Главная / Книги / Периодика / Статьи / "Я всегда настаивал, что Битлз нужна своя униформа" - Фрагмент книги "Беседы с Полом Маккартни" (meduza.io - 17 октября 2015 года)
В сентябре в Великобритании и во Франции вышла книга журналиста Поля дю Нойера «Беседы с Полом Маккартни», основанная на сотнях интервью бывшего участника The Beatles, которые он давал начиная с 1979 года. В октябре «Сноб» выпустит фрагмент книги, переведенный специально для журнала (русские издатели пока не собираются переводить «Беседы» на русский язык полностью). «Медуза» представляет небольшой отрывок из книги.
«В хороших шмотках жизнь легка»
Напротив мэрии Ливерпуля (это с ее балкона «Битлз» в 1964 году приветствовали растущую на глазах толпу) угнездился, почти незаметный с улицы, очаровательный викторианский пассаж. Как-то раз, исследуя его магазинчики, я набрел на старомодное ателье («Можем похвастаться качеством Сэвил-Роу по ливерпульским ценам»). Решил зайти просто так, а в результате заказал костюм. К моему восторгу мерку с меня снял портной самого Брайана Эпстайна — Уолтер Смит. Именно он шил битлам их первые концертные костюмы.
Уолтер рассказывает, что молодой бизнесмен и франт Брайан Эпстайн облюбовал ателье, где он тогда работал, в 1961 году. На примерки приходил по средам во второй половине дня, когда его магазин NEMS не работал. Однажды Брайан объявил, что стал менеджером рок-группы — портные остолбенели: в то время это казалось совершенно нелепым занятием. Да и название у группы было вульгарное (Уолтер вначале думал, что оно пишется Beetles — «Жуки»)…
Как бы то ни было намечалось первое выступление на телевидении, и Эпстайн решил, что музыкантам нужны костюмы. В ателье он немножко поторговался — сбил цену с двадцати восьми гиней за штуку до двадцати пяти. (Циник скажет: «Вот последняя сделка, которую Эпстайн заключил не в ущерб своим подопечным».) Чем Уолтеру запомнились примерки? Музыканты шокировали все ателье своим лексиконом; пришлось отозвать Брайана в сторонку и попросить: «Напомните молодым людям, что они в приличном заведении». Музыканты вняли упреку. Но стряслось еще кое-что: примеряя узкие брюки, они сняли сапоги, в которых, должно быть, недавно сыграли долгий пламенный концерт в клубе Cavern. Амбре было такое, что ателье пришлось проветривать.
Позднее укоренилось мнение, будто Брайан «кастрировал» группу, заставив битлов избавиться от кожаной рок-н-ролльной амуниции. Но, как часто повторяет Пол Маккартни, Эпстайн был не столько менеджером, сколько театральным режиссером. Он убедил подопечных отказаться от стиля гризеров, ушедшего в прошлое вместе с пятидесятыми, и подтолкнул их к опрятному стилю нового десятилетия. После Уолтера Смита «Битлз» шили одежду у нескольких других портных, от Дуги Миллингза до Томми Наттера. Как подтверждает беглый взгляд на конверт альбома Abbey Road, они питали слабость к изящным костюмам даже в те времена, когда Эпстайн уже не мог читать им нотации.
В 2002 году в импровизированной гримерке на студии в западном Лондоне Пол роется в груде одежды — выбирает, в чем сегодня сниматься для клипа. Он поясняет, что теперь часто пополняет свой гардероб таким образом: стилист выбирает вещи, а ему остается только их одобрить или вернуть назад. Способ отличный, грех жаловаться, говорит он мне. Но тут же признается, что еще не забыл, какое это удовольствие — искать свой стиль самостоятельно. «А знаешь, какая у меня самая любимая цитата-переврушка? — смеется Пол. — Менеджер Элвиса Костелло, Джейк Ривьера, как-то сказал мне, что долго был уверен: в Strawberry Fields поется Living is easy with nice clothes [вместо Living is easy with eyes closed]. Отлично! И верно, в хороших шмотках жизнь легка».
