RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

Интервью с Джулианом Ленноном (часть II)

Переводили: О.П. и J.V.

Джулиан: Наверное, потому что в то время я впервые почувствовал, что меня по-настоящему любят - я имею в виду не только свою маму - она всегда любила меня, - но и моего первого отчима. Они оба есть на фотографии, справа и слева от меня - просто в данном конкретном случае их не видно.

Кен Шарп: Сколько тебе тогда было лет?

Джулиан: Не помню точно - 5 или 6. Есть две причины, по которым я поместил эту фотографию на обложку альбома. Во-первых, для меня никогда не имело значения, как я выгляжу - меня не заботил мой имидж в глазах окружающих. Для меня это никогда не было самым главным. Самым важным было заниматься музыкой, писать музыку. Ну, и в данном случае я подумал - что ж, меня никогда не интересовал фасад, я хотел бы, чтобы меня уважали как автора музыки, сочинителя песен. И я решил, что совершенно необязательно помещать на обложку альбома свою недавнюю фотографию. Кроме того, есть еще одна причина - я чувствую, что между музыкой и фотографией есть нечто общее: музыка порой связана для нас с каким-то определенным временем или местом, с какой-то частью нашей жизни - точно так же, как и фотографии. И в этом я вижу сходство. А в отношении той фотографии - то была для меня...

Кен Шарп: Счастливая пора?

Джулиан: Да, особенно то время. Тогда на моем лице стала подолгу задерживаться улыбка. До этого я совершенно отчаялся найти в семье то, что по идее в ней должны находить люди - когда отца почти никогда не было рядом, а потом он и вовсе исчез. Но я еще и не догадывался тогда, с чем еще придется иметь дело в будущем. А тот момент был для меня совсем особенным, потому что я был счастлив. И вот, сейчас в моей жизни как бы завершился круг: мне удалось, наконец, достичь какого-то умиротворенного состояния - и на это мне потребовалось 30 лет.

Кен Шарп: Как ты думаешь, может, это и есть одна из причин - как и то, что ты говорил о написании песен для самого себя - по которой люди стали воспринимать их гораздо лучше?

Джулиан: Я думаю, это так - но, с другой стороны, я всегда хотел так писать, просто мне это не было позволено. Но что верно, то верно - теперь существует более сильная связь между мной, и людьми, которые этот альбом послушали.

Кен Шарп: Я хотел бы, чтобы ты рассказал об одной из песен. Первый сингл "Day After Day" удивительно мелодичен.

Джулиан: Да ... Когда я сочинял ее, то думал о состоянии, когда ты далеко от семьи, друзей - далеко от всех, кого ты любишь. Ну, и для разнообразия я превратил это в историю, рассказанную от имени кого-то другого - человека, который на войне, и единственное, что связывает его с жизнью, что дает ему силы жить - это вера и надежда, что когда-нибудь он снова вернется домой. Эта мысль - единственное, что придает ему силы. И мне это очень близко и понятно. У многих людей, например, такая работа, что они вынуждены подолгу не видеться со своей семьей.

Кен Шарп: Когда я впервые узнал название вещей, вошедших в альбом, я решил, что это кавер-версия песни группы Badfinger.

Джулиан: Что ж, я всегда был поклонником этой группы... Я всегда считал, что это отличная команда. Вообще-то, их гитарист Мэтт Бейкер принимал участие в записи альбома - и пока я общался с журналистами, в перерывах между сессиями, он нарыл какие-то записи и составил из них что-то вроде сборника "Best of Badfinger", и мы как раз слушали его в машине по дороге из аэропорта.

Кен Шарп: Значит, такую музыку ты слушаешь.

Джулиан: Ну еще бы. Вот не далее как сегодня я подумал: никто ведь не записал кавер-версии этих вещей! А что если...

Кен Шарп: Ты сам мог бы это сделать!

Джулиан: Вот именно! Day After Day - замечательная песня, что можно сказать и о многих других. У них ведь было немало хороших песен. Я чувствую теперь, что запросто могу заняться чем угодно, и если это означает вернуться в прошлое и записать те песни, которые я люблю и на которых я вырос - почему бы нет, почему бы не дать им новую жизнь в 90-х. [....]

Кен Шарп: Ты посвятил этот альбом своему отчиму, и я хотел спросить тебя о нем и о Джоне.

Джулиан: Все очень просто. Я помню, как пару раз видел отца, когда мне было между одним и тремя, может, четырьмя годами. Это очень смутные воспоминания - скорее, как некая фотография определенного места и времени. Должен заметить, чему я научился у отца - так это тому, каким отцом быть не следует... Сколько раз я его видел потом, можно в буквальном смысле сосчитать на пальцах. Я просто не знал того человека, который, по идее, был моим отцом. И это было жутко. Я относился к нему, как ребенок относится к учителю, который впервые появился в классе - ну, что-то в этом роде. Так что это было очень странно. И каких-то задушевных моментов было очень немного - то есть, их почти и не было. Так-что как отца, увы, я его не очень уважаю. Я думаю, после рождения Шона он пытался стать для меня более близким человеком и наверстать упущенное - и я думаю, ему это удалось бы - но даже тогда все это было очень непросто.

Кен Шарп: Очевидно, он испытывал чувство вины.

Джулиан: Но какое бы чувство вины он не испытывал - я уверен, Йоко свела его на нет. С другой стороны, я всегда восхищался им как творческой личностью. Absolutely. Но мой отчим /Роберто Бассанини/ дал мне то, чего не дал отец - именно он был тем человеком, который меня по-настоящему любил. Он был просто сумасшедшим итальянцем, влюбленным в каждое мгновение жизни. Он ценил каждую минуту, каждую секунду. Именно он водил меня в школу, в парк или в кино; с ним вместе мы ездили отдыхать. Именно он был со мной рядом, и мы были всегда с ним близкими друзьями, до тех пор, пока он не ушел из жизни два года назад.

Кен Шарп: Как ты думаешь, влияние отчима как-нибудь смягчило твой характер? Многие дети, пережившие развод родителей, ожесточаются. Очевидно, тебе тоже знакомы горечь и обида, но любви в твоей жизни гораздо больше.

Джулиан: Я думаю, это все благодаря маме - у нее очень правильный взгляд на жизнь. Многие полагают, что после развода нам с мамой присудили кучу денег - но на самом деле, папины адвокаты получали приличное вознаграждение; и самое главное, мама любила отца, а не его деньги. Поэтому при разводе она попросила лишь сумму, достаточную для того, чтобы меня одеть, прокормить и дать хорошее образование. И все. Так что, если не вспоминать безумные периоды переходов из одной школы в другую, когда меня снова и снова представляли сыном Джона Леннона - что само по себе было мучением - вся остальная моя жизнь была очень обычной и нормальной.

Кен Шарп: У тебя были когда-либо близкие отношения с тетей Мими?

Джулиан: Честно говоря, я не могу припомнить. Помню, когда я был ребенком, как-то пересекался с ней и другими родственниками. Я, честно говоря, многого не знаю, потому что мы нечасто говорим с мамой о прошлом. О каких-то моментах мы смогли поговорить, и с течением времени их становится все больше. Но ей об этом говорить очень тяжело - как порой и мне самому. Мы просто хотим сосредоточиться на будущем. Мы уже достаточно наговорились о прошлом - и пока что с нас хватит.