|
RSS:
Beatles.ru в Telegram:
|
|
Своими собственными словами
Рок: страницы истории Восемь лет прошло со дня убийства в Нью-Йорке известного английского музыканта Джона Леннона. Но до сих пор его стихи и музыка вызывают споры, а личная жизнь и сегодня окутана разного рода слухами и сплетнями. Дабы внести некоторую ясность в суть дела (к тому же, есть уверенность, что материал будет интересен всем любителям рок-музыки), мы публикуем интервью корреспондента американского журнала «Роллинг Стоун», взятое у Д. Леннона в январе 1971 года. — Когда вы поняли, что обладаете определенными способностями?
— Обычно это понимают в 8—10 лет. Я всегда удивлялся: почему никто не замечал это во мне раньше? Разве не было заметно моих способностей, когда я учился в школе? Я обычно говорил своей тетушке; «Вот ты выбрасываешь мои стихи, но когда я стану знаменитым, ты об этом еще по жалеешь». А она все равно выбрасывала их.
Я до сих пор не понимаю: почему меня не отдали в художественную школу, почему не учили соответствующим образом? Нет, родные и учителя стремились сделать из меня этакого ковбоя, такого же, как и все остальные. Лишь иногда учительница давала мне возможность хоть как-то выделиться: рисовать или чертить, а все остальное время из меня пытались вылепить дантиста или учителя. Позже фанаты хотели видеть меня всего-навсего лишь одним из группы «Битлз», а критики пытались заставить меня быть Полом Маккартни.
— Что означает для творчества «Битлз», что все вы — уроженцы Ливерпуля?
— Ну, это второй по величине порт Англии. В прошлом веке все деньги делались именно на севере страны, и а Ливерпуле постепенно собрались самые «крутые» ребята. С другой же стороны — это были презираемые многими люди. Лондонцы смотрели на них, как на деревенщину. Так что мы считаем себя родившимися в провинциальном городишке.
Ливерпуль — очень бедный город. Однако жители обладают завидным чувством юмора, и он помогает им многое пережить. Кроме того, в этом городке кого только нет: тут и ирландцы, которые когда-то бежали из своей страны, и американские негры. Они-то и привезли с собой пластинки с записями блюзов, а затем — кантри и рок-н-ролла. Эту музыку мы, подростки, воспринимали очень серьезно. Долго и внимательно ее слушали, пробовали играть. Собственно, с этого все и началось.
— Какое, по вашему мнению, влияние оказали «Битлз» на историю Великобритании!
— Насчет истории ничего определенного сказать не могу, поскольку люди, которые в действительности управляют страной, вся классовая структура, вся буржуазия — какой была, такой и осталась. Те самые люди, е руках которых асе нити власти, по-прежнему на своих местах, они попросту обвели вокруг пальца целое поколение.
Они по-прежнему посылают оружие в Южную Африку, убивают темнокожих на улицах, люди продолжают жить в бедности, по ним ползают крысы. Ничего не меняется, за исключением того, что мне уже 30 лет. Бот и все, Ничего не происходит, кроме того, что мы взрослеем,
— Почему в Соединенных Штатах вы сразу же завоевали успех, в то время как у себя на родине для этого понадобились годы?
— Просто к тому времени, как мы попали з США, были уже профессионалами и знали все правила игры, допустим, представляли себе, как нужно обращаться с прессой.
Когда «Битлз» прилетели в Америку, там все ходили в рубашечках, шортиках, со стрижками «ежик». Не было никаких интересных музыкальных идей или идей в одежде, в моде. Мы подумали: «Что за паршивый народец живет в этой стране и какие же мы хипповые ребята!». Мы начали смеяться над Америкой, но ни в коем случае не над ее музыкой, поскольку понимали, что негритянская музыка рок-н-ролл — это нечто, В Штатах же тогда эту музыку никто особенно и на слушал, Получалось, что мы приехали на родину рок-н-ролла, а о нем там никто ничего не хотел знать.
— Где-то в промежутке между выпуском альбомов «Помогите» и «Вечер после тяжелого дня» вы начали писать песни под влиянием наркотиков.
— «Помогите» была написана в то время, когда я «сидел» на марихуане, а «Вечер» — когда я просто лечился и употреблял лекарственные таблетки, которые тоже, по сути, наркотики. Я употреблял стимуляторы с 15 лет или 18. Короче, с тех пор, как мы выступали а Гамбурге. Это был единственный шанс выдержать ту жизнь, когда приходилось играть без перерыва почти все ночи напролет.
— А как повлиял ЛСД на вашу концепцию музыки в целом?
— Это просто было еще одним зеркалом. Но никак не чудом. И это не имеет ничего общего с написанием музыки «Люси в небесах с бриллиантами». Клянусь, когда я написал эту песню, у меня и в мыслях не было, что из первых буке этой строки получится название наркотика ЛСД.
— А когда вы поняли это?
— Только после того, как я прочитал об этом или услышал. 8 общем-то, я никогда не смотрел на обложки выпущенных нами пластинок и не прослушиваю вещи, которые уже сделаны.
— Вы как-то сказали, что «Оркестр клуба одиноких сердец сержанта Пеппера» — замечательная пластинка.
