Пол Маккартни в своей статье для газеты The Guardian рассказал о фотографиях, которые были сделаны им во времена битломании и считались потерянными.
«Где-то на подсознательном уровне я всегда знал, что делал фотографии в 1960-х. Сначала я не мог точно определить год, но был уверен, что мы были довольно молоды, [это было время], когда Битлз только начинали путь наверх. Я никогда не пытался найти эту коллекцию целенаправленно, но всегда считал, что она просто всплывет в правильное время. Всегда есть место для счастливого случая. И когда мы готовились к выставке фотографий моей покойной жены Линды в 2020 году, я выяснил, что мои собственные снимки сохранились в архивах. Когда я увидел их после стольких десятилетий, то пришел в восторг от того, что наконец-то удалось установить местонахождение этих изображений и обзорных листов», — пишет сэр Пол.
По его словам, любого, кто находит личную реликвию или семейное сокровище, начинают переполнять воспоминания и эмоции, благодаря которым возвращаются ассоциации, затерянные в «тумане времени». Именно это произошло и с Маккартни, когда он увидел фотографии, сделанные в «интенсивный» трехмесячный период, кульминацией которого стал февраль 1964 года: «Это было прекрасное ощущение, потому что они погрузили меня в прошлое. Это была моя собственная версия нашего первого грандиозного путешествия, фотографический журнал Битлз в шести городах, начиная с Ливерпуля и Лондона, продолжая в Париже (где всего двумя годами ранее мы с Джоном были обычными автостопщиками) и заканчивая тем, что мы воспринимали как нечто в высшей степени успешное — нашим первым визитом в Америку как группы (Нью-Йорк, Вашингтон и Майами)». Как отметил Маккартни, они считали, что именно в США рождалось будущее музыки.
«Это был период абсолютного сумасшествия — как еще его можно назвать? Мы, четверо парней из Ливерпуля, даже не могли представить последствий того, что делаем. К концу февраля 1964 года, после нашей поездки в Америку и трех появлений в Шоу Эда Салливана, мы, наконец, признали, что не сдуемся, как многие другие группы, чего мы изначально боялись. Мы находились в авангарде чего-то более важного, революции в культуре», — вспоминает сэр Пол.
Он продолжает: «Правда в том, что я всегда интересовался фотографией, с самого раннего детства в 1950-х годах, когда у нашей семьи был маленький ящичный фотоаппарат. Мне нравился весь процесс загрузки пленки «Кодак» в нашу камеру Brownie. Я просил моего брата Майка сфотографировать меня у лавки с хот-догами — американского экспорта в страну, которая никогда ранее не знала хот-доги. И с тех ранних времен мы использовали камеру, чтобы фотографировать друг друга. Это не было хобби одной семьи Маккартни. Все наши знакомые семьи брали фотоаппарат в отпуск — «Вот мы на отдыхе в Блэкпуле» или «Вот я с тетушкой Дилис и дядей Гарри», как делали и мы, когда отправлялись в лагерь отдыха Бутлина».
По словам сэра Пола, благодаря этим снимкам он стал еще больше уважать фотографов, которые работали с Битлз в те времена, ведь им приходилось выстраивать кадр и угадывать свет посреди всей огромной суматохи. «А поскольку нас окружали журналисты, я нередко фотографировал и их, но не столько ради мести, сколько потому, что они были интересной группой людей. Я часто спрашивал у них, какое освещение было бы правильным, поскольку они профессионалы и автоматически знали [ответ]». Маккартни также сообщил, что несмотря на простоту камеры, сам процесс для него был не простым — на каждую кассету с пленкой приходилось всего 24 или 36 изображений, так что все нужно было сделать правильно, ведь второго шанса не предусмотрено: «Это так контрастирует с сегодняшним процессом фотографирования на телефон. Тогда вы не могли позволить себе лениться». Сэр Пол добавил, что в те времена нужно было выстроить изображение в кадре сразу, и так же работала Линда — она понимала, что у нее была всего одна возможность, и нужно было сделать все правильно.
