Kiss

Burrn! July 2006

Потом мне позвонил Эйс. Он действительно хотел, чтобы песня вошла в альбом, и он изо всех сил старался, звоня Джину каждый час: “Я хочу, чтобы моя гребаная песня вошла в альбом. Я собираюсь уйти из группы, если у меня не получится песня”. Итак, они, наконец, сдались. Эйс написал что-то под названием “Into the Void”, что идеально подходило для the Spaceman, но на самом деле это была не очень хорошая песня. Эйс настоял, чтобы я пришел к нему домой и порепетировал с ним, потому что он хотел, чтобы я сыграл на барабанах хотя бы в одной песне альбома. Вот что мне нравилось в Эйсе. Казалось, он всегда прикрывал мою спину.
Итак, мы зашли в студию, а Джин и Пол стояли там, как будто они продюсеры, и мы вырезали трек. Это был кошмар, и было еще хуже, когда мы попытались сыграть это вживую, но Эйс успокоился. Он включил песню в альбом, так что у него была возможность заработать немного денег, потому что она должна была хорошо продаваться. Никто не должен был знать, что нас в нем не было. Но на самом деле альбом был некачественным. Была плохая песня от Ace, я спел песню под дулом пистолета, они нашли мне замену, так что у них нет той пламенной, инстинктивной игры на барабанах, которая была у них много лет назад, и дорожный менеджер играет соло Ace.
В октябре 1998 года мы начали турне Psycho Circus. С самого начала все пошло наперекосяк. Главной фишкой этого тура было то, что мы собирались установить огромный трехмерный монитор в центре сцены. Во время шоу были бы показаны ранее записанные фрагменты в 3D, так что зрителям казалось бы, что гитары Пола, Джина и Эйса будут прямо у вас перед носом, а мои барабанные палочки, казалось бы, в нескольких дюймах от вашего носа. Но все это было основано на идее, что вы могли бы заставить тридцать тысяч фанатов KISS носить картонные очки и что очки будут работать. Ни одно из предположений не было правильным. Трехмерные эффекты, казалось, никогда не срабатывали, и никто не хотел, чтобы ему мешали увидеть общую картину того, что происходило на сцене. В этом не было никакого смысла. Зачем показывать некоторые фрагменты 3D на экране, в то время как играла настоящая группа? Так что люди просто побросали свои стаканы, и мы приняли ванну во время этого тура, потому что технология создания 3D в те дни была сверхдорогой. Мы упорно трудились, чтобы заставить его работать правильно, но безрезультатно.
Несмотря на то, что 3D-эффекты почти никогда не срабатывали, мне все равно нравилось находиться на этом экране. Я начал получать удовольствие от той силы, которую этот огромный образ окажет на аудиторию. Однажды вечером я играл и указывал своими палочками на цыпочек в зале, и почти как по волшебству, одна за другой, они задрали майки и показали свои сиськи. Поэтому я начал использовать его как волшебную палочку типа Гарри Поттера, чтобы заставлять людей что-то делать. Однажды эта пара на краю сцены действительно трахалась, и я указал на них, и парень задрал платье своей девушки. Он трахал ее сзади.
Тур продолжался, и мы отыграли европейский этап, но когда вернулись в США, решили прекратить его. Продажи билетов нигде не были так хороши, как на встрече выпускников. Кроме того, Джин и Пол были заняты другими вещами. Пол был в Торонто, играл призрака в сценической постановке "Призрака оперы". Он был великолепен. Ему следовало остаться в театре. Тем временем Джин был занят тем, что вносил последние штрихи в наш следующий фильм "Детройт Рок Сити".
Его следующий фильм, если быть более точным. В 1982 году Тим Салливан, большой поклонник KISS, подружился с Джином, когда тот брал у него интервью для журнала ужасов Fangoria. Десять лет спустя Тим работал с New Line, самой популярной киностудией в Калифорнии, поэтому Джин предложил ему сняться в фильме о КИСС под названием "Создания ночи". Это была все та же старая чушь про Фантома из парка с талисманами и сверхспособностями. Тим и ребята из New Line ненавидели это.
