Краткая справка о месте проживания. г. Орск (Оренбургская область), кол-во жителей в самое лучшее время – 280 тыс. В советскую эпоху был известен своими холодильниками и местным НПЗ, старогородскими пирожками и колоритными «ништяками». Город ни хрена не студенческий, поэтому рок-культура и все новинки музыки, моды до нас доходили с пятилетним опозданием.
Сижу на работе, ваяю что-то на своем минике, параллельно слушаю… кто это? Crystal Gale. Вау! Если бы кто-то 35 лет назад мне сказал, что я буду на работе в фоновом режиме слушать (в широчайшем ассортименте!) ту музыку, что я с трудом «выцарапываю» с эфира BBC World Service, я бы счел его сумасшедшим, а то и диверсантом! Но… все по-порядку.
In the Beginning...
Для того, чтобы читателю было понятнее, не обойтись без краткого описания моего бэкграунда. Итак, в середине 60-х у нас была большая, дружная семья. С творческим уклоном. Папа увлекался фотографией, был заядлым рыбаком, в молодости с мамой они собирали большие веселые компании, и, естественно, у нас был громадный приемник «Минск» с завораживающими названиями городов на шкале : Дублин, Щецин, Будапешт, Бухарест, Брашов … и граммофон «Эльфа» ярко-красного цвета, играющий стальными иголками (одна была корундовая – на вес золота). В больших коробках хранились пластинки, еще жесткие, «костяные», которые легко можно было сломать: Бернес, Утесов, Миансарова, румба, фокстрот. Любимая папина пластинка была «Нохемке». Я идиш не знал, но все равно хотелось плакать под эту жалостливую песню. У мамы любимой певицей была Лолита Торез. Когда две мои старшие сестры выросли, у нас стали собираться ребята с их техникумовской группы, тогда были уже другие песни: кобзоновская серия «А у нас во дворе», «Черный кот», «Лучший город земли». Мы, два маленьких брата, 9 и 11 лет, подсматривали в дверную щелочку и учились танцевать шейк. Выпрямив ноги, с негнущимися коленями, напыжившись, качались вперед-назад, трясли руками, не подозревая, что именно «трястись» и означает сие название танца.
В 1966 году на вершине местных «чартов» были Высоцкий и Ножкин. Качество магнитофонных записей было ужасное, да и собственного аппарата у нас еще не было. Поэтому данная стихия меня еще не обуяла. На тот момент мною с братом безраздельно владел футбол. Проходил чемпионат мира в Англии, у нас не было телевизора, и мы слушали ночные репортажи Озерова из Лондона, Манчестера, Шеффилда. Болели за наших, радовались за корейцев. Ругали судью Чинчера. гордились Тофиком Бахрамовым. С того момента стали следить и за всесоюзным чемпионатом, я стал болеть за киевское «Динамо», потому что они были лидерами, а брату достался «Пахтакор», отчасти потому, что они были на втором месте, отчасти потому, что в тот момент произошло землетрясение в Ташкенте, и ему было их жалко. В общем, мы жестоко увлеклись футболом, покупали газеты «Футбол», «Советский спорт», сборники ежегодных отчетов чемпионатов СССР с неизменным участием Константина Есенина. Мы знали пофамильно всех игроков высшей лиги, делали собственные ставки, вели турнирные таблицы. И не подозревали, что тем самым закладываем тот поведенческий и информационный базис на всю нашу дальнейшую жизнь, и в частности, в увлечение музыкой.
Итак, года через два подросли две средние сестры. В один прекрасный день, наверное, это было году в 68-м, одна из них принесла от подружки несколько переснятых фотографий западных групп, (они до сих пор хранятся у меня), и названия их запали в душу, как что-то ннопланетное: Tremeloes, Wallace Collection, Jethro Tull. Но самое главное, там же была выдранная последняя полоса обложки какого-то чешского журнала с фотографией Битлз. Подпись была (то, что мы смогли перевести) «Беатлесовцов представлять никому не надо. Они снялись в английском фильме Ричарда Лестера Po-po pomoc!» Только спустя три-четыре года я понял, что это фильм Help! Вот, таким образом, от девчонок-подростков я и узнал, что есть такая бесподобная группа «Битлз», что Пол, правда, кажется, уже погиб, и кстати, мы никак не могли прочесть правильно его фамилию. Как это расшифровать: McCartney? Это был для нас тупик. Потом у нас появилась пластинка фирмы «Мелодия», сборник, где последним треком скромненько приютилась песня «Девушка», авторы слов Леннон-Маккартни, музыка народная. Песня нам понравилась, а заодно мы узнали, как правильно произносить фамилию Пола! И слава Богу, что он был жив!
И, кстати, приглядевшись на улице, я понял, отчего некоторые молодые люди носят длинные прически, пиджаки без воротников, и только входившие в моду брюки-клеши.
К тому времени мы покупали пластинки фирмы «Мелодия» пачками: безумно был популярен Ободзинский, его имя было нацарапано у нас в школе в кабинете химии на парте: Ободзинский – умница! В ответ тоже было нацарапано: он-то умница, а ты? Покупали и иностранных исполнителей: Сальваторе Адамо, Шарль Азнавур, и, конечно, Том Джонс и Энгельберт Хампердинк. В общем-то, это и был весь джентльменский набор фирмы «Мелодия». Песни Азнавура, Хампердинка я пытался переложить на русский язык и петь. В общем, на этих примерах мы впитывали мировую музыкальную культуру.
Но главное: внимание! В феврале 1970 года мы купили магнитофон! Здоровенный «гроб» «Днiпро». И первые записи были, между прочим, не Высоцкого! Наш двоюродный брат Петя дал нам переписать свою коллекцию. По его словам, это были «Фараоны», и еще Бог знает кто. Эти записи мы с братом поначалу гоняли беспрерывно. Мелодии я помню до сих пор. Некоторые песни я потом «откопал» в просторах интернета. Были, действительно, вещи от Sam the Sham & the Pharaohs (Wooly-Booly, которую мы называли Кули-Кули, нам она казалась гимном «стиляг»), некоторые отличались звучанием от оригиналов. Похоже, это были каверы песен Kinks, Hollies, и подобных групп. Они впились в мой мозг и до сих пор не хотят выходить оттуда! Тогда в городе гремели легендарные «Славяне». Говорили, что эти ребята приехали к нам из Омска, выступали живьем в Доме культуры строителей. Их записи расходились по городу похлеще блатняка! Они пели песни битлов басовитыми нестройными голосами, но все равно было прикольно!
Однако, не могу сказать, что мы стали заядлыми битломанами. Какое-то время мы потратили на творческие эксперименты: записывали через микрофон себя, записывали, например, с телевизора фильм «Волшебная сила искусства» с Райкиным, а потом с братом разыгрывали его по ролям. Чуть позже изучили таким же образом до последнего слова «Белое солнце пустыни».
Переворот произошел примерно через полгода. К моему брату в класс пришел новичок – парень приехал из Ташкента к нам «на пмж». Брат пришел из школы и с восхищением сказал: «Он так классно рисует электрогитары! И чуваков в фирменных джинсах!». На этой почве они и подружились. Опять же – «Пахтакор»! Красницкий, Абдураимов! Короче, от него же мы и получили очередную порцию записей, которые перевернули наши души, сердца, и помутили наше сознание. Среди этих записей были Monkees – «I'm a Believer», Yardbirds – «For Your Love», альбом Plastic Ono Band с песней «My Mummy's Dead», от которой мы плакали, и целый концерт «Cream», который мы довольно долго принимали опять же за Джона Леннона. Ввиду отсутствия информации и новых источников музыки мы прильнули к приемнику. Тогда уже набрал популярность цикл передач Виктора Татарского. Не помню точно, в каком году, слушал Дона Маклейна с песней American Pie, в тот раз мне не понравилось, я не понимал фолк-уклона. Тем более не знал, о чем песня. А Татарский, по-моему, не раскрыл тему. Кстати, многие наши обозреватели, журналисты действовали по-партизански: пускают в телепередаче кусок какой-нибудь песни, а говорят, что это типа песня протеста. Так, Дунаев проиграл всю песню Sound of Silence, и сказал, что это песня об Эдинбурге (?). Наверное, передача была про бастующих шотландских горняков. Примерно в то же время мы купили несколько миньонов «Мелодии» – Simon&Garfunkel (Boxer), Rolling Stones (Paint it Black). Читали «Ровесник». Я думал, что А. Троицкий – солидный и много знающий дядька. Впоследствии оказалось, что он на год старше меня и на год младше брата! Еще мы покупали для уроков иностранного языка газету английских коммунистов Morning Star, а также Moscow News. Не помню уже, в какой из них напечатали статью о распаде Битлз и их судебных дележках фирмы Apple. Наверное, это был 71-72 год. Я был страшно огорчен, взял словарь и как мог перевел эту статью, чтобы знать больше. Особенно возмутился, почему это Джона Леннона там назвали John Ono Lennon. С тех пор я понемногу стал самостоятельно заниматься английским, и вышел к 10 классу в любимчики учительницы, как это обычно и бывает.
В то время у нас был транзисторный приемник «Альпинист». (Брат его втихаря выменял на трофейный немецкий бинокль. А бинокль сестра привезла из поездки в «Артек», его подарил ухажер, ну и досталось нам потом!..) Мы с «Альпинистом» были неразлучны. Работая в саду всей семьей, слушали радиостанцию «Маяк», особенно мои сестры любили песни Галины Ненашевой, Ларисы Мондрус, а мы с братом уже похохатывали над Богатиковым и Мулерманом, Но вечером «Альпинист» полностью переходил в мои с братом руки. На средних волнах мы ловили местных радиолюбителей. Власти их называли радиохулиганами, а мы искали хоть какой-то источник западной музыки. 95 процентов из них, конечно, играли «блатные» песни, но иногда попадались и наши любимые исполнители. Сквозь треск эфира до нас доходили мелодии Michelle, Love Potion #9, Дом восходящего солнца и, конечно, Шизгара. (Кстати, эти же песни мы имели удовольствие слушать каждый уикэнд у себя за окном – прямо напротив нашей спальни, через дорогу, в парке машиностроителей, расположилась открытая танцплощадка, где вживую выступали певцы и певицы, играл оркестр п/у Григория Беленицкого и его ритм-группа). Так вот, однажды мы, крутя колесико на средних волнах, набрели на какую-то музыкальную передачу на английском языке, и эфир был поразительно хорошего качества, без помех. Потом передача продолжалась на каком-то арабском. Вскоре мы поняли, что это вещает Радио Кувейт, и в определенное время они транслируют передачи BBC, и в том числе в этот промежуток времени попадали Топ Твенти! Итак, кто от чего, а мы с братом в пубертантный период обрели полуночный кайф от Тони Блэкберна и Джонни Уолкера!!!
Таким образом, конец 1971 года можно считать началом второй и наиболее острой фазы нашего рок-сумасшествия.
К тому времени все наши сестры уже были замужем и жили отдельно. Мы же от родителей шифровались следующим образом: засовывали «Альпинист» под подушку и слушали Би-Би-Си! Со стороны – мирно спящий мальчик. Фактически – полностью помешанный битломан! Иногда передачи записывали на магнитофон, для этого мы припаяли два проводка к динамикам и вывели их наружу. Прикрутил к магнитофонному шнуру – и врубаешь на запись. Летом 72-го я сделал памятную запись Топ Твенти, потом как-то забыл про нее, а расшифровал лишь через год, так вот, эпоха британских чартов в моей жизни начиналась с Рода Стюарта, ELO, Blackfoot Sue, Джонни Нэша, а главные хиты, что потрясли меня – это All the Young Dudes (Mott the Hoople) и Layla (Derek and the Dominos). По-моему, «хорошее начало дня»!
Вообще 1971-й год принес столько перемен в нашу с братом жизнь, что ночные слушания транзисторного приемника были всего лишь небольшой их частью. Во-первых, мой брат, уже закончивший школу, стал тусоваться со своим ташкентским другом Сергеем, у которого уже была кликуха «молодой», на местной хипповской «бирже». «Золотая молодежь» собиралась на центральной площади города – в сквере у Драмтеатра или у входа в кассы «Аэрофлота». Сфера интересов: дешевое вино, импортные сигареты (ну если Болгарию или Польшу считать импортом, Мальборо или Кент были редчайшими фактами года до 1975-го) или сигары, фирменные шмотки, рассказы о «мочиловах» между нашими и ништяками, конечно, музыка – новые диски, записи-перезаписи, каналы поступления ЛП. После обсуждения последних новостей, сидя на спинках мощных скамеек, вставали и шли по проспекту Ленина до к/т Мир и обратно до площади Шевченко, там уже темой были дамы – встреченные по пути и прочие другие. Персонажи были колоритные. В центре тусовки был легендарный Игорь Хиппи (Мусин). В каждом городе, наверное, были такие знаменитости – местный сумасшедший и местный Игорь Хиппи. Так вот, у нас этот Игорь был такой: лохматый, бородатый очкарик, модно одетый, немного пьяный и вечно просящий у тебя рубль. Он до сих пор бродит по городу, уже седой, но так же неизменно пьяный, кстати, очень опрятно одетый, но просит уже 5 рублей.
Компанию ему составляли Володя Яин (работавший преподавателем в техникуме!) по кличке «Крапчатый», потому что на лице у него было огромное родимое пятно, носил он всегда только американскую «фирмУ» (запомнились его презрительные слова: «Я никогда в английском говне не буду ходить, только в «штатовском»!), Слон – интеллигентный меломан, богатенький сынок, Володя («Зденек») Здобин – работник местной студии звукозаписи, несший рок-музыку в массы, некий Лелепи, которого прозвали так потому, что он таким образом произносил название песни Let It Be. Нам они казались взрослыми, хотя им было лет по 22-23. Ну, там были, конечно, еще и девушки, но они меня тогда не интересовали.
Эту публику презирали нормальные советские люди, их высмеивали в прессе, стыдили старушки во дворах, осуждали на рабочих собраниях. Их били местные «ништяки» и вызывали на проникновенные беседы в КГБ. Но дух свободы и тяга к западной культуре были несгибаемы! Однажды утром мы обнаружили на торце соседнего с нами дома криво, но старательно выведенную краской надпись: «Свободу передовой молодежи города Орска!». Говорят, в «контору» таскали всех с биржи, но никто не признался. Надпись работники ЖКО замазали краской, и это затертое пятно красовалось на доме лет эдак тридцать, пока фасад не перекрасил владелец магазина одежды, который был открыт на этом месте уже в XXI веке.
