"Мы увидели Пола. Теперь можно и помирать"

Чиновники, политики, артистическая богема, звезды шоу-бизнеса - узнаваемые все люди - пробирались на закрытое pre-party концерта последнего живого битла в ГУМ умопомрачительно запутанными тропами. 7-й отдел Федеральной службы охраны постарался, закрутив лабиринт, ведущий через Лубянку и Старую площадь. Наконец Ильинка и люди в черном на входе в ГУМ. Темно-красный билет виповской вечеринки настойчиво предлагал явиться к 19.30; блуждавшие вдоль спин ФСО знаменитости на первой линии ГУМа появлялись спустя час. И вдыхали запах свежей земляники. От магазина остались воспоминания - на один вечер ГУМ сыграл роль земляничной поляны.

Вдоль бутиков, вокруг центрального фонтана - полосы зеленой травы с клубникой, она же - в килограммовых корзинах модельных девочек на входе. Земляникой встречали всех, но недоверчивый чиновный аппарат, явившийся строго к 19.30, насупившись, отнекивался. Не играли в битловскую strawberry стилистику даже их дети. Чиновников с головой выдавал костюм участника селекторного совещания по закладке на хранение картофеля. С двумя билетами в первый ряд за тысячу долларов под мышкой без опозданий, как штык, у края стола с "Hennessy X.O" материализовался начальник организационно-аналитического отдела Управления юстиции Москвы Игорь Бобровский. Аналитик добавляет в коньяк 4 дольки лимона, залпом выпивает и рассуждает о своей антибитловской внешности:

- Поверь, и у Маккартни же костюм! Спроси, какой марки? Да скорее всего такой же, как у меня.

Начальник пытается отпить еще, но супруга Елена в белоснежном сексуальном платье с гарденией в волосах едва заметно трогает его запястье: "Смотри, Михалков!". На сильно загорелом лице только что прилетевшего с Лазурного берега режиссера - полное удовлетворение. Никита Михалков поправляет прозрачные очки:

- Лучше поздно, чем никогда. Ну да, последний битл. Не совсем, конечно, то, но ведь дожили! И это уже успокаивает.

Спокойным и рассудительным был на pre-party и Геннадий Хазанов, который поедал клубнику в паре с Юрией Айзеншписом. Хазанов к "Hennessy" не притронулся, но был философичен и мудр:

- Не прошло и 40 лет, как мы получили возможность этой сатисфакции. Вопреки истине "лучше поздно, чем никогда". У меня ощущение, что это не концерт. Это акция по отношению к собственной памяти.

Крис Кельми, присоединившись к паре, и вовсе оказался фаталистичен. "Известиям" Крис пояснил, что теперь-то можно наконец заказывать себе саван.

- Что в нашей жизни главное? Мы увидели Кубок Дэвиса, теперь вот Пола... Можно спокойно помирать...

При этом он бодро вскочил с дивана и скрылся на улице - в вип-зоне Красной площади. Место Кельми занял Борис Йордан. Сказал "Известиям", что пришел на Маккартни, поскольку для него это не столько культ, сколько "некая актуальная музыка". Спутница Йордана, все время щурясь на него, согласно покивала головой.

В 20.35 в ГУМе появился запыхавшийся Сергей Степашин. Осмотрелся, глотнул кампари. У Степашина с Маккартни - личные счеты: английский он начал зубрить после "Yesterday".

- Непознанный мир, - добро говорит он "Известиям". - Давно когда-то Пол показался мне мужчиной. Я даже английский начал учить из-за "Битлз", не знаю, насколько успешно.

И тут произошло нереальное: председатель Счетной палаты Российской Федерации Сергей Степашин запел. Он спел "Известиям" первые строчки "Yesterday". Получилось похоже, но тихо-тихо.

- Yesterday... - он откашлялся и тронул галстук. Чуть опустив голову, продолжил петь: - All my troubles seemed so far away / Now it looks as thought they're here to stay / Oh I believe in yesterday...

Дальше не захотел, увидев на огромном мониторе Пола, который, пока председатель пел, появился наконец на сцене. В красном шелковом пиджаке и джинсах.

- Учтите, Красная площадь никогда площадью для похорон не была, - размышляет Степашин, устремляясь к выходу из ГУМа. - Пусть поет. А я пойду потанцую.

К выходу из первого ряда ГУМа он долетел мухой. К этому времени многие уже заняли места в вип-зоне площади. В первом ряду - тягостное бдение. Полконцерта авангардный ряд - с чиновниками - был мертв. Каменные лица, настороженность, думы о народном хозяйстве.

"Известия" шоу смотрели с модельером Виолеттой Литвиновой - самой оригинальной женщиной в субботу. На голове - скрученные спиралью черные джинсы, точнее, их верхняя часть. Это головной убор. Длинная рваная местами юбка с ручной вязкой, серебро собственного литья на тонких пальцах, на ножках - эротичные красные колготки в клеточку. Никаких брильянтов - в них пришли только супруги чиновников и Ксюша Собчак.

- Маленький какой, Бог мой! - Виолетта сделала лицо, каким мама смотрит на глупого младенца. - Что же он такой коротышка?

Профессионализм достал ее и здесь. Виолетта мысленно принялась одевать Маккартни. По-своему.

- На месте его дочери я бы папу одела с головы до ног. Фрак из авангардной ткани ему бы пошел. Может, с добавлением кожаных деталей. Он не должен быть ordinary people.

Тут Литвинова не выдержала ритма и начала подтанцовывать. В первом ряду партера сорвались с мест Ярмольник и Угольников. За ними жару дали Бледанс и Вера Глаголева. Альфред Кох не поддался и сидел смирно. Йордан улыбался в нос. Его спутница щурилась. Павел Буре, который прикладывался к виски со льдом, ерзал на стуле. Все это - под "Back in the USSR". Услышав знакомую аббревиатуру, вскочили и каменные люди с первого ряда, вызвав замешательство ФСО.

Тихо и незаметно в партер прошел президент. Сел рядом с мэром Москвы. Огромные экраны долго держали картинку: Путин молчит, загадочно улыбается, Лужков самозабвенно подпевает...

Первым, недослушав последних вещей, с площади убежал Юрий Айзеншпис. "Известия" его догнали.

- Минусов много. Акустика плоха, площадь звук рассеивает тотально. Я ждал этого концерта с 1967 года. А сегодня мне скучно. Старенький он, Пол. Две-три вещи спел под фанеру, что, по большому счету, оправданно: симфонический оркестр тащить в Москву нелепо. А вообще ничего. Пафосно.