Патриция Кеннели и Джим Моррисон познакомились в январе 1969 года в отеле «Плаза» в Нью-Йорке на следующий день после концерта «The Doors» в Мэдисон Сквэр Гарден. Высокая, привлекательная рыжеволосая женщина, Патриция была тогда редактором авторитетного журнала «Jazz & Pop». В июне 1970 года Джим и Патриция обручились в соответствии с кельтскими обычаями – этот момент показан Оливером Стоуном в фильме «The Doors». После смерти Джима Патриция написала мемуары, озаглавленные «Странные дни», она также получила известность как писательница в жанре научной фантастики, её последний роман «Черная мантия» получил прекрасные отзывы критиков.
- Что Вы думаете о фильме Оливера Стоуна, с восторгом принятом многими, включая нас?
- Вы имеете в виду самое длинное в мире музыкальное видео? Джима Моррисона, человека, которого я люблю, за которым я была замужем, в этом фильме нет вообще. Тот, кого вы видите – гротескная, вялая, фиглярская карикатура, которая никогда бы не создала тех бессмертных песен, которые, я полагаю, и увековечили его. Но самое большое предательство со стороны Стоуна – то, что в конце фильма тебе наплевать на то, что Джим умер.
- Как Джим относился к «The Doors», менялось ли его отношение со временем?
- Вначале это была группа музыкантов, которые вместе пытались пробиться. В конце концов они стали четырьмя богатыми суперзвёздами, отношение которых к группе было уже далеко не однозначным. Думаю, к тому времени, когда Джим уехал в Париж, они были больше похожи на коллег по работе, чем на четырёх друзей. Джим говорил мне, что никогда не ощущал какой-то общности с Робби и Джоном, и они относились к нему так же. Когда Джим покинул Лос-Анджелес в марте 1971 года, он покинул и «The Doors» - знали ли они об этом или нет, верили они в это или не верили.
- Как бы Вы могли охарактеризовать личность Джима?
- Он плохо переносил боль. Но боль для него, как и для многих других, была источником творчества. Мне кажется, он думал, что если ему не будет больно, то он перестанет творить... И он причинял боль другим, потому что боялся, что ему самому будет больно. Ему было трудно принять любовь, потому что у него ее никогда не было, и он не считал себя достойным любви.
- Джим стремился к саморазрушению?
- Определённо могу сказать, что нет. Хотя, надо сказать, он страдал алкоголизмом и не всегда мог держать себя в руках, и данный ему от природы творческий авантюризм, хождение по лезвию бритвы, часто подталкивали его близко к саморазрушению – а иногда прямо к нему.
- В каком состоянии Джим провёл свои последние дни в Париже?
- Я получила от него восемь или десять открыток и писем за те три месяца, которые он провёл там. Многие из них были воодушевлённые и радостные – другие были пронизаны безысходностью. Последнее написанное им письмо я получила всего за несколько дней до его смерти. Он писал о том, как устал и как скучал по мне. «Моя постель холодна без тебя…» - сказал он мне. Слёзы выступали на глазах, я плакала и до сих пор плачу.
- Джим много говорил о Пэм?
- Мы вряд ли вообще говорили о Памеле Корсон. Она не имела с нами ничего общего. Джим вообще строго разделял свою жизнь на части. Да, и я верю в то, что она убила его, и никто никогда не разубедит меня в этом. Непреднамеренно, возможно – наркоманы не продумывают ничего заранее – но, пытаясь привязать его к себе, контролировать его или наказать за то, что он оставил ее – она ведь знала, что он собирался сделать это.
- Через двадцать шесть лет легенда Моррисона всё ещё живёт.
- Джим Моррисон обладал прекрасной душой с глубоким чувством абсурда. Ему претила сама мысль о том, чтобы стать иконой. Он был одним из величайших иконоборцев всех времен. Я думаю, он бы просто посмеялся над своим статусом – а потом послал бы всех подальше в той южной джентльменской манере, за которую я любила его.
Перевод Михаила Гунина
http://www.101.km.ru
Интервью Патриции Кеннели Моррисон ж