Очагом субкультуры была уже упомянутая студия звукозаписи, туда тянулась молодежь за новинками мировой рок-музыки, которые заботливый Зденек писал как на катушки, так и царапал на гибкие заготовки, подобные тем, что были вклеены в журнал «Кругозор» («на костях» тогда уже не писали). Мейнстримом в Орске были, естественно, Deep Purple, Led Zeppelin, Uriah Heep; на слуху также были менее понятные и потому элитарные King Krimson, Jefferson Airplane, Doors, Jimmy Hendrix. Почему-то недавно отчетливо вспомнился позорный случай: на заре своей рок-музыкальной деятельности я зашел в эту студию и спросил Здобина, можно ли купить у них диск The Beatles и сколько это стоит. Он ответил: четыре. Я обрадовался и побежал искать четыре рубля. На следующий день пришел, протягиваю ему мятые рублевки, а он говорит: ты что, надо сорок. Так я узнал, что дискоманы и фарцовщики шифровались, и в разговорах занижали реальную стоимость дисков и шмоток в 10 раз.
Были и так называемые «подпольные», или «непримкнувшие», дискоманы. Брат познакомился на работе с Володей Присяжнюком, у которого дома была стереосистема «Эстония», и он нас пригласил послушать Led Zeppelin III. Мы выпали, что называется, в осадок. Впервые слушали стереозвук, да еще с диска! Да еще Led Zeppelin!!! Наша фонотека сразу пополнилась этой записью. Больше всего нам понравился блюз Since I've Been Loving You, соло из которого я тут же стал подбирать на гитаре. Надо сказать, что природа обделила меня музыкальным даром. Я ничего не мог поделать с гитарой! На одной струне мог подобрать любую мелодию, даже вышеупомянутое соло. Но исполнить какую-нибудь песню с полноценным набором аккордов было не в моих силах. Брат приносил аккорды к «Дому восходящего солнца», «Шизгаре», мы их изучили, могли худо-бедно исполнять, но самим подобрать что-нибудь другое не получалось… Тем не менее я бредил в те времена электрогитарой. Мне казалось, что вот на электрогитаре-то я заиграю как Джимми Пэйдж! Мы со школьным другом тайно мечтали организовать ансамбль. У него уже была электрогитара. Ему помог смастерить ее дядя, специалист по радиотехнике. Ну, а я стал собирать информацию из журналов, схемы, советы, из чего делать детали. Например, звукосниматель изготовил так: купил магнитную защелку для мебели, намотал пару тыщ витков тонкого провода от трансформатора – и вуаля! Предварительный усилитель паял по схеме из «Техники-молодежи», для регулятора громкости покупал переменный резистор, к которому вместо ручек приспособил колпачки от зубной пасты. Так все делали! Но главная беда была в том, что для грифа я нашел лишь узкий брус. Только для четырех струн! Пришлось делать бас-гитару. Для первых двух струн я взял 5-ю и 6-ю от шестиструнки, а две остальные наматывал сам из толстой медной проволоки. Представляете, сколько витков надо было мотать, чтобы покрыть две струны длинною под метр! В общем, эту гитару я делал месяца четыре. С корпусом опять вышла незадача: нашел только доску-пятерку. То есть толщиной 5 см! Короче, получилась у меня не гитара, а орудие убийства! Но, подключенная к магнитофону, она заиграла!!! И я дубасил на ней басовые партии всех известных мне песен, начиная от стандартного рок-н-ролльного квадрата и кончая Клэптоновскими Badge и White Room. Соседи были «довольны»!
И вот настал день, когда в нашей квартире появился Игорь Хиппи. В декабре 1971 года он вместе с Яиным принес нам диск Paranoid. Родители были в тихом шоке. Спальня у нас была проходная, и эти два типа, как будто только из Вудстока, в носках продефилировали в нашу комнату через зал, где проводили время с телевизором мама и папа. Особенно удивился папа, он потом сказал, что этот Хиппи работает на нашем заводе и там его зовут Фантомасом.
В общем, нам принесли диск в рекламных целях и оставили на сутки. Перевели они название группы как «Черный шабаш», мы внимательно изучали обложку, тщательно переписывали всю текстовую информацию, особенно были удивлены, что к имени одного участника добавлено прозвище – Терри «Geezer» Батлер. Да и остальные имена были чудные – Оззи Озборн, Тони Иомми… Направление музыки Яин охарактеризовал как «психаделик рок», и музыка нам, в принципе, понравилась. Я тут же подобрал вступление к «War Pigs» на басовке! Это был первый LP диск, который мы держали в руках. У нас на тот момент был проигрыватель «Аккорд», и мы попали в «шорт лист» этих героев Вудстока. (Вспоминает брат: договоренность о визите была достигнута на Бирже, Игорь еще предварительно спросил: а есть ли более-менее классная вертуха, которая не запорет фирменный пласт? Я ответил, что есть Аккорд. Он мотнул головой: «Пойдет»). Вскоре они принесли диск Rolling Stones в восьмигранной упаковке (мы не оценили, Битлз лучше!!!), потом Having a Rave Up with the Yardbirds (тоже не очень пошло), дальше – больше: Live Johnny Winter and Krugman, диск венгерской «Омеги» «Ночное шоссе», три польских диска: Gun, Love Affair и Christie. (Господи, и где они такое старье брали???).
А потом брата забрали в армию. И я остался один на один с музыкой.
В нашей жизни самые яркие впечатления – первые, и я их постарался описать в довольно строгой последовательности. Дальнейшее течение событий трудно собрать в одну связанную историю. Поэтому буду излагать определенные периоды или обрывки воспоминаний в отдельных мини-главах.
