RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

История 73 битловских часов в России

Битлз, Джинсы и рок-н-ролл

"Все началось, как у какого-нибудь Пушкина, - на ба­лу. В декабре 2001 года в московском заведении "Фор­те" группа товарищей устроила приватную вечеринку под условным названием "Бал пятидесятилетних". Игра­ли хорошие музыканты, водка лилась рекой, молодые люди среднего возраста трясли седоватыми прическами и вспоминали танцы и моду семидесятых..." С этих слов начинается увлекательный рассказа Макси­ма Капитановского об эпопее, связанной с его работой над фильмом "Пол Маккартни. 73 часа в России". В прошлом номере нашего журнала читатели смогли познакомиться с первой частью этого рассказа. В FMTY #18 - окончание повествования. Хотя, думается, точку ставить негоже. Мы ждем от Капитановского & Со новых фильмов и книг по так волнующей всех вме­няемых людей битловской тематике.

В. Снопов

Утром с Димой перед съемкой решили позавтракать. Времени - 10. Перешли канал - на той стороне сим­патичная блинная расположилась, но подошли бли­же, а на дверях написано "с 11 до 20". Я решил, что ловить тут нечего, потому что у нас всего полчаса - до открытия не дотянем. Но Дима - человек молодой, горячий. По мор­де получить тряпкой питерской не боится. Вот он и давай в дверь стучать: увидел в стекло внутри какие-то тени. От­крывает типичная женщина, причем именно с тряпкой. Дима спрашивает вежливо, - типа нельзя ли у вас тут по­жрать. Баба тряпкой взмахнула, обернулась внутрь в темно­ту, да как закричит: "Нинка! Нинка! Подь сюда!". Я на всякий случай отодвинулся. Появилась мускулистая Нинка. -Нин, у нас есть чего готовое? - Ну... блины с грибами есть. И с мясом, заходите, ребята.

Мы робко зашли, ждем подвоха, но сели. Нинка принесла две порции отличных блинов, салатики там всякие, а Дима разошелся и даже пирожное заказал. А ведь мы вчера вы­пивали - по полтинничку очень не повредило бы, но в ме­ню только одно пиво. Да и вообще мы тут на птичьих пра­вах. Димке в состоянии крайней питерской эйфории такие сомнения чужды, он, поэтому без столичных обиняков спрашивает: "Милая, а как у нас насчет этого дела?" - и де­лает всем понятный жест. Нинка даже не ударила. Просто сказала с сожалением, что у них только пиво, а до ближай­шей рюмочной всего пять минут ходу, а если бегом кинуть­ся, то и две. Потом посмотрела на нас повнимательнее, сжалилась: "Здесь за углом и магазин есть, сейчас работает, добегите, возьмите. Я вам здесь разрешу". Мы ответили, что, мол, не местные, что, мол, ходить туда-сюда за незна­комый угол нам не след, - в общем, жалко очень. Она мах­нула рукой, достала из-под прилавка графинчик, две рюм­ки: "Только, - излагает, - есть у меня одно условие". Я ра­достно полез за деньгами. Она говорит: "Не бу-я-нить!" Что ж, никто и не собирался.

Вечером нам предстояло переночевать в комнате у Диминого товарища, который как раз сегодня уезжал в Москву. Днем мы заехали к нему в старую комму­нальную квартиру, подлежащую вскоре расселению. Ком­нат семь-девять, потолки - метров пять (ей богу), общая площадь около 150. Скоро ремонт, а потом олигарх посе­лится со всеми вытекающими. А пока Димин друг нас с жильцами знакомит, - мы вернуться должны часа в 2 ночи, потому что к Коле Васину собрались - главному битломану страны. Всю жизнь Коля собирает всякие битловские ре­ликвии, его коллекции мог бы позавидовать музей Битлз в Ливерпуле. Преодолевая бесчисленные препятствия, неве­домо где набирая деньги, Коля семь раз ездил в Англию, но, как говорится, - ни разу дома не застал. В общем, у Васина будет что посмотреть и о чем поговорить. Так что надолго затянуться может. Вот мы и тренируемся наруж­ную дверь открывать. Замку лет сто, потому можно и обла­жаться. А чтобы ночью к Серегиной комнате в темноте по почти тридцатиметровому коридору проскользнуть и нико­го не потревожить, мы специальные учения проводим. Ста­раемся ни за велосипед на стене, ни за корыто, ни за мно­гочисленные тумбочки не цепляться. Учения Анна Леонар­довна проводит - строгая и очень ответственная квартиро­съемщица. Она до этого всех жильцов построила, Сергей нас представил, коротко про Маккартни упомянул, паспор­та наши показал и т. д. Жильцы моментально перессори­лись: одни говорили, что нас гнать надо немедленно, дру­гие - что стремглав прописать. Сергею даже пальцем грози­ли. Мы решили, что без крайней нужды туда ночевать не попремся. Хотя то, что они двери свои не запирают, а если запирают, то ключи кладут на кухне на видном месте, как-то по-хорошему порадовало.

Потом поехали в манеж. Туда (опять же по слухам) должен был скоро Маккартни приехать - открывать благотвори­тельный фонд для музыкально одаренных детей-сирот. По­мещение оцеплено. Ни пройти, ни проехать. Говорят, что уже охранники Пола приезжали и стоящие в зале микро­фоны специальными датчиками на присутствие яда прове­рили. Что же делать-то?!

У нас две камеры. Снимать, оказывается нигде нельзя. Я стал метаться, искать какое-нибудь начальство. Наконец кто-то сказал, что хозяин манежа вон в том джипе на набе­режной сидит, сейчас уже уезжать собирается. Действитель­но, уже движок завел и стекла поднимает. Коротко стриже­ный, в цепурах и перстнях, посмотрел на меня, как на сля­коть. