RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

Судьба барабанщика

Казалось, еще вчера сквозь эфирные шорохи и глушилки мы вслушивались в только начинавшие расходиться по миру песни "Битлз", внимали им как новому музыкальному откровению и до полной потери всякого качества переписывали с магнитофона на магнитофон, с бобины на бобину их первые альбомы. И дикторы русской службы Би-би-си, стараясь просветить нас и в то же время не запутать, переводили двухслойное, каламбурное название "The Beatles" как "Жуки-ударники". И вот уже Ринго Старру, барабанщику великой группы, исполняется 60!

Ринго - это "With a Little Help from My Friends" и "Yellow Submarine"... Знаменитый нос с горбинкой и пальцы в кольцах, пристрастие к которым и сделало Ричарда Старки Ринго Старром. А начиналось все совсем не так бравурно: Дингл - самый непрестижный, едва ли не трущобный район Ливерпуля; малообеспеченная, если не бедная, семья; отец, который ушел из семьи, когда Риччи было три года - после этого сын видел его всего два раза; в шесть лет - аппендицит, перитонит и десять недель в коме; потом, с 13 до 15 лет - два года в больнице с заболеванием легких; первая работа - посыльный на фабрике...

Без Ринго как барабанщика "Битлз" по большому счету вполне могли бы обойтись, как обошлись без Питера Беста - мало ли в Британии хороших ударников. В конце концов в октябре 62-го при записи первого сингла "Love Me Do"/"P.S. I Love You" пытались обойтись без Ринго, хотя он уже играл в группе, сажали за ударные то его, то Энди Уайта. Но что с того? Сегодня 99% меломанов убеждены, что именно Ринго стучит на ударной установке в этих ранних, не замутненных еще музыкальной изощренностью шедеврах - его стиль, его чувство ритма... Что лишь отчасти соответствует истине.

Ринго в "Битлз" был как бы младшим братом, хотя по возрасту он старше трех других битлов. Младший, не самый умный и талантливый (этакий ливерпульский Иванушка-дурачок) и притом двоюродный и чуть юродивый братец при трех родных и высоколобых.

Опасаюсь впасть в пафос, но все же рискну сказать, что Ринго - это сердце группы "Битлз", этакий слесарь Приходько из "Белорусского вокзала", затесавшийся в самую звездную и знаменитую компанию, какую только можно придумать. Транслятор традиции дружества - как Пушкин для своих лицейских товарищей.

После распада "Битлз" Ринго оказался равным всем остальным. Кто бы мог подумать, что чудаковатый битловский ударник, вместо того чтобы впасть в депрессию, ощутить свое сиротство и пойти стучать на барабанах туда, куда возьмут, начнет сольную карьеру и выпустит несколько очень приличных альбомов? Хотя, наверное, никогда Ринго не был выдающимся музыкантом. Таким, как Джон Леннон или Пол Маккартни.

Гэри Брукер, Питер Фрэмптон или Джек Брюс, в компании которых в августе 1998 года Ринго первый и последний раз приезжал в Москву, как музыканты куда ярче и оригинальнее. Только у Фрэмптона при всех его талантах место в истории рок-музыки и в сердцах фэнов совсем другое, чем у Ринго - поскромнее.

И вокал у Ринго специфический. Как сказал один радиослушатель, поделившийся в прямом эфире своими впечатлениями от концерта Ринго в столице, "это, конечно, не Карузо...". И, добавлю, много еще кто не.

Конечно, Ринго не самый великий из "Битлз". Ну точно не самый великий. Хотя "I"m the Greatest", этот потрясающий по драйву хит, Джон Леннон написал специально для него. Почему? Наверное, как раз потому, что Ринго никогда не страдал манией величия. Ни в острой, ни в хронической форме. Похоже, даже став звездой, одним из самых известных в мире людей, Ринго понимал, что он - не Элвис и не Мик Джаггер (в отличие от сонма наших 20-летних звездочек, ошалевших от первых, вымученных и выкупленных продюсерами успехов).

И не было в его жизни одержимости навязчивой идеей. Не погружался он в отчаянную леворадикальную политику, как Джон Леннон, не якшался с ультралевыми горлопанами вроде Джерри Рубина и не посыпал голову пеплом после победы Никсона над Макговерном. Не погружался в глубины вечной индийской культуры и не растворялся в пространстве медитации под звуки ситара и барабанов табла, как Джордж Харрисон. И не начинал вдруг проповедовать вегетарианство как некую гражданскую религию и выпускать в воды Атлантического океана устриц, купленных в самом дорогом нью-йоркском ресторане, как Пол Маккартни (да простят меня поклонники и особенно поклонницы Пола, но после распада "Битлз" даже музыка его стала несколько вегетарианской). Да, Ринго не пьет, не курит и почти не ест мяса - но не принципиален до упертости: отведал же в Москве курочку, фаршированную черной смородиной и кедровыми орешками...

Он никогда не шокировал журналистов фразами типа "We are more popular than Jesus Christ" - "Мы более популярны, чем Иисус Христос", скандального и еще не вполне забытого пассажа Джона.

Ринго - олицетворение товарищества, открытости, терпимости, умения достойно держаться и в славе, и в полузабвении, и в дни удач, и в самые черные времена. И то, что его повсюду любят и ждут, показывает, помимо всего прочего, что в нашем сумасшедшем мире конца XX века еще не девальвировались многие вечные ценности и что этот мир, следовательно, не так уж и плох.

В свои почти шестьдесят Ринго остается в музыке и на сцене. Он, конечно, устал от записей, гастролей, прожекторов, поклонников и бесконечного повторения - в течение десятилетий - своих хитов 60-70-х годов. Это действительно тяжкий крест. Как сказал об этом пару лет назад Пол, "каждый раз, когда я исполняю "Yesterday", меня, мягко говоря, тошнит"...

С другой стороны - как жить старому, заслуженному барабанщику без всего этого? Без всего, что составляло суть его жизни на протяжении последних 40 лет? Поэтому Ринго, по правде говоря, уже немолодой и усталый человек, не уходит, а говорит всем битломанам, московским в том числе: "The next word is poka". Что в переводе на русский означает, естественно, "пока".