He Ain't Heavy, He's My Brother...
Брат попал аж на Дальний Восток; ему изрядно повезло: служил в пожарной команде вертолетного полка и рядом была Япония. А также повезло в том, что в части у них был старший лейтенант мед. службы Бердников, ярый меломан и фанат супругов Тернер, Дженис Джоплин и Джими Хендрикса. Они сошлись на почве любви к рок-музыке, и лейтенант подсказал ему, как слушать Японию. И мне посыпались письма с подробными отчетами о передачах корпорации NHK. Почему-то японцы очень любили дуэт Carpenters. (Ну, в принципе, ничего удивительного, полюбили же они Чебурашку!). Также популярностью пользовались все исполнители Motown, особенно Diana Ross.
Собственно, вот его краткие воспоминания.
«На самом деле до Токио было приличное расстояние, но то ли NHK ретранслировала себя через самый северный остров Хоккайдо, то ли посылала мощнейший сигнал из столицы, так или иначе мой маленький транзисторный приемник, купленный в военторге за 40 рублей (10-ти месячная зарплата советского солдата!), очень прилично передавал ночные музыкальные чарты и концерты. Запомнился часто повторяемый «джингл» (тогда, правда, этого термина мы не знали) с мелодичным распевом: «All night Nippon!». Действительно, все самое интересное японцы передавали по ночам, так я всегда просился в суточное дежурство с четверга на пятницу, чтобы с 4 до 5 утра в каптерке слушать и записывать (не на магнитофон, об этом не было речи, просто на бумагу – то, что мог уловить из англоязычных вставок сплошной японской речи) названия песен и исполнителей еженедельной «Тор 40» – наутро обязательно из далекого приморского села Черниговка отправлялось письмо брату с подробным содержанием хит-парада и другой меломанской информацией. Запомнились тематические концерты – японцы любили группировать синглы по темам, обозначенным в названиях – «цветные» (например, Brown Sugar, Yellow River,…), цифровые, географические и т.д. Вообще, рок-музыкальные интересы японцев порой значительно отличались от американцев и особенно от европейцев, постоянный обмен с братом чартами «востока» и «запада» иногда вводил в ступор – суперпопулярное в Англии вообще игнорировалось в Токио, и наоборот.
Новый приток музыкальной информации возник летом 73-го года, когда в наш гарнизон после свердловской учебки прибыл младший сержант Подберезкин, мой тезка Володька. У себя на родине в Омске он так же, как и мы с братом, несколько лет до армии фанател от Beatles, Rolling Stones, Uriah Heep и т.д. У него с собой было несколько тетрадей с музыкальной информацией, мы тут же с ним произвели обмен ценными знаниями и стали неразлучными друзьями. Вместе в каждую свободную минуту обсуждали последние «мьюзик-ньюс», тайком бегали к Бердникову послушать на приличной по тем временам вертушке «Арктур» многочисленные диски (кое-что мы у него потом купили по 30-40 руб. за штуку). Весной 74-го Подберезкина комиссовали по заболеванию сердца, и я стал переписываться уже с двумя «музыкальными» партнерами. Забегая вперед, скажу, что через 2 года мы с братом съездили к Володьке в Омск, «потусили» с его музыкально-алкогольной братвой, обменялись дисками. Потом переписка с ним продолжалась до 82-го года (уже из Москвы и Дмитрова), он почему-то перебрался из Омска после развода с любимой женой Любой обратно в Приморье – по-моему, в сам Владивосток, сильно пил, даже попал в психушку, и с тех пор следы его затерялись в просторах дальневосточных сопок...
Однажды наш батальон выехал на учения в запасной гарнизон под Уссурийском, там я приболел (климат там, кстати, ужасный) и днем, оставшись один в казарме, обнаружил в каптерке армейский приемо-передатчик «Казахстан» с наушниками (они потом послужили нам с братом долгое время, все равно пылились без дела в Уссурийске), включил и настроил приемник – и о чудо! – мощная техника выдала столько различных японских, южно-корейских, гонконгских, тайваньских станций с самой современной музыкой! Я так прибалдел, что не заметил дежурного по части, тихо подошедшего ко мне сзади... Короче, потом я писал кучу объяснительных, неоднократно вызывался к особисту на проработки, но каким-то чудом мне поверили, что я не вражеский лазутчик, совершающий сеанс связи с «центром», а «собачью» музыку мне строго запретили слушать исходя из ее буржуазной направленности, я покорно мотнул головой и ушел слушать «Top Fourty»...
Как я стал Архивариусом
В отсутствии брата я продолжал оставаться одним из форпостов рок-музыки в нашем городе. Все так же по привычке мне приносили диски и записи одиозные личности с грязными волосами, и я тщательно переписывал всю информацию с обложек и даже с круглых лейблов самих дисков, вплоть до All rights reserved! На диске Paranoid я обнаружил автограф какого-то Ferhat'a, а на одной из пластинок, не помню уже какой, я прочел нацарапанную кем-то на блестящем поле выхода иглы гордую надпись: «I know Russ Ballard personally!».
