. И я однажды был удивлен, когда обучавшиеся в нашем отделе индусы сообщили, что у меня американское произношение.
Очень важный опыт живого общения я получил не только с индусами, но и с настоящими англичанами, которые работали на монтаже тяжелого пресса на нашем заводе. В связи с болезнью переводчика меня направили сопровождать одного из них из Москвы в Орск, (на заводе я уже прослыл англоговорящим, хотя и испорченным рок-музыкой). После этого я сдружился со всей бригадой, мужики были веселые, кутили с нашими девчатами, а один из них даже увез подругу в Шеффилд, где они до сих пор, надеюсь, живут в любви и согласии. Так вот, спросив, кто у меня любимый исполнитель, они из следующей «побывки» на Туманный Альбион привезли мне альбом D. Bowie «Ziggy Stardust», Pink Floyd «Relics», Police «A Ghost in the Machine» и почему-то альбом Dexy's Midnight Runners (как я позже выяснил, просто потому, что он был тогда на первом месте в хит-параде). И это были последние диски моей коллекции… В общении с англичанами я значительно обогатил свои представления о Британии. Мне много рассказывали о королевской семье, о леди Ди, о Тэтчер, о войне на Фолклендах, о панках; привозили газеты, из них я узнал, например, об особенности третьей страницы газеты Sun… А увидев в одном из журналов рекламное объявление сигарет (марку не помню, какие-то Low Tar с парящим голубем на фоне облаков), я тайно возмечтал научиться делать такие объявления. По крайней мере эта мечта впоследствии сбылась… В общем, я в течение года пережил первый в своей жизни мягкий культурный шок.
Затем началась моя семейная жизнь. Рождение сына, переезды, бытовые проблемы, совсем другие заботы… Музыка постепенно отходит на второй и даже третий план. Основная информация теперь поступала по телевизору. А там было засилье итальянцев и Modern Talking. Перестройка широко шагала по стране, а вместе с этим стремительно пустели полки магазинов, росло раздражение в очередях, и в то же время забрезжила надежда, что вскоре наступят перемены…
Я работал в конструкторском отделе, где главной мечтой инженеров и особенно их жен была командировка «на монтаж» в одну из жарких стран. Наш завод экспортировал продукцию более чем в 40 стран, поэтому сотрудники периодически выезжали на шеф-монтаж оборудования на срок от 1 до 3 лет, кому как повезет. Оттуда все привозили автомобили, желанной мечтой была «Волга», но и «Жигулям» были довольны. Из меня конструктор был никакой, я больше специализировался по стенгазетам да по концертам худ. cамодеятельности, но вот Тяжпромэкспортом была предложена поездка в Венгрию на 2 месяца, конечно, ни один здравомыслящий инженер не согласился; за 2 месяца там можно заработать разве что магнитофон. И, конечно, послали меня. Это был октябрь 1989 года.
Прибыли мы с группой таких же простаков, как и я, в Дунауйварош аккурат в мой день рождения, 4 октября. Разместились. С целью отметить прибытие отправились в супермаркет, где ребята сразу набросились на рижские шпроты, голландскую ветчину в банках и «Московскую» водку. Один парень решил купить спички, возвращается от ларька с кислой физиономией: «Блин, купил спички! Отдал огромную бумажку, а на сдачу получил вот это…» В руке была горсточка мелочи. Из потрясшего нас еще запомнились коммерческие киоски с разными ценами на один и тот же товар, продавцы с внимательным, но ненавязчивым словом «тешек», и местные водители, уступающие дорогу пешеходам на зебре. Это был культурный шок №2.
Вечерами я смотрел канал «Super Channel», где круглосуточно гоняли «Ламбаду», Джейсона Донована и Белинду Карлайл. Вот тут я немного оживился, и старое, давно забытое чувство понемногу возвращалось в мою зачерствевшую было душу. Естественно, я купил магнитофон (денег хватило только на китайский двухкассетник), ну а с ним пришла и музыка.
Падение Берлинской стены я наблюдал практически онлайн, и в начале декабря вернулся, пожалуй, в другую страну.
Новый директор, которого прислали из министерства, в русле последних веяний решил налаживать прямые внешние связи, и кадровики стали искать по всему заводу людей, знающих иностранные языки. А поскольку я еще и рисовал, мне предложили заниматься рекламой в отделе внешних связей. Так я попал в заводскую «элиту». Опять же спасибо, тебе, мистер рок-н-ролл!!!
