Так мы называли счастливчиков, имеющих коллекции дисков. Это был довольно разнородный контингент. Первых дискоманов можно было в какой-то степени назвать альтруистами. Это были любители бит-музыки, которые умудрялись доставать диски по разным, как у нас говорили, каналам. Главными поставщиками новинок были «выездные» персоны, в Орске в основном – спортсмены.
Дискоманы первой волны считали себя элитой, они, чрезвычайно гордясь своими коллекциями, великодушно давали «списывать» музыку своим друзьям, которые уже распространяли записи по магнитофонным катушкам более широкому кругу любителей. Именно по такой цепочке «Велосипедист Юра Лаврушкин» – «Дискоман Слава Сахацкий» – «Друг дискомана, он же наш двоюродный брат Петя» – «братья Супер» мы и получили первые записи на магнитофон «Днiпро». К слову, наш брат Петя – первоклассный токарь, он выточил нам резиновый ролик увеличенного диаметра, который, будучи надетым на основной вал лентопротяжного механизма, позволил писать музыку на скорости 19,6. Так что, почти с самого начала своей «музыкальной карьеры» мы имели возможность слушать музыку хорошего качества.
В начале 70-х «элитных» дискоманов в городе было 5-6 человек. О них я уже рассказывал ранее. Высокого класса аппаратуры у них не было.
«Зденек» Здобин уехал в Ташкент, а вместо него в студии звукозаписи обосновался Женя Самсонов (в настоящее время - москвич). Интеллектуал и перфекционист, как сказал бы известный ныне певец. У него у первого в городе появилась фирменная техника, и он учил нас бережно относиться к пластинкам.
(Я тоже попытался стать дискоманом. Пока брат служил в рядах Советской армии, я купил у Слона запиленный диск Ten Years After. («Watt»). Это было в 1973 году, и он в городе «не пошел». Я записал его двум своим друзьям, а впоследствии поменял на битловский сборник , страшно напомаженный одеколоном. Кроме этого, являлся владельцем привезенных братом из армии дисков Moody Blues и Imagine, а в 1976 году мы с братцем купили в Омске новейший диск Nazareth «Close Enough to Rock'n'Roll» за 60 рублей. Продал его нам человек, которого звали в Омске «Большой Белый Вождь» (судя по комплекции), и если есть среди читателей сего опуса омичи, они обязательно вспомнят его… Так же, как и легендарную группу «Славяне», которая привезла в Орск живой рок-н-ролл.).
А к 1975 году в Орске, как грибы, невесть откуда повыскакивали юные коллекционеры, молодые, голодные волчата. Они-то и поставили это дело на коммерческие рельсы. При стоимости диска 45-50 рублей (более достойные стоили 60-70) они давали списывать музыку молодежи за 5 рублей (чуть позже цена снизилась до трешки). После десяти перезаписей диск себя окупал, а аппаратура в их квартирах крутилась практически круглосуточно. Никто уже не ходил в студию, у каждого любителя музыки был свой «поставщик» услуг. Эти ребята были тоже очень разные. Был Толя Бирюков, который слыл рафинированным хард-рокером и собирал только «команды» типа Deep Purple, Nazareth, Uriah Heep. Был тихий, как веревка, Коля Вдовенко, на вид – простецкий рабочий парень, не носивший ни джинсов, ни длинных волос, но у которого музыку писало пол-города. Он упрямо диски называл пластинками, тем самым подчеркивая свою отстраненность от общей массы поклонников западных шмоток и сленга. Был весельчак Коля Фирстов, вышедший, похоже, из «ништяковской» среды, с короткой челкой – вылитый Дэйв Хилл (да и Slade были его любимчиками); очень адекватный и позитивный паренек. Но все равно, собирали они примерно одинаковую музыку, эту мэйнстримовскую фигню, которая меня, как продвинутого слушателя Топ-20, уже не устраивала. Я тщетно пытался их увлечь чем-то новым, но никто не хотел рисковать и завозить диски неизвестных им исполнителей.