В то же время несколько молодых кинематографистов писали сценарий, ориентированный на фанатов KISS, что было гораздо более креативной идеей. Главным героем был барабанщик, который был одержим мной. Это было похоже на историю о Святом Граале, где граалем была моя барабанная палочка, и барабанщик должен был вернуть ее точно так же, как Ланселот должен был найти Экскалибур. Этот сценарий назывался "Детройт Рок Сити".
Сценарий был отправлен в офис KISS для участия в KISS. Каким-то образом Джин пронюхал об этом и украл сценарий, стал продюсером и попросил Барри Левина, одного из наших давних фотографов, выступить с ним в качестве сопродюсера.
Это был такой хороший сценарий, что Тим получил "зеленый свет" через две недели в New Line. Но для того, чтобы Тим мог работать над этим, он должен был получить разрешение от Джина стать продюсером. Джин дал ему это, но в итоге Тим заработал продюсерский гонорар в размере 50 000 долларов рядом с гонораром Барри в 500 000 долларов. Одному богу известно, сколько Джин заработал.
Эйс, Пол и я даже не знали об этом фильме, пока не прочитали о нем в the Hollywood Reporter. После того, как мы встретились с Тимом и продюсерами, я был взволнован. Это был не какой-то там Ханна-Барбера Паблум, это был настоящий фильм с режиссером Адамом Рифкином, о котором я слышал и которым восхищался за его фильм "Охота на мышь". Я действительно хотел поработать над этим, но потом Джин начал все портить.
Он попросил их снять сцену, где дети встречают нас за кулисами, потому что, по его словам, “Эйс и Питер не умеют играть”. Тим попросил нас с Эйсом придумать несколько идей для наших собственных камео. Эта идея была отвергнута, когда Джин наступил на ногу своему большому толстому продюсеру. Затем он сказал другим продюсерам и режиссеру, что Эйс и я были как дети, и нас нужно было держать на коротком поводке. Но он также свалил Пола в одну кучу со мной и Эйсом. Слух дошел до Пола, и он по-настоящему разозлился из-за того, что его тоже маргинализировали. К тому времени я привык к тому, что меня занесли в тот же список дерьма, что и Эйса.
New Line начали обсуждать музыку к фильму с Джином. Он выбросил все песни, которые не были написаны им с Полом. Если бы они использовали “Бет”, то они не могли бы использовать вокал, потому что тогда им пришлось бы заплатить мне. Мы хотели оригинальную песню для фильма, а не что-то из Psycho Circus, поэтому Пол сказал, что хочет ее написать.
Когда они приступили к производству, ребята из New Line подверглись преследованиям со стороны Джина, который предлагал им все эти другие проекты. Он лизал каждую задницу New Line, которую только мог найти, он так отчаянно хотел пробиться в Голливуд. Я помню, как мы все ехали в лимузине, и Джин говорил: “Не могли бы мы немного помолчать в машине, пожалуйста? Я жду звонка от Стивена Спилберга”. Конечно, звонок так и не поступил. Потребовались годы, чтобы Джину позвонили из Голливуда. Наконец-то он попал в реалити-шоу. Только это была его реальность.

Тим и режиссер хотели, чтобы мы записали новую версию “Detroit Rock City”, чтобы использовать ее в финале фильма. Но Док и Джин попытались отдать им запись этой песни из Alive II. Они сказали Джину, что это не сработает, и в последний раз мы вчетвером отправились в студию и записали новую версию “Detroit Rock City”. Я сделал двадцать один дубль за один день. Неплохо для старика, верно?
Фильм был завершен, и его тестирование зашкаливало. Теперь режиссеру и Тиму пришло время услышать новую песню, которую Пол написал для финальных титров. Джин позвал их в студию, и они были потрясены, увидев там только Пола. Эйс и я даже не знали об этой новой песне. Джин усадил их, и они ожидали, что фильм закончится каким-нибудь сногсшибательным рок-гимном, и внезапно они услышали скрипки и пение Пола: “Где бы ты ни был, я буду рядом с тобой”. Не было ни барабанов, ни гитар: это были Пол и караоке-машина, исполнявшие плохую имитацию Стивена Тайлера. Песня, возможно, и подходила для ремейка "Ромео и Джульетты", но здесь она совсем не сработала. Ребята из New Line не знали, что сказать. Джин позже сказал им, что он тоже ненавидел эту песню, но что он так сильно облажался с Полом, что сказал Полу, что финальные титры могут быть его собственностью. Так что им пришлось сохранить песню.
Теперь New Line захотела снять музыкальное видео. Они хотели включить всех нас в видео, но Пол и Джин отказались от этого. Итак, теперь New Line потеряла свою песню KISS и свое видео KISS. В итоге они использовали убогую песню Пола в самом конце титров в течение двадцати пяти секунд. Но финальный “fuck you” заключался в том, что великолепная новая версия “Detroit Rock City”, которую мы только что записали — мы были убеждены, что эта новая линия поможет продать огромное количество саундтреков к альбому, — так и не попала в саундтрек. Док случайно дал им мастер-версию ремикса на песню “Detroit Rock City” с дважды платинового альбома, и это была версия саундтрека. Я все еще убежден, что этот последний трюк был уловкой, чтобы удержать их от выплаты остатков Эйсу и мне.
К моменту выхода фильма на экраны, 13 августа 1999 года, New Line была сыта по горло ложью Джина. Он пообещал невероятный медиа-блиц KISS, который будет включать в себя потрясающий сингл, потрясающее видео, отрывки из фильма, которые будут звучать на каждом концерте KISS, открытки, раздаваемые на каждом шоу, и всю эту сопутствующую рекламу. Все это было чушью собачьей.
New Line организовала грандиозную премьеру в Вествуде, и мы отыграли шоу на улице перед театром. Предполагалось, что нам заплатят за игру, но, конечно, мы этого так и не сделали. Несколько дней спустя KISS получила звезду на Голливудской аллее славы. Это действительно много значило для меня. Когда настала моя очередь выступать, я посвятил награду своей маме. В тот день я выглянул в зал и увидел Тима, нашего продюсера, стоящего в зале вместе с фанатами. Джин и Барри Левин позировали со звездой и вели себя за кулисами, но они заставили Тима, человека, который вывел фильм на новый уровень, выделиться на улице за баррикадой. Он больше не существовал для них: они использовали его и выбросили. Я вытащил его из толпы и привел за кулисы. Именно тогда я узнал, что именно Тим, а не Джин, в первую очередь принес нам звезду. Еще одна ложь.
Фильм получил язвительные отзывы. Но в рецензиях на самом деле не упоминался фильм — все они были сосредоточены на том, что это была очередная попытка Джина выманить у фанатов KISS все деньги, которые у них были, и которые они еще не потратили на презервативы KISS или гробы KISS. Негатив был ответной реакцией на постоянные попытки Джина нажиться на успехе группы неубедительными способами.
Тим тяжело воспринял провал фильма. После нескольких месяцев зализывания ран он решил навестить Джина, возможно, чтобы немного успокоиться. Он пришел в дом Джина, и Джин сидел на своем троне. На самом деле у него есть трон, на котором он сидит посреди комнаты, набитой памятными вещами и являющейся святыней для него самого.
Тим рассказал Джину, каким печальным был для него весь этот опыт.
“Знаешь, Джин, я должен сказать тебе, что меня, как друга и фаната KISS, очень расстраивает, когда я читаю эти интервью, а ты просто поносишь Питера и ты поносишь Эйса. Иногда, как братья, вы ссоритесь, но когда вы выходите в мир, вы все равно должны быть семьей. Это действительно тяжело, когда критики критикуют этот фильм и критикуют тебя, когда ты просто отвечаешь дерьмовым Эйсом и дерьмовым Питером, а также дерьмовым КИСС. Я терпеть не могу, когда ты говоришь, что KISS - это не рок-группа, это рок-бренд. Это неправильно”.
Джин с удивлением посмотрел на Тима, который излил свое сердце.
“Салливан, ты знаешь, в чем твоя проблема? Ты веришь во все это”, - сказал Джин с ликованием.
Но Тим был прав. Мы красили волосы, мы сдавали свою кровь, мы боролись и готовили друг для друга в захудалых отелях, потому что мы были группой, а не брендом. Это шокирует и ужасает, что Джин забыл об этом.