Часть сведений о рок-группах мне присылал брат из армии, я завел общую тетрадь, где в алфавитном порядке записывал всё-всё о группах и исполнителях – название, состав, дискографию, известные хиты, фильмы, кто откуда перешел, и т.д. Большинство групп я и не слышал, но информацию досконально переписывал, авось пригодится. Затем завел тетрадку, которую назвал «Lyrics». Туда от руки переписывал все тексты с альбомов, и к концу семидесятых эта тетрадь была довольно пухлой. Меня не зря в хипповской тусовке прозвали Архивариусом. Хоть это и было немного обидно, но в тайных уголках своей души я гордился такой вот характеристикой!
В течение 1973 года я слушал радио нерегулярно. По большей части мои музыкальные устремления были направлены на добывание новых записей. В город валом покатили Deep Purple, Uriah Heep, Alice Cooper. Я закончил школу, и этим же летом встретился со своим старым, еще детсадовским другом, который уезжал из города, и вот вернулся, и его мама привела его ко мне. Саша тоже интересовался музыкой, а еще у него был друг Вова, который тусовался на бирже. Круг замкнулся, и я опять попал в водоворот всяких Хиппи, Слонов и прочих животных. Летом же мне принесли запись «Jesus Christ Superstar», сделанную неправильно. Подозреваю, что у многих начинающих меломанов был такой же облом. Двойник был сделан для автомата, поэтому на первой пластинке были стороны 1 и 4, а на второй, соответственно, 3 и 2. Мне принесли уже такую извращенную в хронологическом смысле версию. Но пусть клерикалы всего мира знают, что библию я начал изучать с этой рок-оперы!
Примерно в то же время в городе появился и диск “Dark Side of the Moon” (неслыханная оперативность!), поразивший прежде всего своими звуковыми эффектами в стереоисполнении, ну и, конечно, музыкальной цельностью альбома. Дрожащими руками я раскрывал черный альбом с призмой, переписывал данные в заветную тетрадь и не мог представить, что такой же диск будет моим... правда, через 8 лет! (А сейчас он в коллекции племянника Ромы).
В общем, лето и осень у меня ушли на установление новых знакомств, на пошив новых шмоток. У Вовы мама работала в модном ателье, и шила ему умопомрачительные клеши «от бедра», ну и нам перепало что-то. За это нас преследовали ништяки, наша местная гопота, которая в то время практически рулила городом. Они ходили по проспекту в мохеровых фуражках и тапочках (зимой – в шапках, залихватски сдвинутых на затылок), человек по 6 в ряд, перекрывая весь тротуар, у одного из них обязательно был переносной магнитофон с блатными песнями, и не дай Бог было встретиться с ними в каком-нибудь «хипповском» прикиде. Нас они называли хиппарями и, было дело, били при случае.
Зимой неожиданно приехал в отпуск из армии мой брат, и привез диск Moody Blues «To Our Children's Children's Children», который купил у того самого старшего лейтенанта. Привез также кучу сведений о группах, их я потом свел в единый реестр. С восхищением рассказывал о том, как они в каптерке слушали японское радио, после чего я снова настроился на волну Би-Би-Си, чтобы не расставаться с ней следующие 6 долгих лет.
Итак, в ноябре я уже вплотную прикоснулся к волнующему миру британских чартов и впервые услышал волшебное слово Christmas. Обычно рождественские песни запускались в оборот вместе с елочными игрушками – в начале ноября. И вот каждый вечер сквозь тревожное потрескивание приемника я слышал: кристмас, кристмас, кристмас. Я понял, что это самое значительное событие в западном мире. А синглом Merry Xmas Everybody они так пропахали мою душу и мозг, что он до сих пор остается для меня самым главным роджественским гимном. С тех пор мы с братом и друзьями стали отмечать рождество 25 декабря, считая его не религиозным, а скорее культурным праздником.
BBC/Голос Америки
Алан Фримэн
Джонни Уолкер
Тони Блэкберн
Томми Вэнс
Пол Бенетт
Джон Пил
Саймон Бэйтс
Ноэл Эдмондс
Анни Найтингейл
Эд Стюарт
Питер Пауэлл
Дэйв Ли Травис
Эти имена волшебным образом запомнились мне за те долгие (или недолгие?) 6 лет непрерывного слушания программ Би-Би-Си. A Jolly Good Show, What’s New, The Breakfast Show, Sounds of the Seventies, Pop Club, The Story of Pop и, конечно, Top 20. Хит-парад я слушал каждую среду в пол-двенадцатого ночи, и как истинный Архивариус, аккуратно записывал все в тетрадочку, и, начиная с 10 января 1974 года и до середины 1980-го пропустил всего 2 или 3 передачи. Даже когда меня посылали от завода в совхоз на уборочную, я брал с собой знаменитый «Альпинист» и слушал там ночью, сидя на крылечке, Топ Твенти под удивленные и едкие подколки таких же, как и я, инженеров-комбайнеров.