* * *
Редко кто говорит о том, что битлы обычно одевались очень хорошо. Для большинства рок-критиков одежда — дело десятое (и это по ним заметно), но я лично интересуюсь стилем одежды никак не меньше, чем музыкой. А в «Великолепной четверке» (особенно после того, как они перестали выходить на сцену в одинаковых нарядах) меня всегда восхищал стиль Маккартни. Если бы меня заставили каждый день, до гробовой доски, носить одно и то же, я бы, наверное, скопировал темный костюм и светлую рубашку, в которых Пол запечатлен на крыше здания «Эппл» на Get Back.
Мы нечасто разговаривали о моде, но когда Пол урывками вспоминал прошлое, одежда часто служила ему чем-то вроде маяка. Вот, например, что он рассказал о совместном концерте нескольких бит-групп в сентябре 1963 года: «Теплое солнечное утро, мы собрались у лестницы на задах Альберт-холла: Мик, Кит, битлы в полном составе, The Yardbirds, Gerry & The Pacemakers — исторический момент. Мы все были на пике своих нерастраченных сил. Считали себя неимоверно крутыми. Концерт прошел нормально, хотя акустика в Альберт-холле была ужасная — вот почему через несколько лет они установили на потолке панели из стекловолокна. Но этот момент перед концертом я вспоминаю с удовольствием. Было чувство, что тут все свои, и все мы шикарно одеты, стоим сравниваем свои прикиды: „Где брал?“ — „У Сесила Джи“. — „А-а, ясно. На Кингз-роуд?“ И все дружелюбно, без соперничества. Одним словом, здорово».
Пока музыкальная пресса не впала в звериную серьезность, говорил мне Маккартни, поп-музыку освещали в более бесхитростной манере. Но приятнее всего было то, что газеты иногда снабжали музыкантов классными шмотками для фотосессий:
— У нас была съемка в редакции Fab 208, на Флит-стрит. Это было нечто: представляешь, каково впервые сниматься на цветную пленку? До этого — только школьные фотографии или кадры, отщелканные самостоятельно. В профессиональные фотоателье никогда не ходишь — зачем? И вдруг этот здоровенный цветной задник. Примеряешь одежду…
Для Daily Express мы снимались на какой-то крыше. Были готовы практически на все, лишь бы попасть в газеты. Если это был разворот для раздела моды, нам говорили: «Мы получили лучшее, что есть в нынешнем году. Фирма Cecil Gee». Моднейшие рубашки с воротниками на пуговицах? Конечно, я согласен! Мы были ужасно молодые, ужасно нахальные, мы верили в свою удачу. А почему нет? Мы были ребята хоть куда.
— А когда у вас появились пиджаки без воротников?
— Пиджак без воротника — это Пьер Карден. Последний писк был тогда, не помню, что за год. Короче, мы его свистнули. Скопировали, потому что нам понравилось, как он смотрится. Просто пошли в ателье и заказали себе такие же пиджаки. Для нас это было грандиозное дело. Покупать готовую одежду было не принято, концертные костюмы всегда заказывались в ателье.
Шли в Сохо, к портным, которые обслуживали шоу-бизнес. «Дуги Миллингз: портной звезд». Он шил пиджаки со шлицами, брюки в облипочку. Дуги был большой хохмач, снялся в «Вечере трудного дня». Он сам себе отправлял подложные телеграммы и вывешивал где-нибудь на виду: «Дуги, вы сделали виртуозную работу для фильма. Сесил Б. де Милль». «Спасибо за костюмы, голубчик». А еще он был поэт, после смерти Джона сочинил красивые стихи и прислал мне: не то чтобы великая поэзия, но от сердца. Хороший был человек.
А потом возвращаешься в Ливерпуль, и все тебя спрашивают: «Где был, что делал?» Да так, сходил в ресторан с одной актрисой, был у Дуги Миллингза. «О, смотрите, какой пиджак, и брюки отличные!» Все немеют от восхищения, потому что у тебя есть что рассказать — миллион историй. На самом деле это было самое приятное — возвращаться домой и рассказывать о своих подвигах».
Когда я спросил Пола про их концерт на стадионе «Ши» в 1965-м, он первым делом вспомнил про костюмы:
— Мы переоделись в бежевые пиджаки с эполетами — и вдруг сделались эдаким четырехголовым чудовищем. Этот момент меня всегда окрылял, потому что каждый из нас переставал быть отдельным человеком. Мы становились группой. Ты — часть команды, где все выглядят одинаково, ходят в униформе. Вот это мне в «Битлз» и нравилось.