Прямо перед последними датами тура Psycho Circus Пол созвал совещание в своей комнате перед выступлением. Турне было катастрофой и отнимало много денег. “Дела в туре идут не очень хорошо”, - сказал он. “Мы не хотим этого, но нам придется отказаться от предстоящих этапов тура. Но у нас есть идея. Мы собираемся совершить прощальный тур, еще раз, чтобы все нас увидели. Вероятно, мы мало что заработаем, возможно, даже потеряем деньги, но мы думаем, что должны сделать это для фанатов. Тогда мы сможем уйти правильным путем”.
Кого, черт возьми, он обманывал? Джиджи сразу же это уловила. “Они полны дерьма. Они собираются сколотить небольшое состояние”, - сказала она мне.
Конечно, Эйсу и мне пришлось подписать новые контракты, и в итоге мы получили меньше денег, чем в предыдущих турах. Ранее меня представлял тот же адвокат, который также представлял интересы Джорджа Сьюитта и Эйса. Я уволил его, потому что убедился, что на самом деле он никогда не принимал близко к сердцу мои интересы.
Моим новым адвокатом был молодой парень из Джерси, и он оказался гребаным идиотом. Их адвокат, Билл Рэндольф, просто съел его и выплюнул. Мой парень вляпался по уши, и я поплатился за это. Это у меня в голове каждый день моей жизни.

14 февраля 2000 года мы объявили о прощальном туре, который начнется в марте и продлится два года. VH1 спонсировал тур, и они освещали его почти каждый день. Так что нам с Джиджи казалось, что этот тур будет грандиозным и принесет целое состояние — для Джина и Пола, конечно. К тому времени я так устал бороться с ними из-за денег, что решил, что хорошей зарплаты будет достаточно. Я бы ушел на пенсию, и мне никогда больше не пришлось бы их видеть. Но как только мы отправились в турне и я увидел переполненные залы каждый вечер, я разозлился. Эйс и я зарабатывали сущие гроши по сравнению с ними. Док зарабатывал на туре больше денег, чем мы с Эйсом. Каждый раз, когда они разговаривали со мной, они принижали меня или поправляли. Это то, что делают жены, а не участники группы. Мы должны были быть братьями. Я чувствовал, что в глубине души что-то было не так.
Эйс и я по-разному справлялись с обращением второго сорта, которое нам оказывали. Косяк и пара кружек пива после шоу были пределом моего употребления наркотиков. Хотел бы я сказать то же самое об Эйсе. Он был настоящим кошмаром. В некоторые вечера для него было подвигом даже подняться на сцену. Каждая подружка, которая появлялась у него в турне, была хуже предыдущей с точки зрения предоставления ему возможностей. Одна из девушек увлекалась дизайнерским героином, так что это было забавно: Эйс попал в самолет, а затем выпал из него, когда мы приземлились. Я действительно чувствую, что если бы не Джиджи, Эйс был бы сейчас мертв. Она буквально кормила его и вытирала ему рот — еда вываливалась из него, он был так обдолбан. Если она видела, что Эйс вот-вот заснет, она отводила его лицо от картофельного пюре. Она приносила ему подушку, чтобы казалось, что он вздремнул, а не клевал носом. Я до смерти рад, что Эйс сейчас трезв, но во время прощального тура он был просто в беспорядке.
Вскоре после этого я получил, вероятно, самый сокрушительный удар, который когда-либо испытывал в своей профессиональной жизни. Это началось, когда Джиджи разговаривала с девушкой Эйса Бетси. Каким-то образом появились деньги, и Джиджи сказала, что я зарабатываю сорок тысяч за шоу.
“Нет, пятьдесят”, - поправила ее Бетси.
“Нет, сорок”, - Джиджи стояла на своем.
“Нет, пятьдесят, это указано в контракте”, - сказала Бетси и дала ей листок бумаги. Джиджи подбежала к копировальному аппарату и с бешено колотящимся сердцем скопировала документ. Все время, пока они разговаривали, Эйс был в ванной. Потом Бетси пошла в ванную, и им двоим потребовалась целая вечность, чтобы выбраться оттуда. Когда Эйс наконец вышел, Джиджи столкнулась с ним лицом к лицу.