Кроме того, продолжает Маккартни, события развивались так бурно, что фотографирование не занимало в мыслях сэра Пола первое место: «И даже если мы хотели трансформироваться из маленькой группы в большую, и даже если мы надеялись на международное признание, когда отправились во Францию и потом в США, никто не мог предсказать [появления] того, что я называю «эпицентры / глаза бури». Как отметил музыкант, Битлз действительно находились в центре шторма, который был создан ими самими, поэтому термин казался подходящим, но посмотрев на эти фотографии, Маккартни понял, что на самом деле нужно использовать множественное число — «эпицентры бури», потому что он увидел глаза фанатов, встречавших группу, глаза охранников, присматривавших за группой: «Кто смотрит на кого? Кажется, что камера находится в постоянном движении — я снимаю их, пресса снимает нас, а тысячи и тысячи человек хотят запечатлеть этот шторм».
Что касается поездки в США, то за два месяца до визита Битлз был убит президент Джон Кеннеди, и группа понимала, что атмосфера в стране по-прежнему может быть подавленной, вспоминает сэр Пол: «Но как только мы приземлились в Нью-Йорке, то сразу поняли, что нас не ждет ничего похожего на траур. Мы прилетели в пятницу в начале февраля, и казалось, что тысячи, а впоследствии, благодаря телевидению и Шоу Эда Салливана, миллионы глаз были внезапно устремлены в нашу сторону, и создавался образ, который я никогда не забуду». По словам Маккартни, в аэропорту царил бедлам, массовая истерия. Ничего подобного не было ни в Ливерпуля, ни в Лондоне, ни в Париже. Но аэропорт, который только недавно был переименован в честь Кеннеди, стал лишь началом всего безумия, потому что толпы людей выстроились вдоль улиц и дорог, чтобы увидеть битлов, ехавших в автомобиле на Манхэттен. За музыкантами следовали журналисты и фотографы на автомобилях и легких грузовиках: «Доброжелатели толпились по обе стороны дороги, как будто мы были какими-то спортсменами-триумфаторами, совершавшими круг почета».
По мере того, как группа продолжала свое путешествие по США, направляясь в Вашингтон и затем в Майами, сэру Полу было все более интересно узнавать «новую американскую вселенную простых людей»: «Вот мужчина с лопатой у пенсильванского товарного поезда в Вашингтоне, пристально смотрящий; а вот четверо авиационных механика в белом в аэропорту Майами. Это мои люди. Вот я откуда. Я вырос в семье из рабочего класса в Ливерпуле, поэтому я никогда не мог отделить себя от таких людей, как они. Я хотел быть среди них. Мои родственники были точно такими же. Вы найдете их не только в моих песнях, но и на многих моих фотографиях — водителя автобуса, почтальона, молочника».
«То, что Америка по-прежнему была землей противоречий, стало очевидно во время майамской части тура», — продолжает Маккартни. По его словам, после серости Нью-Йорка и Вашингтона наступил «взрыв цвета», когда битлам предоставилась возможность отдохнуть в зелено-синих водах Атлантического океана, хотя они и помнили о том, что им предстоит еще одно выступление в Шоу Эда Салливана. Одна из любимых фотографий сэра Пола из этой коллекции — Джордж Харрисон в солнцезащитных очках, которому подает напиток девушка: «И хотя мы не видим ее лица, мы видим ее ослепительный желтый купальник». Как утверждает Маккартни, он специально выстроил такую композицию в кадре и доволен, что не стал отходить дальше, а оставил Джорджа в центре внимания. Сэр Пол добавил, что глядя на эти снимки, он совсем не удивляется, что цветные фотографии начали появляться именно в тот момент, когда музыканты приехали в Майами, потому что «внезапно мы попали в Страну Чудес».
