RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

"Ты не можешь быть классиком, пока не умер"

Интервью с лидером Deep Purple Иэном Гилланом

Свое 40-летие Deep Purple отмечают очередным мировым туром. В Россию они заезжают регулярно, но каждый раз включают в свое расписание все новые и новые города. Судя по всему, здесь имеет значение не только постоянный спрос на их музыку, но и отношение к стране лидера группы ИЭНА ГИЛЛАНА. В интервью музыкант старается разубедить корреспондента РБК daily МАКСА ХАГЕНА (Санкт-Петербург) в том, что Deep Purple играют классический рок. Гиллан не любит, когда его называют динозавром рока, зато способен «укусить» современную музыкальную индустрию. И заодно горячо защищает право артистов выступать где им захочется — без оглядки на политику.

— Вы изъездили всю Россию и даже до Ханты-Мансийска добрались. Какие перемены вы видите с тех пор, как начали здесь гастролировать двадцать лет назад?

— Отношение публики к нам не меняется — Deep Purple всегда отлично принимают. Мы объездили Россию вдоль и поперек, и каждый раз это что-то вроде большого приключения. Ваша страна до сих пор растет в политическом смысле, наверное, это должно быть интересным временем для всех жителей. У вас все больше хороших карт на руках, чтобы вести успешную игру на мировой арене. И главное — есть цель, к которой вы стремитесь.

— Каковы плюсы и минусы деятельности на поле классического рока, особенно в новом столетии?

— Deep Purple — это Deep Purple. Это рок-группа, но она не имеет отношения к классическому року или хеви-метал. Мы существуем сами по себе. Наши шоу сосредоточены на музыке как таковой — ее динамике, текстуре, импровизациях. Мы стараемся не загонять себя в шаблоны. Определение «классический рок» ужасно. Это все равно что говорить о покойниках. Ты не можешь быть классиком, пока не умер. Бетховен — классик, Моцарт — классик, но только не Deep Purple.

— Стало быть, все музыкальные энциклопедии и пресса, включая даже журнал Classic Rock, занимаются навешиванием ярлыков?

— Согласен. Я против любых стандартных описаний. Надеюсь, вы сможете для себя выработать более широкий взгляд на группу. Прежде всего я — человек, я — мужчина и я играю в рок-группе, которая называется Deep Purple. Но помимо всего этого и я, и группа имеют собственные особенности.

— Кроме «классического рока» есть и более обидные определения. Что вы думаете, когда читаете о себе вещи вроде «динозавры рока»?

— Не мы придумали эти глупости, масс-медиа умеют находить «нужные» слова. И лейблы, и промоутерские компании — все. Это смешно. Смотрите, если вы меня так назовете, то увидите, что динозавр может и укусить.

— Насколько тяжело для вас годами крутиться в этой системе и сотрудничать с ней?

— Мы — музыканты. Мы играем музыку, записываем песни, даем концерты, потому что эту музыку нам хочется играть перед людьми. Но стараемся по мере возможности не быть вовлеченными в крысиные бега. Мы не хотим быть звездящимися персонажами, не носим шмоток напоказ и не торгуем собой в телешоу. Даже интервью стараемся давать только в тех случаях, когда приезжаем в конкретный город. Вот Deep Purple, вот дата концерта, вот наше интервью, где мы рады сообщить, что приезжаем к вам. Я расскажу вам, где и когда состоится шоу, приезжайте, я буду рад, если вы его увидите. Вообще, интервью в первую очередь служат нам для того, чтобы растолковать нашу позицию по тем или иным вопросам. Возможно, я был бы рад поговорить и после концерта, но нужно помнить, что сейчас все это в первую очередь реклама и шоу-бизнес — билеты-то надо продавать. Подобная активность даже группы не слишком касается. А если говорить о ярлыках, я думаю, что самым точным для нас будет «андерграунд».

— Вы это серьезно?