Пока я не познакомился с братьями Ермолаевыми. Старший, Володя, был студентом, младший, Витя, тогда еще учился в школе. У них был какой-то серьезный «канал» в Ленинграде. Именно их я и вовлек в волшебный мир хит-парадов, и они, почувствовав свежие веяния и, неожиданно полюбив «новинки мировой рок-и поп музыки» {(с) Голос Америки}, стали привозить в Орск диски групп, о которых никто тут и не слыхивал. Причем действовали оперативно. Мы придерживались правила: «Сегодня в Топ-20 – через 2 недели в Орске». (Утром в газете – вечером в куплете). Через них я смог «протолкнуть» практически всех своих любимцев: Mud, Showaddywaddy, Bay City Rollers, Rubettes, Alvin Stardust, Gary Glitter, Rod Stewart, David Bowie, чуть позже - 10cc, John Miles, Sparks, ELO, Supertramp, Tina Charles, Donna Summer, Kate Bush, Fox, и, соответственно, Yellow Dog, City Boy, Be-Bop Deluxe, Hot Chocolate, Thin Lizzy, даже Stylistics! Ну а потом уже – Dire Straits, Stranglers, Elvis Costello, Blondie, Police, Nick Lowe, Boomtown Rats, Tom Robinson Band, Gary Numan, Madness, далее список предсказуем… Согласитесь, редкий городок типа нашего мог похвастать такой коллекцией!
И вот я думаю: если бы я не поймал когда-то на своем «Альпинисте» радио Кувейт… Этот потрясающий набор исполнителей вряд ли появился бы в задрипанном Орске, во всяком случае, 70 процентов групп из этого списка никогда бы не попали на вертушки и катушки местных меломанов. Панки и музыка новой волны вообще пронеслись бы мимо. Думаю, что в широких массах, конечно, эта музыка не нашла отклика, но кто-то получил свою долю удовольствия, и, возможно, повысил свою музыкальную культуру благодаря и моим скромным усилиям…
На этом примере можно изучать роль личности в истории. Мое мнение таково: конечно, на отдельно взятом отрезке времени, в отдельно взятом городе какая-то личность вроде меня и тех братьев может повлиять на то или иное событие, явление, течение. Однако в общем большом болоте это будут только круги на воде – возмутились, разошлись, и опять все успокоилось. После того, как активная деятельность братьев Ермолаевых закончилась (отучились и уехали из города), все вернулось на круги своя – к середине восьмидесятых в городе царствовали C.C.Catch, Ottawan, Чингизхан и прочий диско-отстой с итальянцами.
Дискотеки 80-х – убийцы рок-н-ролла
Вот мы и плавно подошли к этой теме.
Надо сказать, первый интерес к дискотечному движению я проявил в 1977 году, когда с мамой приехал в Ташкент к сестре. В то время там гремела дискотека «Ильхом», о ней писали газеты, снимались даже ТВ сюжеты. Я к тому времени уже сгорал от желания как-то применить на практике полученные знания и информацию, и нутром чувствовал, что поможет мне в этом только дискотечное движение. Которое тогда было уже популярно и имело поддержку комсомольско-молодежных властей. Однако тогда в этот театр мне попасть не удалось, и поездка в Ташкент закончилась всего лишь приобретением у тамошних фарцовщиков польской пластинки Procol Harum и польских же джинсов из синтетической ткани.…
Вернулся я к этой теме только через три года. В то время я работал скромным инженером-конструктором, особых профессиональных успехов не достиг, хотя был популярен в отделе по другим показателям: когда наставала пора общесоюзных праздников (Новый год, 8 марта и т.д.) или каких-то культурных мероприятий, меня за месяц (!) до этого спускали в подвальный красный уголок, где я с увлечением делал масштабные стенгазеты, с рисованными шаржами на сослуживцев и собственноручно написанными стихами. Раз в год меня, как и других молодых специалистов, отряжали в совхоз на уборочную, месяца эдак на два с половиной-три. В общем, понятно, какой из меня был конструктор… Однажды моя соседка по кульману сделала предложение, от которого я не смог отказаться: ее партнер по туризму, зам. Первого секретаря горкома комсомола, собирает команду для организации городской дискотеки; а я, кроме того, что имел репутацию главного рисовальщика стенгазет, прослыл еще и главным хиппо-диско-и битломаном на заводе. По старой привычке носил еще длинные волосы, и старался где-то раздобыть обтягивающие джинсы. На тот момент я, правда, уже не шагал в ногу с хит-парадами, так как начались в моей жизни девчонки, свидания, долгие провожания, и т.п. К тому же волна любимого мною рок-н-ролла стала слегка спадать, отступая под напором диско. Но все совпало в тот момент: я был в разладе с моей любовью (впоследствии ставшей женой!), у меня появилось свободное время, и опять же, мне хотелось делом ей доказать, что кое-что могу и значу в этой жизни! В общем, меня назначили старшим и поручили сколотить команду. Я набрал пару–тройку друзей, каждый из которых наотрез отказался быть ведущим. И хотя это в мои планы не входило, я вынужден был уступить комсомольскому начальству и стал-таки первым официальным диск-жокеем города Орска!