“Ты зарабатываешь пятьдесят тысяч за шоу?” - спросила она его в упор.
Эйс не стал ей отвечать.
Неделю спустя Джиджи уехала домой, и я остался один на дороге. Мне позвонил Мак, один из телохранителей Эйса.
“Эй, Питер, Эйс хочет с тобой поговорить”.
“Хорошо, почему Эйс не может позвонить мне?” Я сказал.
“Он немного обдолбан. Он хочет, чтобы ты поднялся к нему в комнату, он действительно расстроен и хочет поговорить”, - сказал Мак.
Я бросил все, чем занимался, и поднялся в комнату. Эйс сидел посреди кровати с бутылкой пива в руке. Он выглядел разбитым. Я предполагаю, что это был алкоголь и таблетки.
Мак проводил меня, а затем оставил нас одних в комнате.
“Кэт, я должен тебе кое-что сказать”, - сказал Эйс. “Это убивает меня, и я больше не могу жить с самим собой”.
“Что ты имеешь в виду?” Я спросил.
“Я сделал что-то действительно неправильное. Мне никогда не следовало этого делать, но деньги творят с людьми странные вещи. Я зарабатывал намного больше денег, чем ты, во время тура”.
«Действительно?» Я был шокирован.
“Да”, - сказал он, допил пиво, бросил его на пол и открыл еще одно.
“Они платили мне на десять тысяч больше за ночь, чем тебе”, - сказал он. “К тому же я получу часть товара”.
“Это хорошая перемена”, - сказал я. Я не знал, что сказать.
“Я больше не могу жить с самим собой. Я вижу, как ты там, наверху, улыбаешься и надрываешь себе задницу. Вы с Джиджи действительно добры ко мне, и это просто неправильно. Я больше не могу жить в этой лжи”.
Мне было так больно, что я думал, у меня случится сердечный приступ. Я не знал, как реагировать. Должен ли я что-то сказать? Накричать на него? Ударить его? Я решил просто уйти и вернуться в свою комнату. На обратном пути я почувствовал, как у меня подскочило кровяное давление, я начал потеть, мои руки стали липкими, и я почувствовал сильную боль в середине груди. Я вернулся в комнату, выпил пиво и принял валиум. Затем я позвонил Джиджи, чтобы сообщить ей новость. Это подтверждало то, что сказала ей Бетси.
Эйс был парнем, за которого я бы убил. Мы были как братья больше двадцати лет. Я плакал несколько часов. Я был в шоке. У меня было глубокое чувство потери, потому что я знал, что никогда больше не буду испытывать к Эйсу прежних чувств.
После своего признания Эйс попытался все уладить, показав мне чеки, которые он получал: сто тысяч здесь, шестьдесят тысяч там, и убедив меня попросить моего адвоката выписать мне столько же.
Чтобы добавить оскорбление к травме, двумя месяцами ранее мы играли в "Вегасе", и я пожаловался Полу.
“Я больше не могу терпеть это дерьмо”, - сказал я ему, когда мы шли по коридору в "Палмс".
“Вы, ребята, трахаете меня на каждом шагу”.
Пол посмотрел мне в глаза и поцеловал меня в губы.
“Питер, я клянусь своими детьми, ничего не происходит”.
Джин сказал мне то же самое. “Я клянусь своими детьми, я никогда не буду трахать тебя из-за этого”.
Ты собираешься поклясться своими гребаными детьми? Для меня это тяжелее земли. Но это была ложь.
Предательство Эйса ранило меня сильнее, потому что я любил этого человека, но это стало последней каплей. Я хотел собрать свое барахло и уйти. Всю свою жизнь ты хотел быть здесь, на сцене перед миллионами людей, одетый в классный костюм, все ждут тебя по рукам и ногам, и вот я жалею, что не нахожусь где-нибудь еще в мире.
Я позвонил своему адвокату, а он позвонил Рэндольфу и сказал ему, что я еду домой. Они сразу же взбесились, потому что на этом этапе тура оставалось еще семь концертов, прежде чем у нас был перерыв перед поездкой в Токио.
