Валерий СЮТКИН пел и сочинял в группе «Браво» лишь несколько лет – с 1990-го по 1995 год, но с тех пор их невозможно вспоминать отдельно друг от прута. Совместная деятельность была их звёздным часом. Сегодня Сюткину звёздный час не требуется: свобода дороже.
- Помните тот момент, когда вы впервые услышали рок-н-ролл?
- Прекрасно помню. Мне было лет 12. Я смотрел телевизор, и там промелькнула песня (я тогда ещё не знал, что это «Битлз»). Только услышал аккорд – ощутил, как по мне пробежала мурашка. Шок от удовольствия. От того, как звук проникает в тело. Это чувство я и назвал рок-н-роллом.
Недавно Боб Дилан сказал: «Прекрасная группа – «Битлз». Но к рок-н-роллу не имеет никакого отношения. Рок-н-ролл на самом деле – это подростковый заменитель секса». Отчасти верно. Когда у меня началось половое созревание и возникла потребность нравиться девушкам, самым модным на тот момент было играть рок-н-ролл (подобно тому, как сейчас – обладать гаджетами). Мы многое делали для этого. Сами выпиливали гитары. Однако в первую очередь рок-н-ролл для меня – это ощущение растущих крыльев. Похоже на влюблённость. Тебе хочется действовать, ты всех любишь, и всё у тебя хорошо. И вообще, ты не сосредоточен на себе. Но я соглашусь с Диланом, что это удел очень молодых.
- Какой период рок-н-ролла вам ближе всего?
- Я представитель классического рок-н-ролла, который в 54-м году изменил мир. Это началось с песни Била Хейли (будем в следующем году отмечать шестидесятилетие нашей музыки). Самые годы в жизни человечества – 60-е. Весь мир жил с надеждой на лучшее, даже мусульманские страны, поскольку арабы навели мосты в Европу. А потом пришёл его величество шоу-бизнес, начались проекты и продукты. Можно говорить, что проекты с участием продюсеров создавались и раньше, но квалификация была несоизмеримо выше, вот в чём дело. Музыка стала основываться на заимствованиях, превратилась в конструктор... Так, стоп. Вот я и начал брюзжать в адрес молодёжи. Видите, рок-н-ролл всё-таки – удел молодых ( смеётся ).
И нет ничего более нелепого, чем 60-летние дядьки, играющие тяжёлый рок. Играть такую музыку в старости можно только с самоиронией, как AC/DC. А когда я вижу современных Scorpions, то воспринимаю это как немецкий эротический фильм для геронтофилов. Пожилые мужчины в обтянутых трико. Они верят, что молодые девчонки до сих пор их желают.
- Кто вы больше - Леннон или Маккартни?
- Это действительно два разных типа музыкантов. Я бы сказал, что все музыканты делятся на леннонов и маккартни. Есть тяготение к хорошему вкусу, классике, трудолюбию – это Маккартни. И снос башни — это Леннон. Мне ближе Леннон, я хотел бы им быть, но мне не дано. Я не бунтарь, который мог бы повести за собой людей, как Цой, Кинчев, Шевчук, отражающие социальный протест. Я обычный парень, который любит, когда всем весело, когда все танцуют.
- «АН» залают музыкантам один и тот же вопрос: почему русский рок-н-ролл непопулярен зa рубежом?
- Меня изумило первое посещение Лондона. Я увидел, как 13-летние мальчишки играют рок-н-ролл на улице. Каждого хочется сразу сделать солистом любой нашей группы. Может быть, это народная английская мелодичность. Они поют свою национальную музыку. И мы тоже. Тоже поём их национальную музыку. Это по определению вторично.
- Раньше музыка имела большее значение?
- Не то слово. Сейчас её очень много, и мы стали толстокожими, менее восприимчивыми. А тогда... Ты знал 20 коллективов, любил пять. И ждал новую пластинку любимой группы как своего счастья. А когда приходили гости, я ставил им диск, который уже триста раз слушал, и ловил суперкайф от того, что видел глаза людей, которые слышат это впервые.
Сейчас музыка стала такая... Включил-выключил. Фоном поставил. Она перестала быть событием. Теперь в ней меньше стержня необходимости. Так, одна из множества граней бытия. Была воздухом — стала пищевой добавкой. А тогда музыканты не просто играли — они так жили, это был образ жизни. Другое измерение, другая планета. Человечество туда слетало, что-то познало, вернулось назад и совместило это с прелестями быта. Сегодня – множество талантливых музыкантов. Но они не горят, не жгут себя так, как в то время.
- Вы аполитичный человек?
- К сожалению, для многих власть без злоупотреблений теряет всякую привлекательность. Бывает и по-другому: иногда во власть идут люди состоявшиеся, и я верю в их альтруизм. Они хотят, чтобы их запомнили как людей, которые улучшили жизнь народа. Но, попав туда, они ломаются. Я знаю, что могу что-то изменить, когда голосую на выборах. А говорить, рассуждать – смысла не вижу. Большинство этим от невостребованности занимаются, у них много свободного времени. Я понимаю Говорухина: он пошёл в политику для того, чтобы улучшить ситуацию в кинематографе. А зачем это Шевчуку? Видимо, душа болит. У меня такая позиция: надо делать своё дело. Когда начинаешь делать чужое дело, кто-то начинает делать твоё.
- В 93-м году вышел «Московский бит», знаменитый альбом «Браво». На дворе путчи, страна трещит по швам. И наперекор этой безысходности – такой праздник души. Равнодушие к социальным проблемам как раз и было для вас яркой социальной позицией?
- Это было нашей жизнью. Нас тогда тоже колошматило: мы постоянно попадали на деньги. Свои сбережения за два-три года мы с Хавтаном отдали нашему товарищу в финансовую пирамиду – всё сгорело. Но жизнь продолжалась, музыка продолжалась. Мы писали жизнеустойчивые песни, которые со временем не теряют актуальности. «Вася» сегодня нормально звучит, не требует поправок на эпоху и возраст. А «Воля и разум» группы «Ария» (об угрозе ядерной войны. – Прим. peд. ) сегодня воспринимается забавно в исполнении пятидесятилетнего мужчины – и по тексту, и по подаче. Вообще гово...
https://www.beatles.ru/books/articles.asp?article_id=1766