Летом 90-го наш отдел организовал международную выставку, где я был основным администратором. Пригласили венгров, индусов, пакистанцев, англичан. Выставка прошла на высшем уровне, я был в зените славы, примерно как на дискотеке 80-х. И представьте себе ситуацию, ну прямо как в кино. Директор вызывает меня и говорит: «Ты отличился на выставке. Но тебе надо еще поучиться. Выбирай страну, куда тебя направить на стажировку, ищи организацию, составляй программу». Пожалуй, такой «везухи» в жизни у меня больше не было. Я выбрал Англию, обратился к англичанам, которые работали у нас на выставке, и они составили мне программу на 4 недели: 2 недели теоретических курсов маркетинга и рекламы, неделя стажировки в типографии и неделя стажировки в коммерческой фирме.
Итак, в канун Советского Рождества 1991 года я прилетел в а/п Хитроу. Я был достаточно самостоятельным молодым человеком, и до того, мотаясь в Москву 1-2 раза в месяц, привык к одиночеству, легко ориентировался в незнакомой местности, знал устройство гостиниц, аэропортов, вокзалов и т.п. Поэтому, как и было условлено, я первым делом нашел телефон-автомат и набрал номер моего встречающего, его звали Пол. Он сообщил, что будет минут через 10. Я еще подумал, как он так быстро доедет до аэропорта, мне было невдомек, что это номер мобильного телефона. Через несколько минут мы встретились, сели в Ford Granada и поехали. Оказалось, что телефон был встроен в интерьер автомобиля, позволял осуществлять громкую связь, а по дороге он подробно разъяснил мне принцип работы сотовой связи. Это и было начало моего третьего и самого большого культурного шока.
Вот перечень того, что меня поразило в Англии более всего и чего я не встречал позже в других странах.
Ночная разметка дороги, так называемые «cat's eyes» – встроенные в разделительную полосу шоссе стеклянные «окошки» со светоотражающими элементами, отлично помогают в ночной езде.
Весьма учтивые портье и официанты, они называли меня «sir», за что мне было несколько неловко. Подавая английский завтрак на тарелке, обязательно предупреждают: «bit hotter, sir».
Сам английский завтрак. Поначалу казался очень вкусным. Жареная яичница с грибами, ветчиной и картошкой, все это буквально плавает в жиру. Но когда это ешь каждое утро неделю, другую, на третью появляется отвращение. А я-то думал, что английский завтрак – это порридж, ан нет, англичане мне сказали, что это «континентал».
Самая противная бытовая проблема – отсутствие смесителей в ванной. Для нашего человека непостижимо. Умываться надо, заткнув слив пробкой и набрав воду в раковину. Так же стирают носки, моют посуду. Я, конечно, так не делал, западло… Умывался кипятком, периодически остужаясь из холодного крана. Душ, правда, был «человечий».
Приятно удивило лондонское метро. Несколько шокировал лифт вместо эскалатора, но зато с удовольствием слушал нежный женский голос-предупреждение: «stay clear off the door». Разбросанные газеты, грязь – да, это есть. Бомжи на улице спят на картонках. Это все было новым для меня.
Английский язык у англичан вовсе не английский. По крайней мере, нас не так учили в школе. Самое яркое впечатление было от того, КАК они говорят, вернее, произносят слова – с невероятным напряжением губ, щек и, наверное, языка. Поэтому у англичан ярко выраженные ранние морщины вокруг рта. ЧТО они говорят – обороты речи, которыми не пользуются разные индусы и прочие немцы: «isn't it?» «does she?» – сплошь и рядом. Пока ты напрягаешься и с трудом распутываешь эту заковыристую фразу, англичанин успеет сказать еще три. И ты теряешь нить разговора. Поэтому я ценил беседы с интеллигентными англичанами. Они, понимая, что я «не волоку», опускались на одну ступень со мной и говорили моим языком. А молодежи было пофиг. В пансионате на курсах, куда меня в первый же вечер определили, молодые люди разговаривали так бегло, что я не понимал 80% сказанного. Додумывал только по смыслу. А однажды пришлось разговаривать с работягой-кокни – так у того и вовсе были галушки во рту.
Вот такие «новеллы», как говорит один известный юрист, меня поразили в Англии. Мог бы много еще рассказать, как я обучался на курсах маркетинга, проходил так называемую практику на фирме, но, наверное, это не всем интересно. А эпический фэйл всей моей поездки, да и, наверное, всей жизни, был в том, что я, находясь на практике под Манчестером, отказался от поездки в Ливерпуль, и предпочел съездить в Шеффилд к моим старым знакомым Джеффу и Ирине, о которых я писал ранее. Время, конечно, провели хорошо, упились, как говорится, по-русски… Но этот Liverpool missing я до сих пор себе не прощу.
Позже я побывал в Лондоне еще два раза, объездил почти пол-Европы, в отелях смотрел MTV, покупал кассеты и компакт-диски любимых исполнителей, но по-настоящему музыка вернулась в мой дом только с приходом интернета.