Нам нужно было отыграть шоу, поэтому, пока они вели переговоры, я пытался придумать, как мне донести до аудитории, что меня кинули, не сообщая об этом прессе. Это пришло мне в голову, когда я накладывал макияж. Я бы добавил маленькую слезинку под глазом. В тюрьме слеза означает, что ты крутой, потому что ты кого-то убил. Но для меня это означало, что они меня кинули. Я знал, что наши фанатичные поклонники заметят такое тонкое изменение моего макияжа, особенно когда это видно на экране JumboTron.
Тед Ньюджент был нашим вступительным актом, и его жена спросила Джиджи, почему на мне слезинка. Когда Джиджи рассказала ей, она рассказала Теду.
“Я не могу поверить этим парням”, - возмутился он, а затем вышел и посвятил свое шоу мне.

29 сентября в Коламбусе Пол объявил, что это была заключительная ночь тура. Когда я пел “Beth”, я предварял это словами: “Это последний раз, когда я пою это, так что это идет от сердца к вам”. Никто не знал, завершится ли тур последними шестью концертами.
В тот вечер я сказал своему барабанщику: “Начинай собирать мои барабаны, и я не имею в виду трейлер. Я собираюсь прислать личный самолет за всем моим снаряжением”.
Я думаю, они восприняли меня всерьез, потому что на следующий день Рэндольф предложил мне дополнительные десять тысяч за выступление на последних семи свиданиях. Это и близко не подошло к возмещению полумиллиона долларов, которые они задолжали мне в качестве зарплаты только за тот тур, но сейчас, по крайней мере, я думал, что вернулся к паритету с Ace. Но кто знал о каких-либо других сделках, которые у них были?
Итак, на последних семи концертах мы накладывали макияж, и больше никто друг с другом не разговаривал. Никто не смеялся, в комнате не играла музыка, все сводилось к тому, чтобы просто пережить эти шоу. На последнем концерте тура, в Чарльстоне, Южная Каролина, Пол начал разбивать свою гитару в конце, поэтому я встал и, пока стояк все еще был высоко в воздухе, начал сбивать с него свои барабаны. Все встали и зааплодировали, и Пол думал, что эти возгласы были адресованы ему, пока он не обернулся и не увидел огромного напольного там-тома, спускающегося на него. Поэтому он взял свою гитару, бросил ее на сцену и ушел. Должно быть, он продолжал идти, потому что я не видел ни его, ни Эйса, ни Джина, когда вошел, чтобы снять макияж.
После последних дат в США срок моего контракта истек. Мы начали переговоры с требования, чтобы они выплатили мне полмиллиона долларов, которые я потерял в зарплате в последнем туре, когда зарабатывал меньше Ace. Они сказали мне идти нахуй, потом сняли мой контракт со стола, и на этом все закончилось. Я был совершенно готов продолжать до тех пор, пока зарабатывал столько же, сколько Эйс. Им было все равно. Теперь они могли бы вернуть Эрика Сингера, чтобы он снова заменил меня. Несмотря на то, что KISS продолжали гастролировать, даже когда вы читаете эти слова, это действительно оказалось прощальным туром. Это был последний раз, когда кто-либо видел четырех первоначальных участников KISS вместе на одной сцене.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Я стоял на третьей, потягивая пиво. Софтбольный мяч пролетел по дуге, отбивающий размахнулся и попал землянину в лунку.
“Иди, иди!” сказал наш тренер с третьей базы.
Я швырнул бутылку на пол и рванулся к тарелке. Полевой игрок подобрал мяч и забросил точно в цель.
Я был в безопасности на несколько дюймов.
“Ты выбыл!” - крикнул судья.
“О чем, черт возьми, ты говоришь? Я был в безопасности на целую милю!” Я закричал в ответ.
”Ты выбываешь", “ сказал он и повернулся ко мне спиной.
Я пришел в ярость, хотя играл за "Куиннс", а не за "Нью-Йорк Янкиз". Я поднял биту, которая лежала рядом с ложей отбивающего, и ударил судью в спину. Он упал как подстреленный. Затем я ударил его в грудь. Когда их ловец попытался вмешаться, я ударил его, и он упал. Другие игроки пытались остановить меня, но я размахивал битой как сумасшедший, держа их на расстоянии. Они все до смерти боялись меня.