С первых прослушанных хит-парадов на меня обрушилось огромное количество информации, новых исполнителей, непознанных доселе эмоций. Поэтому, видимо, я и считаю до сих пор музыку 74-75 годов лучшей в эпохе рок-н-ролла. Хотя сейчас уже понятно, что 95% участников чартов являлись англо-американской попсой, но какая это была попса!!! Deep Purple, Uriah Heep и прочие команды были потеснены Дэйвидом Эссексом, Родом Стюартом, Гари Глиттером и группой Mud! Во мне, конечно, сразу проснулась творческая жилка, и я начал составлять Топ 10 из своих предпочтений, отправлял их брату в армию, и вот между нами установился информационный мост. Мы дописались до того, что Вова Подберезкин, которого уже комиссовали домой в Омск, начал выпускать рукописную газету «Musical Gossips» формата школьной тетрадки, отправлял ее по почте брату в Черниговку, а тот, прочитав, мне в Орск. Эта газета, наверное, была прообразом желтой прессы: там Вова публиковал разную информацию о новых альбомах и слухи о музыкантах. Помню, одна подборка была посвящена музыкантам нетрадиционной ориентации. Я был очень раздражен тем, что в позорном перечне была парочка Ринго + Марк Болан. А еще были и такие слухи: Пола Маккартни арестовали в Японии за провоз марихуаны, а Джон Леннон был растерзан дикими львами в Африке. Позже, году в 76-м, я опрометчиво отдал эти тетрадки почитать своим новоявленным друзьям, которые передали их еще куда-то, и в конце концов всей нашей честной компанией заинтересовалась контора. В мягкой форме нам было укзазано слушать музыку поспокойнее и не выпускать антисоветских газет. К сожалению, эти выпуски утеряны, возможно, они до сих пор пылятся в архивах и ждут своего часа...
Поскольку я записывал данные с радио на слух, я очень часто ошибался, эфир был грязный, да и английский мой был еще не “perfect”. Поэтому и фигурировали в моих тетрадках Марта Рукол (Mott the Hoople), и Джон Леннаж (Johnny Nash). Пока Вова Подберезкин не посоветовал выписать польскую газету «Штандар Млодых» и чешский журнал «Мелодие». Вот оттуда-то и подчерпнул я и новую информацию, и правильное написание групп и хитов.
Во вкусах своих я, конечно, шел на поводу у британских диджеев. Мне нравилось почти все, что игралось в эфире. И глэм-рок, и реггей, и easy listening, и медляки от Slade и Rolling Stones. Даже примитивная попса типа Osmonds и Lena Zavoroni не вызывала, по крайней мере, отвращения, да и сейчас я Puppy Love слушаю с «щенячим» восторгом! В то же время мне нравилась и «усложненная» музыка. The Who (Quadrophenia), Pink Floyd, ELO, Queen, и просто балдел от многоплановых мелодий 10сс! Удивлялся: как расточительно они относились к своему таланту, ведь в одной песне у них фигурировали 3-4 темы, можно было материала на пол-альбома наскрести! Изучил их состав, но как-то в то время не сопоставил, что это тот самый Graham Gouldman, который написал For Your Love и Heart Full of Soul. Среди солистов фаворитами были Р.Стюарт, Д.Эссекс, Д.Боуи, Эндрю Голд, среди теток – Сюзи Куатро и Джули Кавингтон.
С начала 1974 года я потихонечку ловил «Голос Америки». Отрывки из «Архипелага» я, конечно, не слушал, хотя диссидентский дух уже проник в мое сознание. Но на тот момент меня интересовала музыка и доступ к информации. Американские диджеи усиленно проталкивали своих: Grand Funk Railroad, Three Dog Night, Chicago, Джона Денвера, очень жаловали Джима Крочи, который только что погиб в авиакатастрофе. Также поистине всенародную американскую любовь они демонстрировали к Бобу Дилану, Брюсу Спрингстину и набравшему тогда бешеную популярность Элтону Джону. Иногда крутили Beatles и Rolling Stones, только вот я иногда недоумевал, почему так переведены названия тех или иных песен. Например, песня Deep Purple «Super Trouper» перевели как «Супер Мусор». Знатоки, подскажите, или я что-то не понимаю до сих пор? Скорее всего, русскоговорящие ведущие были сами не в ладах с «американским» английским. Кстати, о ведущих. Им можно посвятить целую главу, особенно сотрудникам Би-Би-Си, но пока вспомню двух ведущих «Голоса». Чаще всего вели музыкальные передачи Билл МакГуайр и Лиза Архипова. Билл обладал восхитительным чувством юмора, его было приятно слушать. С Лизой Архиповой (если только это была она) произошел такой случай. Летом 1974 года была очередная волна советско-американской дружбы. В Москве развернулась выставка «Техника и жилище в США», на которую в качестве стендиста поехала Лиза Архипова. Так и передали: если вы будете на выставке, передайте привет нашей Лизе. Так вот, я поехал в Москву, раздобыл через моего товарища-москвича (спасибо, Сергей!) билет и попал на выставку! На одном из стендов звучала музыка кантри. Я подошел в девушке-стендистке и спросил, кто поет. Она ответила: Джонни Кэш, нам разрешили играть только его. Мы втихую посмеялись над этим фактом, и потом я осмелился и спросил: а где можно увидеть Лизу Архипову. Она немного смутилась и ответила, что она сегодня выходная. Но дала-таки мне еще один билет на завтра. На следующий день я опять посетил выставку (отчасти, чтобы получить второй значок с американским флагом), и, проходя в очередной раз мимо этого стенда, услышал, как какой-то американец назвал ее Эльзой. Вот тут у меня и закралось сомнение, а не Лиза ли это была? До сих пор это остается загадкой.