— Да, этот альбом — вершина творчества «Битлз». Пол и я в то время определенно решили работать вместе, особенно это касалось песни «День из жизни». Как это выглядело? Допустим, вы пишете какую-то песню, одна часть идет хорошо, но затем вы застреваете. И вместо того, чтобы продолжать, вы просто бросаете это занятие, А мы с Полом в таком случае встречались друг с другом и проигрывали то, что у каждого из нас получилось, Я пел половину, Пол писал продолжение и наоборот. Он всегда немного стыдился этого, поскольку в общем-то считал, что его песни и так довольно хорошие. Иногда мы не давали вмешиваться друг другу в песню, и тогда каждый работал сам.
— В одной из песен вы спели о том, что звонки телефона никак не дают вам остаться одному...
— Это потому, что я устал от этих агрессивных хиппи или как их еще зовут, которые слишком требовательно относятся ко мне: встречают на улице, звонят по телефону, болтаются у двери со своими символами мира, как будто я им что-то должен. Не знаю, может быть, они ждут, что я пойду маршировать с ними вокруг дома. Но я устал от всего этого.
— Когда начался распад «Битлз»?
— После того, как умер Брайан Эпштейн, группа начала агонизировать, Пол попытался вести нас, подобно Брайану. Но как можно было вести нас куда-то, когда нас зациклило — «Битлз» ходили по кругу. Тут-то мы и распались.
— Когда вы впервые это почувствовали?
— Не знаю. Я был поглощен собственными проблемами. Мы стали похожи на ремесленников: выпустили один альбом, начали готовить другой. Каждый вел свою партию: Пол — свою, Джордж — свою и т. д. И получалось, что вот сейчас я играю, а остальные лишь аккомпанируют мне, Затем Пол играет, другие — подыгрывают и т. д. Тогда это нам нравилось, но это был конец.
— Вы первый покинули «Битлз». Как это произошло?
— Я просто сказал Полу: «Я ухожу». Мы сидели как-то вместе, что-то с ним обсуждали. Я все повторял: «Нет, нет, нет». Наконец, Пол спросил: «Чего же ты хочешь?». И я ответил, что группы больше не существует, и что я ухожу.
— Какова была его реакция?
— Такая же, какая бывает у одного из супругов, когда ему говорят о разводе: знаете, на лицах обычно выступают пятна. Он понял тогда, что, действительно, группе пришел конец,
— Как вы познакомились с Йоко?
— В перерывах между записями на студии я бродил по галереям искусств Лондона, Однажды на одной из выставок авангардистов я увидел вещь, которая меня сразу поразила. То была лестница, которая вела к картине, прикрепленной к потолку. Полотно абсолютно черное, с цепью. На цепи — подзорная труба. Я вскарабкался по лестнице, посмотрел в эту трубу и увидел на полотне надпись: «Да». И знаете, прочитав это, я почувствовал облегчение. Представляете ситуацию, когда вы вскарабкались по лестнице и видите надпись типа: «Нет» или «Убирайся». Короче, мы познакомились с Йоко. Она не знала, кто я такой. Из «Битлз» слышала только о Ринго. Она тут же вручила мне точку, на которой было написано: «Дыши» — тут-то я и растаял,
— Когда вы пеняли, что влюблены нее?
— Это происходило постепенно, Она подсовывала мне под дверь рознью карточки с надписями «Дыши», или «Танцуй», или «Смотри на мир до рассвета». Они иногда огорчали меня, иногда радовали. В общем, с каждой встречей мы становились все ближе друг другу.
— Каким было ваше первое участие в миролюбивом движении?
— О, это было незабываемо. Как раз после того, как мы поженились. Это был «амстердамский постельный мир», как его прозвали газетчики. Мы были в отеле «Хилтон», когда пришли репортеры, которые ожидали, что мм будем заниматься любовью во имя мира на их глазах. Кто-то пустил такой слух, и поэтому в нашу комнату набилось человек 50 или 60 из разных газет и журналов. А мы всего-навсего сидели на постели в пижамах и повторяли: «Мир, брат», Вот так это было.
— Вы не хотите расстаться с Йоко?
— Нет. Мы оба можем жить друг, без друга, но зачем? Нет ничего более важного, чем наши ,с ней отношения, и мы все время узнаем что-то новое друг о друге. Я не собираюсь жертвовать любовью ради какой-то случайной связи, ради друге или бизнеса, В конце концов никто из нас не хочет остаться один, постель-то можно заполнить кем-нибудь всегда, но это не срабатывает. Нет ничего лучше, когда рядом с вами находится тот, кого вы любите,
— Какое будущее, по-вашему, ожидает рок-н-ролл?
— То, каким мы его сами сделаем. Если мы хотим получить настоящий рок-н-ролл, то должны перестать заниматься лицемерием. Давайте станем самими собой и посмотрим: кто есть кто, кто чем занимается, кто — музыкой, а кто — еще чем-то?
— Вы считаете, что эта музыка значит для людей очень много?
— Да, потому что она достаточно нравственна, правдива. По крайней мере, это касается лучших ее вещей,
— Что вас ожидает в будущем?
— Я никогда не думаю дальше, чем на две недели вперед.
— Что вы думаете о том времени, когда станете пенсионером?
— Я не могу себе это представить. Думаю, что, несмотря ни на что, нужно продолжать работать. Даже если я окажусь парализованным, я буду продолжать рисовать.
— А когда вам стукнет 64?
— Я думаю, что мы с Йоко будете прекрасной пожилой парой. Мы будем жить где-нибудь в Ирландии на берегу моря и иногда смотреть на зарисовки нашей прошлой сумасшедшей жизни. («Молодежь и культура» № 12, 1988)
|
|
|
