Владимиру Матецкому, песни которого исполняли «Веселые ребята» («Автомобили», «Люби меня, как я тебя», «Чертаново»), Роксана Бабаян («Океан стеклянных слез», «Чары колдовские»), Влад Сташевский («Позови меня в ночи», «Глаза чайного цвета»), Андрей Макаревич («Этот брошенный Богом мир») и, конечно, София Ротару (практически все шлягеры самой известной певицы Украины - его рук дело), в понедельник исполнится 60 лет. Между прочим, краеведы отыскали у композитора донбасские корни. Мол, Владимир Леонардович - правнучатый племянник купца и гласного городской думы Исайя Матецкого, жившего в Маруиполе в конце ХIХ - начале ХХ века. Еще одна связь музыканта с приморским городом - его участие в создании культового фильма «Маленькая Вера», который снимался в бывшем Жданове. В ленте звучат песни Матецкого «Твой голос» и «Как хорошо». А среди любимых композиторов он называет и уроженца Донетчины Сергея Прокофьева. В общем, практически наш человек.
Стали и сплавам предпочел гитару
Удивительно, но столь успешный композитор абсолютно не имеет музыкального образования. Официального. Ни музшколы, ни консерватории не заканчивал. Но с фортепиано знаком с восьми лет. С Володей занималась замечательный педагог Софья Карпеловская - ученица самой Елены Гнесиной.
- Я был неплохим, но задиристым учеником. Задиристым в том плане, что всегда пытался сочинять какие-то импровизации на классические произведения, - признается Матецкий.
Как и многие, он был влюблен в «Битлз», под влиянием которых освоил гитару. Однако музыкальной стезе предпочел… Московский институт стали и сплавов. Впрочем, музыка от него не ушла: в студенческие годы Матецкий стал бас-гитаристом группы «Удачное приобретение», в репертуаре которой вскоре начали появляться и его песни. С «УП» он выступал на «сейшенах» (подпольные концерты) и рок-фестивалях, сотрудничал со Стасом Наминым. А после расставания с группой окончательно стал композитором.
Первые его песни, вышедшие в записи, - «Фортуна» (в исполнении группы «Аракс») и «Больше не встречу» («Карнавал»). Потом к Матецкому потянулись «Веселые ребята», ВИА «Лейся, песня», Яак Йоала. А в 1983 году совместно с Юрием Чернавским он создал «Банановые острова».
- Официально альбом не вышел, его продавали лишь в студиях звукозаписи, что не помешало ему стать популярным, - вспоминает юбиляр. - С песней «Робот» из альбома нас с Чернавским пригласили на съемки «Новогоднего аттракциона» 1983 года. Но режиссер Евгений Гинзбург номер вырезал. Потом песня «Здравствуй, мальчик Бананан» попала (без всякого нашего разрешения!) в фильм «Асса». Там она дала имя главному герою. Компакт-диск «Банановых островов» вышел позже, сейчас он раритет. На нем, кстати, не хватает песни «Зебра» - недосмотр выпускающей компании.
За кулисами с «битлом»
Судьба повернула так, что Матецкий, юношей балдеющей от «битлов» (да и сейчас с удовольствием слушающий их музыку), помог в конце 80-х одному из ливерпульской четверки издать в нашей стране эксклюзивный диск «Снова в СССР».
- Известная организация «Межкнига» попросила меня поконтактировать с персональным менеджером Пола Маккартни - Ричардом Огденом. Я показал ему Москву, как сейчас бы выразились, протусовал его, и в конце концов помог с выпуском пластинки на фирме «Мелодия», - рассказывает юбиляр. - Затем наша дружба продолжилась в Стокгольме, где я записывал с сестрами Базыкиными песню «Moscow Nights». У Маккартни был концерт в рамках мирового тура по поводу выхода альбома «Flowers in the Dirt». Ричард меня пригласил за кулисы, но предупредил, что не надо говорить с Полом на тему «Битлз» и просить его сфотографироваться.