«В то время мы не видели всей картины, но мы, как и остальной мир, испытывали сексуальное пробуждение. Наши родители боялись заболеваний, передающихся половым путем, и всех других подобных вещей, но к середине 60-х мы поняли, что обладаем свободой, которой никогда не было у их поколения. Наши родители никогда не совершали, например, путешествия. У них и денег-то никогда не было. Нужно было ценить, как тяжело все давалось и во время, и после войны. Вероятно, вас удивит, но я был первым в моей семейной ветви, у кого была машина. У людей просто их не было — они полагались на общественный транспорт, к которому мы все привыкли в Ливерпуле. Только позже я осознал, что мы находились во главе новых перемен, этого крутого сдвига в жизни молодежи, который, если оглянуться назад, кристаллизовался именно в 1964 году», — говорится в статье Маккартни.
Как пишет сэр Пол, после обнаружения фотографий, сделанных им в молодости, он неизбежно начал размышлять о более серьезных вопросах. «Думаю, для всех это одинаково — когда вы смотрите на фотографии себя молодого, в моем случае гораздо более молодого, то возникает много эмоций. На самом базовом уровне вы думаете о том, как хорошо выглядели, но мы все красивы в молодости, и я горд, что через это прошел и что теперь имею счастье вернуться ко многим моментам [из прошлого]. Я понимаю, что многие начинают грустить, изучая старые семейные альбомы, но я не испытываю чувства утраты, хотя приличное число людей, изображенных здесь, уже умерли».
Маккартни объясняет, что в его случае это не ощущение утраты, а чувство радости от прошлого: «Когда я оглядываюсь назад и размышляю, то мне хочется сказать: «Ух ты». Мы всё это сделали, и мы были просто ребятам из Ливерпуля. И вот это всё на фотографиях. Боже, как классно выглядит Джон. Какой красивый Джордж и какой крутой Ринго в той смешной беретке. Меня также притягивают снимки фотографов, которые никогда не были нашими врагами. Они возвращают воспоминания о том, каково было оказаться в Нью-Йорке в первый раз и отправиться на прогулку в Центральный парк. Видавшие виды операторы кричали: «Эй, битл, эй, битл, эй, битл». И мы смотрели на них, они делали снимок, а потом еще один — всегда еще один».
Благодаря фотографиям сэр Пол вспоминает о многих вещах, например, об Англии поколения его родителей; о ранних концертах и первых фанатах; о битломании; о Лондоне 1963 года с его обещаниями, амбициями и всем новым для четырех парней с севера. Вспоминает Маккартни и об Америке, «которая, я знаю, по-прежнему где-то существует»: «Я помню все те истории, одни реальные, другие выдуманные, когда я смотрел в окно своего поезда и видел американские товарные поезда, американские сортировочные станции. Мне до сих пор нравятся американские поезда». По словам сэра Пола, ему нравится думать, что он может слышать «тот одинокий свисток» [отсылка к песне «"(I Heard That) Lonesome Whistle»]: «Это величие прекрасных старых блюзовых песен, и мне интересно, как те люди ездили на попутном транспорте в былые времена. Уже тогда, как вы можете услышать в моих песнях, я представлял себе жизни людей, которых не знал, как [жизнь] того «пенсильванца», назовем его так, который стоял у депо и историю которого я никогда не узнаю. Но я по-прежнему думаю о том, какое у него было настроение, когда он пошел домой тем вечером, упоминал ли он о том, что видел за столиком Битлз?»
«Те люди, одни знаменитые, а другие, как фанаты, совершенно неизвестные, возвращают сейчас множество историй, целый поток особенных воспоминаний, и это одна из многих причин, по которым я люблю их всех, и я знаю, что они всегда будут будоражить мое воображение», — добавляет сэр Пол. По его словам, фотографии запечатлели то, через что прошли Битлз. «Вот что делает жизнь замечательной», — заключил он.