А началось все, когда мне было одиннадцать, в «Лагере отдыха Батлинз» в Пулхели. Там я увидел вокальный ансамбль, который победил в еженедельном конкурсе талантов. Они вышли на сцену в плоских клетчатых кепках (мы называли их «менингитками»), в серых пуловерах с вырезами лодочкой, в коротких клетчатых штанах, а под мышкой у каждого — свернутое полотенце. Им достаточно было просто выйти… Вот почему я лично всегда настаивал, что «Битлз» нужна своя униформа. Я был железно уверен: «Еще как нужна!» Мы выглядели не как четверо обыкновенных ребят — нет, мы были единое целое.
* * *
В пору первого успеха «Битлз» Маккартни все еще называли «ангелоподобным», но его лицо уже теряло детскую пухлость. Прическа, которая стала отличительным признаком этой молодой группы, шла Маккартни идеально, и впоследствии он по возможности оставался ей верен. Пол, в отличие от Джона и Джорджа, не вполне перенял хипповский стиль. Почти до конца семидесятых он пользовался услугами гламурного лондонского стилиста Лесли Кавендиша и редко останавливал выбор на чем-то эксцентричном.
Полу повезло, что он не облысел: трудно вообразить себе Макку без его шевелюры. Правда, всем известно, что он уже много лет красит волосы. Но вот что я вам скажу в его оправдание: с 1989 года он регулярно играет на огромных стадионах. Все еще стройная фигура, прекрасная физическая форма, бас-гитара в форме скрипки: Маккартни может дать публике то, чего она жаждет, — а жаждет она лицезреть живого «битла Пола». Таков шоу-бизнес, а Маккартни никогда не отрицал, что работает в шоу-бизнесе.
Он всегда придавал значение моде и одежде. В пятидесятых пытался заделаться тедди-боем, причем ушивал свои брюки постепенно, чтобы обмануть бдительность строгого отца. И все же Полу свойственен определенный консерватизм, который уберег его от худших проявлений психоделики или глэм-рока. Его стиль предвосхитил установку британского дизайнера Пола Смита на «классику с вывертом»: Маккартни носил удобные костюмы ортодоксальной темно-синей расцветки, но мятежно комбинировал их с оранжевыми носками (а позднее — с веганскими кроссовками, изготовленными без использования натуральной кожи).
Его большие твидовые пиджаки и маленькие пуловеры с узором Фэр-Айл оригинальны и своеобразны, хотя и будят ностальгию по лавкам старьевщиков. И все же в стиле Маккартни всегда присутствует вдумчивый самоконтроль.
Старение редко к кому бывает милосердно. Пожалуй, еще тяжелее приходится, если весь мир наводнен твоими портретами двадцати-тридцатилетней давности, в расцвете красоты. «Битлз» отличались какой-то особенной, сверхчеловеческой фотогеничностью: в каких бы обстоятельствах их ни снимали, ни один из четырех языков не высовывался непроизвольно, ни один из восьми глаз не был прижмурен.
«Недавно один фэшн-фотограф расспрашивал меня про этот снимок, — рассказывает Пол о портрете на конверте With the Beatles, где лица битлов парят во тьме, словно четыре белых полумесяца. — Он думал, это фотомонтаж. Нет! Причем отснято все в гостинице за час, мы просто не могли уделить фотографу [Роберту Фримену] больше времени. Он нашел место в конце коридора, какое-то окошко, в которое струился солнечный свет, и усадил нас перед объективом: „Садись вон туда, в первый ряд…“ Теперь снимок стал легендарным, и все считают: „Нет, это, конечно же, монтаж, разве можно снять все четыре лица так красиво?“»
Во время фотосессий, на которых я присутствовал, Пол со знанием дела судил о самых выгодных для себя ракурсах и освещении. Но по меркам его профессионального цеха он не особенно тщеславен.
«Молодость — это напор, — говорил он мне, — но это еще и невежество. Мы часто твердили: „Эх, было бы мне снова восемнадцать…“ Потом хорошенько подумаешь и добавляешь: „Но не умственно. Только физически“. Не хотел бы я возвращаться к мыслям, которые были у меня в восемнадцать лет. Ни за какие коврижки. А уж неуверенность в восемнадцать лет… Нет, спасибо. Я хотел бы выглядеть молодо и красиво, но не такой ценой».