Однако разговор о «Битлз» начал сам Маккартни, после того как Матецкий рассказал ему забавную историю.
- У нас в классе был парень, уверявший всех, что точно знает, будто песня «Мишель» - это о девушке, которую любил весь квартет. Она, мол, умерла, и композиция написана по случаю ее похорон. И якобы под эту песню все четверо «битлов» несли гроб своей подруги, - улыбается Владимир Леонардович. - У Маккартни эта история вызвала дикий смех. В общем, мы вместе повеселились над легендами, возникающими в результате отсутствия информации.
Они тогда беседовали на разные темы, в том числе об искусстве, детях, политике. Даже о «Маленькой Вере», вышедшей на мировой простор.
- Если быть честным, я испытал некоторое разочарование от общения с Маккартни. Вот уж точно: нравится картина, не знакомься с художником, - откровенничает Матецкий. - Раньше была какая-то идеализация - всё-таки «Битлз»! Но, видно, к тому моменту моя юношеская восторженность прошла… А что касается табу на фото, то Пол сам попросил фотографа сделать снимки. Мы снялись вчетвером: Пол и его Линда, и я со своей женой Аней. Через некоторое время ко мне пришло письмо от Огдена: «Володя, ты получил фотографии?» Однако снимки, наверное, «затерялись» на почте...
Притяжение «Лаванды» и спорная «Хуторянка»
Возьмите практически любой шлягер Софии Ротару - и окажется, что не обошлось без Матецкого. Именно он написал музыку к замечательным песням «Было, но прошло», «Только этого мало», «Дикие лебеди», «Ночной мотылек», «Луна, луна», «Весна, что нас свела с ума». И, конечно, для потрясающей «Лаванды», с которой и началось его сотрудничество с Ротару.
С Софией Ротару. «Я горжусь тем, что нас связывает долгая творческая и человеческая дружба и что наши песни, как говорится, пошли в народ», - уверяет композитор.
- Редактор музыкальной редакции «Останкино» Алла Дмитриева попросила создать произведение для дуэта Яака Йоалы и Софии Ротару к «Новогоднему огоньку» 1986 года. С Ротару я еще знаком не был, а вот с Яшей мы даже дружили, - рассказывает Владимир Леонардович. - Начиная работать, я наиграл эскиз музыки и предложил идею песни с припевом «Ла-ван-да-а...» поэту Игорю Шаферану. Но ему идея не понравилась. Я расстроился, однако ненадолго. Почему-то сам в песне был уверен. Позвонил Михаилу Шаброву, и его реакция была противоположной шаферановской!
Шабров сразу стал делать подтекстовку, но в запевах не укладывался в размер. Тогда Матецкий под готовые стихи слегка поменял музыку и записал демонстрационную запись для показа ее исполнителям.
- Первая встреча с Ротару состоялась на 12-м этаже «Останкино». Помню, как певица вошла в комнату, сопровождаемая Анатолием Евдокименко - мужем и худруком ее коллектива, - продолжает композитор. - Соне песня понравилась сразу, а вот Толя эмоций не проявлял. Позже я понял: таков его стиль. Он всегда настороженно относился к новым людям в окружении супруги. Песня прозвучала в новогоднем «Огоньке». Интересно, что 3 января я встретил Вячеслава Добрынина. Мы болтали, и вдруг он говорит: «Видел «Лаванду» в «Огоньке» - гарантирую, она хитом не станет!» Меня это кольнуло, но, к счастью, Славина «гарантия» не сработала.
Популярность «Лаванды» была невероятной. Даже в Финляндии она выдержала около двадцати исполнений и попала в местные хит-парады.
- Я написал много других песен, но получилось, что именно «Лаванда» обладает особым притягательным качеством. Поначалу меня это немного раздражало, но со временем стал к этому относиться терпимее. Тем более, что с этого хита начался наш творческий альянс и дружба с Софией Ротару. Соня добрый человек, но при этом может быть достаточно жесткой. Впрочем, будучи столько лет звездой, нельзя не быть жесткой. Вообще, она очень трогательная женщина, трепетно относится к семейным ценностям. И в этом мы с ней схожи (с супругой Анной именинник живет уже более четверти века, у них есть 24-летняя дочь Мария и 11-летний сын Леня. - Прим. А.П.), чем также объясняется наше долгое сотрудничество.