Битломания
Эта глава посвящена собственно битломании в отдельно взятой семье. Вернее, среди меня и моего брата. Как только мы для себя прояснили, кто такие битлы, и послушали первые записи (самой первой, была, конечно, «Девушка»), мы влюбились в их музыку и в их образы, конечно. Уже упомянутое фото из фильма «Help!» я перерисовал карандашом и повесил у себя в комнате. Потом было много нарисованных портретов, самые значительные из них – крупноплановые лица из «Белого альбома». Пытался я даже «модничать» на текстиле: в то время практически невозможно было достать футболку, но в моде были водолазки, и вот я на собственной белой водолазке, на груди черной тушью нарисовал Маккартни, а на спине красной вывел название «Wings»! Но поскольку я был парнем скромным, и, наверное, трусливым (вы не знали наших ништяков!), во время похода в братом в кино я надел поверх водолазки пиджак, и, хотя было довольно жарко, прошел в таком виде 4 остановки до кинотеатра, и только там, усевшись в кресло, сбросил пиджак, обнажив свой шедевр за пять минут до того, как выключили свет. Кажется, были какие-то косые взгляды, но, по-моему, особо никто не понял, и ожидаемого фурора я не произвел. Потом портрет после первой стирки смылся, оставив лишь бледное изображение Пола, и водолазка была безжалостно выброшена. Еще помню, расстроила меня обложка «Rubber Soul», где лица битлов были намеренно смазаны, и оформление «Yellow Submarine», ведь битлы там были рисованные, а нам хотелось качественных фотографий!!!
Песни Beatles мы оценили сразу, подсознательно почувствовав гармонию, и слушали их музыку взахлеб – из передач Татарского, из раздобытых записей, чуть позже – из приносимых к нам старых «запиленных» дисков. Особенно они выигрывали в сравнении с нашими ВИА. Вот когда появился в наших душах здоровый сарказм и некоторый цинизм в отношении к советской действительности!! Параллельно мы записывали уже и Леннона, и «Wings», учились различать голос Харрисона, нам нравились его песни в репертуаре «Битлз». Однажды в нам приехал двоюродный дядя из совхоза, а у меня играла песня «I, Me, Mine». Он заинтересованно спросил меня: а кто это поет? И я с достоинством ответил: Джордж Харрисон! Хотя он и про Beatkes-то не слышал, полагаю.
А уж Леннона мы с братом боготворили! Отчасти поддавшись пропаганде советских журналистов, мы свято верили, что Джон – истинный борец за мир во всем мире, что он подвергается гонениям в Америке, и я недоумевал: а почему он не переедет жить в Советский Союз? Наизусть выучили его песни из альбома «Plastic Ono Band», но почему-то тихо ненавилели Йоко. Наверное, как и все приличные битломаны, кожей чувствовали, что она до добра не доведет.
В общем, в период с 1971 по 1975 гг мы «наелись» музыкой Битлз, как говорится, «по самое не могу». С тех пор я стараюсь слушать их как можно реже, но, если где-то слышу знакомую мелодию, сердце наполняется старым добрым чувством.
Но самым позорным случаем, практически предательством, считаю свой отказ от поездки в Ливерпуль в январе 1991 г. В то время я находился в Манчестере, на стажировке в компании по маркетингу и рекламе. Принимающая сторона предложила свозить меня в Ливерпуль, я отказался, сославшись на усталость, а сам поехал в Шеффилд, к старым знакомым на пьянку! Но это уже история совсем из другой книги...
Большое спасибо за очень интересные и подробные околомузыкальные воспоминания! Все верно, за исключением разве что нескольких незначительных ошибок в названиях групп и имен музыкантов. Я тоже с 1956 года и мои воспоминания во многом схожи с Вашими - http://www.rocksimona.ru/book0.htm Вообще, многие наши ровесники и участники данного форума прошли через все это. Поэтому добро пожаловать в нашу компанию ностальгирующих аццов-битломанов "Западная рок-музыка в СССР, как это было..." - https://www.beatles.ru/postman/forum_messages.asp?msg_id=9617&cfrom=2&showtype=0&cpage=1 В этой теме Вы найдете десятки интереснейших историй, околомузыкальных воспоминаний и обсуждение всевозможных аспектов о том, КАК ЭТО БЫЛО...
Многое и у меня в жизни было очень похоже на то,что пишет Александр(я и на выставке Техника и жилище в США тоже был в 74-м),так что интересно читается.Ну а дальше всё Simon сказал -все кому есть чем поделиться воспоминаниями о рок-музыке,то все в тему о западной музыке в СССР.
