Ф.Меркьюри: «Я думаю, выступая перед зрителями, мы должны делать всё, что хотим. Я считаю, это лучший способ осуществить задуманное. Ненавижу приспосабливаться и потворствовать даже вкусу публики так, как это делают компании звукозаписи. Во времена "Bohemian Rhapsody" мы бросали вызов всем устоявшимся нормам и становились при этом новаторами, вот почему нам сопутствовало признание.
Мы всегда будем выступать против обыденности и никогда не станем работать на потребу публике, если это ей нравится, а люди сами сделают свой выбор. Мы никогда не боялись того, что делали, и не заигрывали с модой, у нас есть своя собственная марка — марка Queen».
«Музыка — это именно то, чем я хотел заниматься. Однако когда вы заканчиваете колледж, вы не можете сказать: "Хорошо, я буду музыкантом", так как это очень рискованное дело, а в то время, как мне кажется, особенно. Я помню тот момент, когда решился на это. Музыка всегда воспринималась как отказ от продолжения учёбы в художественной школе.
Как только я закончил художественную школу, я понял, что больше всего на свете мне нравится петь. Я не хотел заниматься чем-либо ещё, поэтому для того, чтобы достичь желаемого, я был готов испытать любые трудности и лишения, которые в дальнейшем и преподнесла мне судьба. Неважно, сколько времени потребуется, чтобы достигнуть результата, вы просто должны верить в это, и я верил».
«Музыка была составной частью жизни, мы все интересовались ею. Школа была питательной средой для музыкантов. Действительно, я слушал Хендрикса.
Я получил свой диплом и подумал, что у меня есть шанс стать свободным художником. Я пытался. Это длилось пару месяцев, не очень долго, затем я подумал «Бог мой, всё , достаточно». Мне было не интересно. А стремление к музыке росло и росло. И наконец, я сказал : « Нужно сделать решительный шаг, и это - Музыка». Я из тех людей, которые занимаются теми вещами, которые интересны».
« Наша группа очень разборчивая. Мы не останавливаемся на полпути, я очень требователен к себе. Без всяких компромиссов. Если бы я посчитал, что песня неудачная, то сам бы отказался от неё. Меня трудно понять, я щепетильный. Вы можете это увидеть в моих рисунках.
Мне нравятся картины таких художников как Ричард Дадд, и Дали».
«Я очень доволен аспектом оперного пения. Мне на самом деле хотелось создать выдающиеся вокальные партии, потому что нас часто сравнивают с другими музыкантами, а это так глупо. Послушайте оперные партии, и вы поймете, что ни о каких сравнениях не может быть и речи, это как раз то, к чему мы стремились».
«Мы никого не хотели шокировать. Просто в нас это заложено. Существует так много всего, что хотелось бы сделать, но мы не можем заниматься всем одновременно. Давайте посмотрим правде в глаза : на данный момент мы выпустили альбом («Ночь в опере»), который далеко не все в состоянии воспринять…В вокальном плане мы переплюнем любую группу. Мне пришло в голову поработать с оперным вокалом, почему бы и нет ? » (1975 г.)
«Любая группа стремится на первое место. Мы не собираемся довольствоваться меньшим. Это то, к чему мы стремимся. Мы достаточно оригинальны, и сейчас это доказываем».(1974)
Б.Мэй: «Несмотря на свой павлиний имидж, Фред на самом деле был очень скромным… Это сейчас принято считать Фредди величайшим гением, но тогда на него сыпались все шишки. Однако он был бесстрашен…действительно бесстрашен».
«Фредди был бесподобен. Он был мастер своего дела, который всегда выдумывал новые идеи, но при этом он никогда не был эгоистом и всегда отдавал все, когда выступал. Довольно трудно научиться импровизировать и чувствовать себя свободно на сцене и все же не терять связи с людьми, вместе с которыми ты выступаешь. Он, как никто другой, умел включать нас в то, что он хотел сделать, подхватывать то, что мы делали, а также общаться с публикой. Он был самым лучшим связующим звеном – превосходным, прозрачным громоотводом.
Не было равных ему фронтменов на сцене и среди вокалистов, поющих вживую, а вокалисты - это тот канал, по которому энергия группы передается публике, и, должен признать, он в этом был превосходен.
Фредди инстинктивно был очень ритмичным, его исполнение на фортепьяно было неимоверно бесперебойным и перкуссивным, и то же можно сказать про его пение… оно было как пулемет».