Впрочем, не всё бывает гладко. «Хуторянка», которая является в каком-то роде биографией Ротару, певице сперва пришлась не по душе.
- Созданные Мишей Шабровым строчки про «девчонку-молдаванку» потянули за собой и гуцульское вступление, и динамичную фактуру. А вот мажорный припев, редко встречающийся в отечественной песне, Ротару смущал, - делится Матецкий. - Она вообще сомневалась в успехе «Хуторянки». Ей казалось, сделанная мною к тому же новогоднему «Огоньку» песня «Как бы не так» для Тани Булановой перспективнее. И днем 1 января у нас с Соней состоялся некий «разбор полетов», причем на повышенных тонах. К счастью, Ротару оказалась неправа - композиция всем понравилась и заняла почетное место в ее концертах.
«Главное, чтобы музыка была хорошей»
- Я сделал много песен в самых разных стилях, - признается композитор, который прекрасно справляется с ролью радиоведущего (на «Серебряном дожде» ведет по субботам передачу «Слова и музыка Владимира Матецкого», рассказывая об интересных отечественных и зарубежных музыкантах). - На стадии сочинения музыки деление не так сильно выражено, как на стадии исполнения или аранжировки. Яркий тому пример - те смешные пластинки, где рок-группы перепевают детские песенки. Что же касается популярной музыки, поп-составляющая всегда сильнее доходит до слушателя. Самая известная песня Шевчука «Осень» - это попса чистой воды, и я считаю, что этого совершенно не нужно стесняться. Сталкивание в нашей стране поп- и рок-стилей - искусственно. Грани между этими жанрами и раньше были достаточно размытыми, а сейчас и вовсе стерты как никогда. Главное, чтобы музыка была хорошей…
Владимир Матецкий: «В музыке происходит революция, но ее никто не замечает!» Сергей Бирюков Труд № 063, 12 Мая 2012г.
Накануне юбилея автор «Лаванды» рассказал о наиболее ярких моментах своей музыкальной жизни
14 мая один из главных композиторов отечественной популярной песни отметит 60-летие. Правда, в последнее время автора «Лаванды» и других суперпопулярных вещей интересует все меньше то, что привычно называть словом «попса».
— Владимир Леонардович, у всех на слуху ваши «Лаванда», «Луна, луна», «Хуторянка»… Не испытываете по этому поводу синдрома Хачатуряна? Рассказывают, великий армянский композитор ненавидел свой «Танец с саблями» — за то, что его во всем мире готовы, как он говорил, хоть на ночных горшках играть, а вот симфонии, которые он считал своими лучшими сочинениями, исполняют крайне редко…
— Вопрос понятен. У каждого произведения своя судьба, и так случается, что одни становятся более раскрученными, чем другие. Как говорится, человек предполагает, а Господь располагает. У меня нет претензий к названным вами песням, но порой бывает жалко, что какие-то другие песни недополучили внимания. Буквально вчера вспоминал одну такую, называется «Рядом со мной», ее в 70-е или 80-е исполнял ансамбль «Лейся, песня». Это довольно необычная вещь, сделанная в ключе прог-рока, с очень нестандартной гармонией…
— Наверное, не случайно вы в последние годы плотно работаете с группой «Машина времени», являясь соавтором таких песен, как «Пой», «Новая весна тебя убьет», «Килл-Билл», «Брошенный Богом мир»… Очевидно, захотелось более утонченного языка, чем тот, что был востребован, грубо говоря, в попсе?