— Абсолютно. Мы были андерграундом еще в 60-х: пресса нас ненавидела, потому что мы все делали по-своему. Вы бы видели, какую дрянь тогда про нас сочиняли. Мы как-то собрали такие рецензии и записали вещь под названием Who Do We Think We Are. Это была реальная ирония, надо было как-то отреагировать. Да и с тех пор мы не слишком придерживались правил шоу-бизнеса.

— А что, по вашему мнению, сейчас в нем происходит?

— Понятия не имею. Я не слушаю радио и не покупаю дисков. Изредка я вижу гениальные группы, когда добираюсь до фестивалей или заглядываю в клубы. Это может быть и джаз, и современная музыка, что угодно. Но современная сцена — это сплошная коммерция, она разрушительна по своей сути, так как мешает молодым артистам стать настоящими музыкантами. Даже если ты еще подросток — тебе запишут песню, снимут видео, наставят фотографий в журналах и потом выкинут как отработанный материал. Моя дочь была профессиональным музыкантом, но бросила это занятие — она осознала, что ничего, кроме отвращения, к индустрии уже не испытывает. Ее знакомство с шоу-бизнесом окончилось словами «Я лучше буду на поле работать». Собственно, этим она и занялась. То, что сейчас называется популярной музыкой, — это не музыка даже, это... нечто утомительное. И меня ошеломляет, что люди сейчас фактически слушают музыку не ушами, а глазами. Мое любимое комедийное шоу — это MTV с выключенным звуком.

— Если вы стараетесь разъяснять свою позицию, то что скажете о выступлении на юбилее «Газпрома» в феврале? Засветившись на подобном мероприятии, Deep Purple уронили себя в глазах «рядовых» поклонников...

— Как музыканты мы готовы играть для христиан и мусульман, для коммунистов и капиталистов. Русские очень умны: в то время как Запад играет в «монополию», вы играете в шахматы. Вы очень хорошо все представляете и думаете немного глубже. Так что я должен сказать следующее. Представьте себе, что мы выступаем в Англии и на концерт пришел Тони Блэр — один из политиков, санкционировавших войну в Ираке. Неужели вы думаете, что я, зная про это, должен отменить концерт? Или вы хотите растерзать меня за то, что я пою в его присутствии? Политика норовит вторгнуться в культуру во многих странах, но мне до этого нет дела. Я скажу даже больше: Deep Purple нет до этого дела. Я даю комментарии на своем интернет-сайте, сосредотачиваясь в первую очередь на британской политике. Но я стараюсь не вторгаться в дела других стран — у меня нет для этого ни опыта, ни исторических знаний, а следовательно, и прав обсуждать их политику. Но, я думаю, многие люди, в том числе русские, понимают, что творится в мире.

— По-моему, редким поклонникам рока нравится, когда их герои оказываются в компании сильных мира сего, так что в случае с тем концертом вы буквально вызвали огонь на себя...

— Подобная критика — большая ошибка со стороны фанов. Они пытаются смешать политику с музыкой, это неправильно. Я тогда познакомился с вашим нынешним президентом, и он сказал, что слушал Deep Purple еще в советские времена, в тринадцатилетнем возрасте, когда это было незаконно. Почему я не могу относиться к нему как к еще одному поклоннику? А в Берлине я как-то встретился с человеком, которого упрятали за решетку за то, что у него была пластинка Deep Purple In Rock. С тех пор многое улучшилось. Наверное, где-то не совсем так, как кому-то хотелось бы, но все-таки произошли позитивные перемены. И еще я должен добавить, что все сказанное — это моя личная позиция. Я не могу выступать от имени всей группы. Просто помните о том, что я сказал про Англию и войну в Ираке. Я родился и живу в Англии, плачу налоги — это моя страна. Но это не мешает мне считать, что Тони Блэра нужно привлечь к суду за военные преступления. Бомбежки мирных жителей — это грязное дело. Извините, мне нужно сворачиваться — звонят, еще одно интервью…