“Снято! Снято!” - заорал режиссер. “Что случилось с остальными из вас? Вы должны были объединиться против него”.
“Он выглядел так, как будто действительно собирался ударить нас битой”, - сказал один из них.
“Он не собирается на самом деле ударить тебя и проломить тебе череп. Он такой же актер, как и ты. Я хочу, чтобы вы, ребята, напали на него. Питер, ты собираешься их убить?”
“Ага”, - улыбнулся я.
“Хорошо, давайте сделаем еще один дубль”, - сказал режиссер.
Было раннее утро, и мы снимали сцену, в которой представлен мой персонаж, Марти Монтгомери, в "Стране Оз", одном из самых популярных шоу на телевидении летом 2001 года. Я не был в KISS уже несколько месяцев, когда сказал Джиджи, что, возможно, мне пора попробовать устроиться на какую-нибудь актерскую работу. Я всегда хотел сыграть настоящую роль, а не какую-то чушь о супергероях Ханны Барберы.
“Я знаю Тома Фонтану”, - вызвалась Джиджи. “Хочешь, я позвоню ему, и мы поужинаем и посмотрим, сможем ли мы устроить тебя на Оз?”
Я думал, что "Оз" - самое крутое шоу на планете. Где еще вы могли бы увидеть избиения, поножовщину и разгуливающих парней со свисающими до пола шлангами? Какая одинокая женщина или парень-гей пропустили бы это шоу?
Я слышал о Фонтане. Он снимался в "Святом в другом месте" и "Убойном отделе", и я подумал, что эти шоу намного опередили свое время. Раньше всех Том поднял такие важные проблемы, как СПИД, когда никто другой не хотел этого касаться. Он был настоящим бунтарем, крутым итальянским парнем. Я умирал от желания встретиться с ним.
Оказалось, что Том владел баром в Сохо. Итак, мы с Джиджи поехали в город и встретились с ним там. Он сидел там и пил бурбон, одетый в кожаную куртку, водолазку и джинсы. Для меня это было похоже на встречу со Спилбергом: я поставил Тома прямо рядом с этими ребятами.
Мы обменялись любезностями и сели за стол.
“Так что ты хочешь сделать, Питер?” он спросил.
“Я бы с удовольствием попал в страну Оз”, - сказал я.
“Ну, прямо сейчас мы работаем над сценариями следующего сезона”, - сказал он. “Расскажи мне немного о себе”.
Я вкратце рассказал ему биографию: бруклинский парень, итало-немецко-ирландская семья, вступил в банду, делал зип-пистолеты, громыхал. Я рассказал ему обо всех страданиях и ерунде с KISS. Он воспринимал все это, ничего не говоря.
“Когда мы устраивали драки по соседству, я очень хорошо обращался с битой. С этим я мог бы поработать над кем-нибудь. На самом деле, у меня есть одна на заднем сиденье моей машины, на всякий случай, ” сказал я.
“Если мы действительно будем работать вместе, я хочу немедленно поступить в школу актерского мастерства. Я знаю, что не могу просто выйти на съемочную площадку и прочитать свои реплики. Это напряженное шоу, и если я получу роль, я знаю, что это будет напряженный персонаж, а не какое-то дерьмо рок-звезды. Так что мне понадобятся несколько уроков актерского мастерства. Это не будет похоже на выход на сцену и пение ”Я хочу рок-н-ролл всю ночь".
Том выглядел впечатленным моим отношением.
Несколько недель спустя мне позвонил Том. У него была роль для меня на премьере нового сезона, где он сыграл двуличного преступника по имени Марти Монтгомери, который отбывает восемь лет в стране Оз по двум пунктам обвинения в нападении первой степени, связанным с инцидентом с размахиванием битой во время игры с мячом.
Я начал брать уроки актерского мастерства у человека по имени Джон Эйд в Институте подготовки актеров в Нью-Джерси. Джон учился у Мейснера, Страсберга и Стеллы Адлер. Его студия располагалась над зоомагазином, поэтому сначала я отнесся к нему скептически, но Джиджи брала у него несколько уроков и считала его гением.

Metal Studs January 1988