вторник, 5 июля 2005 г.
Жизнь хороша!.
Утреннее солнце разлилось сверкающими искорками помойной лужи, играя и резвясь на колыханиях, создаваемых дыханием женского тела. Тело в непристойной позе лежало на этих самых волнах, на которых собственно и резвилось ничего не подозревающее радостное утреннее солнце.
- Ну-ну, пусть повеселится,- подумал серый воробей, выбирая из зловонно-ароматной кучи блевотины смачные кусочки не переваренной пищи человеческой. Подбежала дворняга и лизнула уже не молодую женскую грудь, которая вздрогнула и попыталась утопить в коричневой жидкости свое ягодное окончание. Тело зашевелилось и, издавая легкие булькающие выстрелы из тазобедренной области, попыталось повернуться на другой бок. Ничего не получилось и вывалившийся язык, облизнул пересохшие выпуклости, очень отдаленно напоминающие губы. Следующее действие спугнуло не только сексуально озабоченную собаку и завтракающего кусочками блевотины воробья, но и гадящую неподалеку кошку с выпуклыми от напряжения глазами.
Ладонь небрежно похлопала по мутной жиже лужи и с легким шлепком прилипла ко лбу с присохшей и раздавленной мухой. Затем раздался тяжелый вздох и продолжительный выдох, похожий на звуки засоренных канализационных труб, в которые добавили очередную порцию дерьма. Воздух, вырвавшийся при этом, совсем уже не напоминал воздух. И даже подлетевшие мухи, поспешили ретироваться в сторону, дабы не сгореть в смеси паров денатурированного спирта, тройного одеколона и еще бог знает чего. Тело стало просыпаться. Открыло, заплывший еще со вчерашнего вечера глаз и безучастно мутным взором скользнуло по поверхности лужи. Глаз снова закрылся. Второй глаз открываться совсем не собирался и светился фиолетовым подтеком. На грязную в ажурных разводах щеку выползла сороконожка, хромая на двадцать шестую левую ногу. Она ненадолго задержалась на засохших соплях, спрыгнула прямо в лужу, бешено передвигая совершенно босыми сороканогами, исчезла в тени за ухом до половины утопленного, словно старая ржавая баржа на морском берегу. Глаз моргнул и открылся снова. Голова оторвалась от зловонной жижи и, облокотившись на рваный локоть, некогда белой полупрозрачной блузки, зевнула похмельем в сторону веселящегося солнца. Было видно, как солнце без усилий испарило огненные пары и с покосившейся от омерзения улыбкой, стало искать прохладу в тени деревьев, чтобы освежить свой взор. Тень не давалась, и все время убегала в противоположную сторону от солнца под деревья.
-У-у-у! – протянули, выпяченные вперед гуды и язык лизнул, подставленную ладонь, обильно смазанную еще не успевшей засохнуть изрыгнутой на кануне вечером желудочной массой. Рожа перекосилась, изображая гримасу фантастического открытия и голова не внятно произнесла
-Винегрет, - и сплюнув в сторону, изобразила недовольство и брезгливость. Кусочек оранжевой моркови, замешкался и остался прилипшим к невероятному вулканическому образованию из запекшейся крови потрескавшейся раны и нижней губы.
-Тьфу! – прошипела, еще раз голова и морковный кусочек пулей полетел в сторону прыгающего воробья. Воробей быстро схватил лакомый кусочек и упорхнул вместе с ним в гущу листвы, растущего неподалеку дерева, где и обронил в траву унесенные запасы еды.
- О-о-оо! – застонала голова, перекатывая внутри черепной коробки свинцовый шар.
- Слышь, вставай. Хорош утренние ванны принимать - сказала жирная тетка, сельского сложения в специальной оранжевой майке, широкой мешковатой юбке и с босыми пальцами, отороченных ногтями с полоской грязи под ними. Она взмахнула метлой и сорвала с места небольшой ураганчик пыли и бумажек от конфет. Второй взмах опрокинул, пустую металлическую банку из-под пива с поселившимися туда уже двумя осами.
Они, грозно жужжа, покинули недавно приобретенное жилище.
-Слышь подруга, пива хошь? Вон у плевательницы стоит бутылка, почти полная, осторожно она только снаружи дресней собачей перепачкана. Пей не боись, я уже пару раз глотнула, ничего нормально. Тока руки перепачкала этой собачей дрянью.
Дрожащая рука схватила скользкую бутылку, которая даже не стала сопротивляться действию незнакомки. Девица перехватила бутылку в другую руку, почувствовав ее скользкую натуру, обтерла все, что успело налипнуть о почти когда-то белую блузку. Так что, желто-коричневые пятна сразу же проступили на сквозь, немного перепачкав нежные места на еще упругом бюсте. Два жадных глотка почти опустошили бутылку. Утерев рукой влажные напоминания губ, тело облегченно вздохнуло и приободрилось.
-Спасибо, мамань.
-Да ну ладно, шо там. На здоровье. Ты вон подымайся, а то народ щас пойдет – да всю тебя забрызгает. Хотя, тебе это уже нестрашно совсем.
Женское тело попыталось подняться из нагретой жижи, но толи от напряжения, толи от невозможности больше терпеть снова опустилось в лужу и добавило к содержимому оной некоторое количество амиакосодержащих выделений мочеиспускательных органов. Завершив процедуру звуковым вспениванием, булькающим метаноизвержением.
-Ну, ты смотри не обосрися мне здеся. А то хто будет убирать твое сранье. Собак мне что ли мало?
-Ты, мамань не серчай. Дело-то житейское. Сама, чай знаешь?
-Чай не чай, а ты давай подымайся неча в общественных лужах за так нежиться. Курорт мне тут устроила, с грязевыми процедурами.
-Да, ты чо, корова жирная, копытам асфальт коробишь, по рогам захотела? Так я тебе это в миг устрою, только дай подымуся.
Тело встало на четвереньки и сразу получило колючей метлой в бок. Не удержав равновесие, тело снова свалилось на свою мокрую и зловонную перину, вызвав при этом взрыв донной грязи, устоявшейся за ночь.
-Я те дам, скотина блядушная. Поговори у меня еще, всю срань из лужи языком слижешь и дерьмом моим закусишь. И еще спасибо скажешь, да денег на водку дашь.
-Нее, на водку ни за что не дам! Сама выпью все до последней капельки. Где только денег взять на это счастье?
После глухих воплей последовали довольно быстрые действия. Женщина изловчилась, сумела подняться, прицелиться и, пошатываясь ринуться в атаку на свою обидчицу, используя тактику тарана. Но видать, прицел сбился или еще что, только таранящая масса пронеслась в полу метре от цели и, споткнувшись о бордюр, рухнула на зеленый газон. Сон сразу овладел телом, как только мягкая трава коснулась все еще почти белой в некоторых местах блузки. Все произошло почти мгновенно, да так быстро, что оригинальная рыжая майка на теле уже слегка нетрезвой дамы с метлой даже не колыхнулась от атакующего ветра. Приостановив активную социально-полезную деятельность, по средствам уборки закрепленной территории от мусора и прочей грязи, голова в специальной одежде повернула шею в сторону, уже крепко спящего тела, да так сильно, что хрустнули позвонки в области таза. Заныл, бывший еще в детстве сломанный большой палец левой ноги и сложилось впечатление, что теперь еще и свернута шея. Но Утро складывалось – удачно.
|