— Должен заметить, что в песню как композитор я пришел из рок-музыки. С «МВ» мы дружны, боюсь даже произносить, с 60-х годов. Я сам долгое время играл в рок-группе, но судьба ее была не столь успешной, как у «Машины». Она называлась «Удачное приобретение» и исполняла либо иностранный репертуар, либо свои песни на английском языке. Понятно, что достичь популярности мировых команд и лучших отечественных групп, поющих по-русски, она не смогла. После моего ухода из нее я реализовывал свои авторские задумки с другими исполнителями. Так, одну из первых моих песен, «Фортуна», записал рок-коллектив «Аракс». Песню «Больше не встречу» мы записали с группой «Карнавал», в которой тогда работали Александр Барыкин и Владимир Кузьмин. Затем последовал наш с Юрием Чернавским проект «Банановые острова», который тоже не был попсовым (рок-альбом «Банановые острова» стал одним из культовых в 80-е годы. — «Труд»). Лишь позже по воле случая состоялось мое знакомство с Софией Ротару, и уже исходя из ее образа и репертуара появились песни, более характерные для поп-музыки. Так что мое теперешнее возвращение к композициям рокового направления совершенно естественно. Правда, на данный момент «Машина» находится, так сказать, в легком отпуске, но к концу года, думаю, работа над новым материалом начнется. Буду ли я участвовать в следующем альбоме группы, пока неизвестно, но переговоры на эту тему идут.
— Вы столько лет работали с Софией Ротару — как она повлияла на вашу музыку?
— Исполнитель, для которого ты пишешь, а тем более звезда, каковой была Ротару к моменту нашего знакомства (одна песня «Червона рута» чего стоит), неизбежно оказывает на тебя влияние. София Михайловна, как и ее муж, руководитель ансамбля «Червона рута» Анатолий Евдокименко (к сожалению, 10 лет назад умерший) — перфекционисты. Такой подход мне был очень понятен и приятен. Сын Софии Михайловны Руслан, который сейчас ведет дела мамы и помогает ей во всем, в том числе и с подбором репертуара, продолжает те же традиции, он очень скрупулезный продюсер. Мы виделись совсем недавно. Раскрою секрет: снят документальный фильм, посвященный моему 60-летию, куда вошло наше совместное с Софией Ротару интервью. В нем я в том числе рассказываю о влиянии, оказанном на меня Соней, мы вспоминаем этапы сотрудничества, в том числе наше знакомство, произошедшее в телецентре «Останкино». Что особенно приятно, наша дружба продолжается, и не исключаю, что в какой-то момент мы сделаем что-то новое.
— Удивительно, что вы никак не сошлись с другой нашей суперзвездой — Аллой Пугачевой. Лирическая интонация вашего творчества, мне кажется, была бы близка и ей тоже.
— Наверное, здесь распорядилась судьба. Был эпизод, когда я показывал Пугачевой песню «Осень моя», сочиненную в самом начале моего композиторского пути, на заре 70-х. Вещь медленная, совсем не хитовая, и большого впечатления на Пугачеву она не произвела. Ее потом записали «Веселые ребята», солировал Алексей Глызин. Позже, уже после выхода моих песен с Ротару, мы с Аллой снова перебросились парой идей, но это не привело ни к какому результату. Думаю, тут возникла определенная поляризация: у Пугачевой после «Банановых островов» образовался творческий союз с Юрием Чернавским, а у меня — с Софией Ротару. Вспоминаю эпизод, когда мы вчетвером встретились в кулуарах телецентра «Останкино»: Чернавский шел с Пугачевой, я с Ротару. Даже тогда подумал: надо бы сделать фотографию на память. Но мобильников в то время еще не было, поэтому такой фотографии не существует. Как нет и наших совместных песен с Аллой Борисовной. Было бы интересно с ней поработать, но в моей композиторской практике такого не случилось.
— О Софии Михайловне издавна ходит легенда, будто она уже много лет не поет вживую.
— Этот вопрос явно не ко мне. Лет 10, а то и больше, мы не сотрудничаем. Но могу сказать, что в 90-е проехал с ней вместе большие гастрольные туры по Америке и Израилю, где она выступала не только вживую и с полной отдачей, но и с мощнейшим живым музыкальным коллективом, работающим безо всяких сэмплеров и драм-машин. Ее голос просто сводил с ума эмигрантскую публику, концерты прошли триумфально.
