Р. Галлахер: «Сам я некий гибрид закоренелого пуриста, но я чувствую достаточную свободу играть вещи, не относящиеся к основному течению блюза. Я ничего не имею против рок-н-ролла, против звучания в песне фолка, джаза и тому подобного. Думаю, многие музыканты принимают законы шоу-бизнеса такими, какие они есть. Они не задаются никакими вопросами и во всем следуют сложившемуся порядку вещей.
Во мне, наверное, говорят ирландские корни – мы всегда склонялись к тому, чтобы работать в стороне от господствующих кругов – так сложилось и исторически, и по другим причинам. У некоторых из этих молодых гитаристов, несмотря на то, что в своем возрасте они еще не оглядываются назад, наработаны потрясающие технические способности. Но, с моей точки зрения, чувства во всем этом немного... великолепная скорость, они могут играть на гитаре и классику, и все, что угодно, но я до сих пор восхищаюсь чистыми элементами музыки.
Я считаю, если ты по-настоящему играешь блюз, ты должен вернуться к истокам этого направления, так далеко, как только сможешь, чтобы изучать и впитывать все это».
«На самом деле, я просто делаю свое дело... Бывает, иногда ты чувствуешь... что на твою долю незаслуженно много выпало, и тяжело при этом оставаться положительным парнем... но в жизни действительно бывает так, что кто-то, появившийся из ниоткуда, мгновенно становится суперзвездой. Я из-за этого не теряю сон, мне есть, о чем побеспокоиться в своей небольшой области. Конечно, я бы хотел занимать верхние строчки в чартах, мне не нравится быть наполовину в андеграунде, но подстраиваться под чьи-то вкусы ради того, чтобы увидеть свое лицо на обложке журнала, я не собираюсь. Мне это неинтересно».
Дж. МакЭвой (басист группы Р. Галлахера):
«Первую ночь мы играли в Белфасте (1971 год). В тот день в городе было взорвано 10 бомб. Мы всегда волновались, но должны были действовать. Никто не играл в Белфасте, а Рори делал это каждый год, и его уважали за это, восхищались им. Это объединяло общины протестантов и католиков. Не было деления на своих и чужих. В течение трех часов различия были забыты, и мы видели это на их лицах».
Б. Мэй: «Два пацана – я и мой приятель – подходят к нему и спрашивают: «Мистер Галлахер, как вы добиваетесь такого звука?». Он садится и рассказывает нам всё. Таким образом, я обязан своим звучанием именно Рори Галлахеру».
Дж. Пейдж: «Смерть Рори по-настоящему расстроила меня. Я услышал об этом как раз перед очередным своим выходом на сцену. Не могу сказать, что я хорошо знал его, но я помню, как мы однажды встретились в служебном помещении и проболтали около часа. Он был классным парнем и великим гитаристом».