Я не был публичным человеком, и раньше никогда не выступал на публике, в школе и институте робел перед аудиторией, и вдруг такое… Забегая вперед, скажу, что это диск-жокейство дало мне хороший опыт общения и сняло все юношеские комплексы и фобии.
Притащил я из дома всю имеющуюся аппаратуру – магнитофон «Маяк-203», вертушка «Вега-101», усилитель «Радиотехника». Дали нам электретный микрофон, огромные колонки, прожектора. Выделили помещение кафе «Радуга» - огромный пустующий зал с кухней и кухарками. Разрешили продавать билеты по рублю и брать ВСЕ деньги себе! (Видать, очень хотелось по звездочке прибавить, и это ведь сработало! Первый секретарь горкома комсомола был переведен в горком партии, а его заместитель стал Первым секретарем!). «Итак, валяйте!».
Ну, что я мог предложить местной публике? Только записи из своей фонотеки. А они у меня были на тот момент – см. выше. Я стал составлять программу, ведь в моем понимании, дискотечный сеанс должен быть как музыкальный спектакль с картинками. Ну, и носить, конечно, просветительский характер. К нам прислали начальника отдела культуры Ильясова, который дал предписание выдерживать репертуар в следующем соотношении: 70 процентов отечественной музыки, 30 процентов зарубежной. В качестве компромиссного материала я привлекал передовую советскую музыку. Первой моей программой (19 июля 1980 г, в день открытия московской олимпиады) был пересказ рок-оперы «Звезда и смерть Хоакима Мурьеты», во второй части плавно переходивший в разнузданный рок. Заданное процентное соотношение никак не хотелось выдерживать, но, слава Богу, никто с секундомером и не сидел. Вторая программа была посвящена альбому “The Wall” Pink Floyd! Третья – феномену «новой волны». Народ лихо отплясывал под звуки Police, Blondie, E.Costello!!! Сеансы нашей дискотеки «Studio R» пользовались бешеной популярностью. Билеты распределяли по разнарядке среди комсомольских организаций города, молодежь приходила группами, усаживалась за столики, кухня готовила еду, официанты обслуживали, разрешалось подавать шампанское. Люди приходили как в театр, дамы наряжались по-вечернему, кавалеры «забивали» им лучшие места… Всего в кафе было 120 мест, вечера проводились два раза в неделю, таким образом, недельная выручка от билетов в сумме 240 рублей делилась на четверых участников команды – по 60 руб. в неделю на брата – неплохо для конструктора-неудачника! В перерыве между отделениями мы позволяли себе выпить коньяку, что придавало особый тонус и помогало нам, как сказал бы Gary Numan, стать «electric».