— Ваши вещи пели знаменитые американские музыканты Элис Купер, Майкл Болтон, Игги Поп — как это случилось?
— Был такой интересный проект в 1988 году: известнейшие американские авторы и исполнители приезжали в Москву и писали песни вместе со своими российскими коллегами. С американской стороны были задействованы Синди Лопер, Майкл Болтон, Дайана Уоррен, Сью Шифрин, Фрэнки Превит, Том Келли, Билли Стейнберг, с российской — Игорь Николаев, Игорь Крутой, Владимир Кузьмин, Давид Тухманов, я… Созданные песни вышли на пластинке, изданной в Америке. Для меня проект имел продолжение: участвовавший в нем известнейший композитор и продюсер Дезмонд Чайлд пригласил меня в Лос-Анджелес, где мы вместе написали несколько песен для группы Red Sky — коллектива, в котором должны были играть русские и американские музыканты. Но судьба так сложилась, что пластинка Red Sky не вышла, а некоторые написанные нами песни нашли другую реализацию. Одну из песен, «Love Transfusion», сначала спел Элис Купер, а потом в исполнении Игги Попа она попала в саундтрек фильма «Shocker».
— Пусть это не прозвучит пафосно, но меня слишком многое связывает с родиной, поэтому такой вопрос серьезно не рассматривался. А вот мои контакты с иностранцами пригодились. Я до сих пор поддерживаю тесные отношения с коллегами — не только американскими, много записываю в Лондоне, Стокгольме, это стало частью моей жизни.
— Вы общались с Майклом Джексоном, Полом Маккартни, Ринго Старром, Миком Джеггером…
— У меня был контакт со многими знаменитыми артистами. Не могу сказать, что испытывал по этому поводу истерическую эйфорию — такие встречи являются большим потрясением для молодого человека, а в зрелом возрасте воспринимаются совсем по-другому. Вот только, пожалуй, первая встреча с Маккартни была волнительной. Но видеть человека вблизи всегда интересно. Такие истории общения дают много в понимании не только музыкальных дел, но и шире, жизненных. Один пример. Я в Москве обедал и общался с бас-гитаристом и автором практически всего материала группы Pink Floyd Роджером Уотерсом. Говорили на разные темы, обнаружили общие интересы, связанные с современным изобразительным искусством. Но когда я стал спрашивать, что из живописи он покупает и собирает, он ответил, что перешагнул в себе жажду, как он выразился, консьюмеризма. «Мне, — сказал он, — достаточно пойти в музей и посмотреть на картину, она, и находясь там, принадлежит мне». Такой взгляд на вещи, согласитесь, не очень характерен для современного российского человека. Еще он поразил меня тем, что, когда мы выходили из ресторана, прочитал слово «выход». Я удивился: «Ты знаешь русский?» Он ответил: «Нет, но у меня хорошее чувство языка, я некоторое время жил в Греции, у меня там был дом». Не знаю, как в его голове связались греческий и русский языки. Может быть, тем, что некоторые буквы похожи.
— В одном из интервью вы произнесли удивительные слова о Мадонне, которая, по-вашему, «не вокалистка и не дива».
— Она действительно не вокалистка и не дива. Конечно, Мадонна поет, но это, собственно говоря, может делать любой человек. Вокалист в моем понимании — это тот, кто способен справляться именно с вокальными задачами, к которым относятся правильное звукоизвлечение, владение голосом, умение пользоваться разнообразными техническими приемами, наличие яркой тембровой окраски и многое другое. Вокалистами являются Лучано Паваротти, Фредди Меркьюри, Майкл Болтон, Александр Градский… А вот, например, Дэвид Боуи или Игги Поп — это, безусловно, певцы, но не вокалисты в полном смысле слова. Что же касается определения «не дива», то в Мадонне нет того набора ярких артистических качеств, той стати, которую имела, например, Уитни Хьюстон или имеет Марайя Кэри. Мадонна интересна другим — своей бешеной энергетикой и работоспособностью. Когда певица, не показывая суперрезультата в главных сценических ипостасях, таких как вокал или актерское мастерство, при этом пользуется огромной популярностью, это, безусловно, заслуживает внимания. Просто я присутствовал на ее московском концерте и был, откровенно говоря, весьма удивлен тем, как неудачно она пела вживую и как много в концерте было фонограммных моментов.
