Поучаствовав в нескольких командах, в том числе в группе Литтл Ричарда, Хендрикс творчески окончательно обрел себя в Британии, прибыв туда по настоянию Чэса Чандлера, заявившего, что «американцы туги на ухо и ни черта не смыслят в гитарной музыке».
В Лондоне гитарист повстречал единомышленников – басиста Ноэля Реддинга и барабанщика Митча Митчелла, с которыми организовал JIMI HENDRIX EXPERIENCE.
Реддинг и Митчелл стали важной составляющей ансамбля: при том, что на концертах Хендрикс постоянно менял ритм и всячески импровизировал, оба музыканта превосходно за ним успевали, и группа звучала как единое целое.
По свидетельствам современников, при жизни Джими вовсе не являлся тем нерушимым рок-столпом и гитарным идолом, каким его сочли позднее: это был неутомимый экспериментатор и изобретатель, всегда стремившийся к неведомым горизонтам творчества и познания.
Соединив в своей музыке традиционные американские стили, психоделию, собственные новаторские ходы и приправив эту ядреную смесь феноменальной взрывной гитарной техникой, а также мотивами индейских сказок и фантастических историй, Хендрикс полыхнул на музыкальном небосклоне Туманного Альбиона, подобно диковинному зареву, ошеломляя общественность невероятным звуком, который он извлекал из недр своей гитары, играя с непомерной для тех времен громкостью почти на грани болевого порога и бешеной экспрессией.
При этом музыкант был многогранен в своих изысках, сочиняя такие хищные, жесткие композиции как «Purple Haze», «Foxy Lady», «Vоodoo Child» и одновременно «Wind Cries Mary», «Little Wing» или «Burning of the Midnight Lamp», причем часто в спокойных вещах его уникальная техника игры становится более очевидной.
Продюсер Алан Дуглас вспоминает, что «Джими всегда носил с собой фантастические книги и разного рода материалы о потустороннем мире. Думаю, он считал себя инопланетянином и жил так, словно был одной ногой в этом мире, а другой – в ином...
Хендрикс изменил концепцию, полагаю, это самое главное. Он изменил «атакующий» стиль гитаристов, их представления о том, что можно сыграть на гитаре, а что – нельзя. Можно слушать его записи снова и снова, но никогда нельзя быть точно уверенным в том, куда он надумает повернуть».
На счету гитариста было множество резонансных выступлений, в том числе грандиозный концерт в Вудстоке, но его выпад на Монтерейском фестивале и по сей день остается чем-то особенным. Отрекомендованный Полом Маккартни для участия в этом масштабном мероприятии, Джими устроил поистине сногсшибательное представление.
Перед Experience блестяще отыграли The Who, сопроводив свой сет сценическими бесчинствами Таунcенда и Муна, но Хендрикс не мог оставить сцену за британскими стилягами. Ошарашив зал собственным материалом с первого альбома и некоторыми каверами, в конце выступления, поколдовав над гитарой, Джими поджег ее, и тогда почудилось, что душа инструмента, оглашающего пространство предсмертным воем, взмывает ввысь...
Дж. Хендрикс: "Всё, что я пишу — от сердца. Всё очень искренне. Это обнажает мою душу".
«Ты должен быть немного сумасшедшим, чтобы идти дальше. Сумасшествие — это как дорога в небо».
«Моя цель — единение с музыкой. Я просто посвящаю этому искусству всё в своей жизни».
«Ключ к моей поэзии — воображение. И немного научной фантастики».
«Мы называем нашу музыку электрической церковной музыкой,.. потому что для нас она как религия».
«Роскошь? Нет, мне бы вполне хватило палатки у горного ручья».
А. Браун: «Когда он появился, то все гитаристы занервничали. Кто был щедр душой, были восхищены, остальные завидовали».
П. Маккартни: «Когда я впервые увидел его на сцене, то был потрясен. До этого я никогда не предполагал, что гитара имеет такие огромные возможности. Так виртуозно еще никто не играл, да и, пожалуй, не играет. То, что делал Хендрикс, казалось фантастикой. Он был не просто виртуозом гитары, как его называют сейчас, он поразительно чувствовал звук, каждая его нота имела особый смысл,.. а какие гармонии звучали в его композициях!
Невероятно! Я смотрел концерт вместе с Эриком Клэптоном и Питом Таунсендом, мы буквально потеряли дар речи, а Клэптон, тоже гитарист милостью Божьей, впился взглядом в его пальцы и только бормотал: "Этого не может быть!" Если уж такое говорил сам Клэптон, это что-то значило. Но величайшим комплиментом для меня стало завершение концерта, когда Хендрикс сказал: "А сейчас я сыграю вам произведение, которое потрясло меня так же, как в свое время ошеломил Бетховен".
И он заиграл "Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band". Но как! У меня мурашки пошли от его страстной импровизации, больше я никогда ничего подобного не слышал!"