Проработал диджеем я чуть более двух месяцев, а потом пришла пора расстаться с любимым делом: я учился заочно и выходил на дипломную финишную прямую. Электретный микрофон я передал своему новому приятелю Володе Сипачеву (будущий основатель «Радио Рокс» и председатель правления банка «Аэрофлот»). Вместе мы подготовили обширную программу про Высоцкого, и я в начале октября, прямо в свой день рождения, душевно попрощался с публикой. Позже, правда, я периодически устраивал вечера по приглашению то в пединституте, то в ДК машиностроителей; в кафе «Радуга» появился всего лишь раз, и, посмотрев, как работает и что играет новый ведущий (уже не Володя), понял, что история опять закончила свой позитивный виток на мне…
Восьмидесятые годы, по сути, стали «годами застоя» для рок-н-ролла. Думаю, на это было несколько причин. Во-первых, коммерциализация и, следовательно, распространение в массы лишило рок-музыку признака элитарности. А, соответственно, упал и интерес к ней у той самой элиты. Кроме того, на эти годы пришлась смена поколений рок-музыкантов. Шестидесятники исчерпали свои творческие ресурсы, семидесятники, поэкспериментировав в духе Сержанта Пеппера, тоже начали распадаться, а новые музыканты взяли на вооружение появившиеся тогда электронные достижения, которые свели на нет все усилия предыдущих поколений. Выросла генерация пластмассовых Space, Duran Duran, Depeche Mode. Заранее извиняюсь перед поклонниками этих групп, но я в данном случае выражаю лишь собственное мнение. Не зря именно в то время появился лозунг «Рок-н-ролл мертв».
Ништяки vs Хиппари
Это была для нас очень больная тема. Сейчас смешно вспоминать об этом практически карикатурном противостоянии, но тогда…
Не знаю, правда ли это, но еще в те годы мы были уверены, что понятие «ништяк» – чисто орский феномен. Они стали местной достопримечательностью, ходили сотни анекдотов про ништяков, и даже существовала распространенная шутка, что на гербе Орска должна быть нарисована наша знаменитая старая башня, мохеровая фуражка и старогородской пирожок. Типичный образ ништяка: короткая стрижка, золотые фиксы, наколки, уголовный жаргон. Прикид: летом – огромная, теплая мохеровая фуражка, олимпийка, штаны с мотней, домашние суконные тапочки; зимой – норковая шапка-обманка, расстегнутое пальто, из-под которого выглядывала та же олимпийка, и боты «прощай, молодость». Почему? Пусть разбираются психологи, но персонаж, согласитесь, вырисовывается колоритный! Они перемещались группами, иногда присаживались прямо на проспекте «по-тюремному», на корточки, в кружок. В центр ставили магнитофон или транзисторный приемник, и дружно грызли семечки. Места их посиделок потом можно было определить по аккуратному кольцу из кожуры семечек и окуркам. Походка у ништяка тоже была запоминающейся – это была походка смертельно больного туберкулезом и язвой желудка человека. Лицо было украшено мученической улыбкой, а распальцовка новых русских, похоже, имела происхождение именно от орских ништяков.
Типичный «хиппарь» Орска начала 70-х: самопальные обтягивающие тазовую часть штаны, клешеные от бедра, рубаха с длинным острым воротником, трикотажная безрукавка-«лапша», ботинки на платформе, прическа а-ля Гиллан (не у всех, конечно). Жаргон… ну, наверное, он был универсальный, так как с коммуникацией у хиппарей было все в порядке: они часто посещали Москву и Питер, студенты навещали родной город и привозили новые словечки. Чувак, чувиха, шузы, хайр, трузера… Походка «хиппарей» была вальяжной, они дефилировали по проспекту, слегка волоча ноги, что, возможно, было обусловлено утяжеленными «платформами»
Соответственно, существовал ярый антагонизм ништяков и хиппарей. Противостояние имело идеологическую основу. Ништяки считали себя патриотами и не признавали западную культуру, поэтому преследовали хиппарей за все: за прическу, за прикид, за увлечение рок-музыкой, за независимые мысли, за ту же свободную походку. Иногда это заканчивалось мордобоем. Понятно, кому доставалось…
Во второй половине 70-х, со спадом явно выраженной «хипповской» моды, это противостояние стало сходить на нет, а в восьмидесятых исчезли и сами ништяки. Они остались лишь в анекдотах, да в воспоминаниях типа этого скромного рассказа.