— Многие эксперты считают, что та сложившаяся в середине ХХ века система музыкальной индустрии, центральным звеном которой были так называемые суперзвезды с их вселенской славой и астрономическими гонорарами, сейчас рушится.
— Это очень похоже на правду. В области восприятия музыки, ее распространения и доставки к слушателю происходит настоящая революция, только этого никто не замечает. Ну или почти никто. Все сложившиеся десятилетиями стереотипы шоу-бизнеса рушатся, компании-мейджоры теряют силу, интернет выдвигает своих героев. Вот вам один из примеров: больше практически не существует кроссовер-хитов, то есть песен, которые бы нравились всем слушателям, независимо от возраста и социального положения. Сегодня песни, популярные в каком-то специфическом жанре, у одного типа слушателей, совсем не известны слушателям других жанров. Да что там песни — люди даже не знают звезд какого-то определенного музыкального направления, если они этим направлением не интересуются! Да и звездность такого героя длится зачастую один сезон. Как тут не вспомнить фразу основателя поп-арта Энди Уорхола: в XXI веке любой сможет стать знаменитым, но только на 15 минут. А вот как именно будет выглядеть новая конфигурация шоу-бизнеса, сказать пока трудно. Но, думаю, уже ближайшие 5–10 лет это покажут.
— Можно сказать, что интернет делает талант ближе к народу и успеху?
— Одной рукой он делает его ближе, но другой лишает исключительности. Любой человек, вне зависимости от степени таланта, может выложить свое творчество на всеобщее обозрение. Что очень размывает критерии. Во всем мире сейчас идет сравнение звездных историй 1960-х годов и 2000-х — и не в пользу последних. Об этом не так давно была большая статья в американском журнале Billboard. Ее смысл: сегодня невозможны вторые Beatles и даже вторые U2. Почему? Назову лишь одну причину: слишком пестрым стал фон. В распоряжении сегодняшних подростков огромное количество альтернатив — чего стоят одни только компьютерные игры. Поэтому того интереса к музыке, к новым артистам, который был в 60-е, наверное, не вернуть. Но я верю, что жизнь подскажет новые формы, колесо провернется, и таланты смогут реализовываться в каких-то иных пространствах и новыми способами.
— Ваш собственный продюсерский опыт работы с молодыми артистами вас не разочаровал? Ведь Влад Сташевский, Никита или, допустим, Катя Лель, судьбой которых вы занимались, суперзвездами не стали.
— Но они все стали заметными артистами, и, обратите внимание, всех их нашел Юрий Айзеншпис. Это был его выбор, а я лишь помогал ему реализовывать музыкальную сторону проектов. Что до сегодняшнего дня, то ответ такой: таланты продолжают рождаться, но желания полностью растворить свою жизнь в жизни другого человека, как бы талантлив он ни был (а это и есть суть продюсерской работы), в людях становится все меньше. Изменение конфигурации музыкального мира, очевидно, скажется и в отношениях «артист — продюсер».
— За кем из сегодняшних наших артистов вы видите большое будущее? А кому из них этого будущего желаете?
— Я хочу пожелать большого творческого пути Земфире и ее же считаю сегодня наиболее интересным артистом, который умеет поддерживать к себе внимание публики естественным способом, то есть творчеством, а не пиаром и не светской активностью.
— Как относитесь к буму русского шансона, который так резко отличает наш шоу-бизнес от западного?
— Я бы не сказал, что шансон не имеет в мире аналогов. Направление, которое на Западе принято называть lyric-oriented, то есть ориентированное прежде всего на слова песен, существует практически в любой языково замкнутой культуре — такой, например, как финская или греческая. Музыка там вторична, а первичны текст песни и доверительная исполнительская интонация. Поэтому бум шансона — вполне естественное явление. Я буквально недавно ставил в своей программе на радио «Серебряный дождь» песни Константина Сокольского — эмигранта, жившего в 30-е годы в Риге, чьи пластинки проникали в Советскую Россию, несмотря на то что были запрещенными. Эти песни по звучанию очень похожи на современный шансон, они так же апеллирует к массовой аудитории и ее вкусам, точно нацелены в сердце своего слушателя. А слушатель — он по-прежнему хочет получить свою долю лирических переживаний.
— Но говоря по-простому, русский шансон отчего-то обладает преимущественным уклоном в тюремную тематику.
— Если перефразировать одного американского музыкального критика, успех — это общественное зеркало. Значит, именно такие коллизии характерны сегодня для нашей жизни, нашего фольклора, а следовательно — нашего шансона. Все честно: жизнь изобразила, зеркало отразило!
— Вы были бы замечательным педагогом для начинающих композиторов, продюсеров… Не хотели бы иметь собственную академию музыкального бизнеса?
— (Смеется.) Я бы скорее поискал академию, где сам поучился бы у кого-нибудь писать песни. Как сказал Маккартни, которого кольнули за то, что он не учился на композитора, «где бы найти такое место, где учат писать песни, я бы с удовольствием туда пошел в качестве ученика!» Только где эта академия?
— Вы много раз были в национальном жюри «Евровидения». Как бы вы, с вашим опытом, оценили шансы «Бурановских бабушек» на предстоящем вскоре финале соревнования 2012 года?
— Мне нравится этот проект и то, что вот такой коллектив будет представлять Россию. В этом есть элемент необычности, улыбки, музыкального разнообразия. Насколько могу судить, зная существующую жесткую систему прогнозов на «Евровидении», шансы наших артисток, к сожалению, не так велики, как хотелось бы. В любом случае сложившаяся ситуация интересна, она наверняка даст конкурсу свежую краску.
— Но само «Евровидение» — не потеряло ли оно свою остроту, популярность, влияние на музыкальный бизнес, которые у него были еще 20 назад?
— Конечно, как любая долго существующая развлекательная телеструктура, «Евровидение» переживает определенный кризис. Да и пестрота фона, про которую мы говорили, тоже сказывается — не так уж контрастно выглядит этот конкурс в европейской сетке вещания сегодня, когда за окном 2012 год. Но обратите внимание: «Евровидение» способно на периодические перезагрузки. Чего стоит история с финской группой «Лорди»: неожиданно команда, играющая совершенно не свойственную «Евровидению» тяжелую музыку, да еще и в жутких масках, победила в конкурсе. Полагаю, что люди, делающие «Евровидение», думают сейчас над тем, как вновь освежить конкурс. Так что, может быть, у наших «Бабушек» все-таки есть шанс!
— Как вы, вице-президент авторского совета Российского авторского общества, смотрите на ситуацию с авторскими правами, которую в последние годы взорвали интернет и цифровые технологии? Говоря по-простому, вам ближе позиция Юрия Антонова, сидящего на сундуках со своими песенными сокровищами и никому не позволяющего ни нотки издать без его ведома, или Бориса Гребенщикова, благодарящего пиратов за дешевую доставку музыки потребителю?
— Наверное, моя позиция где-то посредине. Нельзя не учитывать изменений, происходящих в мире. Но мне бы очень хотелось, чтобы пользователи понимали, что все окружающие нас культурные и материальные ценности кем-то созданы, придуманы. И чтобы этот процесс продолжался, в мире должен быть баланс, а значит, создатели интеллектуальной собственности должны получать гонорар за свой творческий вклад. И напомнить об этом пользователям я хочу потому, что психология автора и пользователя совершенно различны. Точно так же вы, сидя в машине за рулем, сетуете на прыгающих под колеса пешеходов, а выйдя из машины, негодуете на водителей, которые вас не пропускают на зебре.
