Битломания

Две причины, которые привели к появлению данной выставки: Пинчук на пресс-конференции чуть не плакал и пел Yesterday; Маккартни, оказывается, еще и художник.

Художники Киева и окрестностей растроганы и решили к приезду сэра Пола что-нибудь такое сделать. Окрестности оказались большими: из Амстердама ради такого дела приехал Вадим Бондаренко, из Вены — Александр Алексеев, из-под Баку — Расим Сейдимов. Тащат и какие-то уцелевшие раритеты 60-х — была ведь всенародная любовь. Галерея растрогана и не делает жесткого отбора по профессиональным качествам — все по любви. Хотя пригласила, конечно, хороших художников: Леонид Бернат, Макс Витык, Груша, Александр Друганов, Игорь Гусев, Дмитрий Кавсан, Михаил Крейтер, Сергей Кузнецов, Руслан Кутняк, Юлия Лазаревская, Алексей Малых, Виктор Покиданец, Елена и Татьяна Полященко, Кирилл Проценко, Илья Чичкан, Маша Шубина…

Галерея трещит, но список не закрывает. Сюда несут даже не дописанные работы — Чичкан обещает свои фирменные бланжи под глазами кумиров дорисовывать прямо на выставке. Ударить, так сказать, по глянцу битломании.

Глянца как мороженого в июне — Маккартни стал сейчас народным артистом и художником одновременно. Художнички кинулись писать его парадные портреты, молодым, красивым, в синем костюме — примерно так писали когда-то Леонида Ильича. А вдруг зайдет, сам! В тусовке муссировался слух, что Пинчук приведет самого и купит в подарок всю ­выставку на корню!

Но что там слухи, деньги, ­когда любовь действительно была — или про любовь так нельзя, она есть или ее нет? Некоторые, во всяком случае, очень трогательно, с дрожью в руках готовят свои подарочки Маккартни: Алексей Малых раскопал старый ленточный «Юпитер», собирается весь период выставки нарезать только что отзвучавшую ленту и запускать в небо над «Ареной». Yesterday будет улетать в небо. Кирилл Проценко украл у мамы последние разделочные доски и выжег на них своих кумиров: Леннона и Харрисона. Большой художник никогда не врет и не делает абстрактно красиво: были на кухнях такие доски с выжженным Есениным, будут и с Харрисоном. Молодое поколение не так пуповинно связано с реальностью, им чаще нравится сам звук: «Йоко — Оно». Как пузыри дождя на воде. Сергей Кузнецов так и написал — двух симпатичных японских детей Йоко и Оно.

Дресс-код на весь период ­выставки задуман тоже в духе 1966 года: мини-юбки, полуметровые клеши, старые фетровые шляпы.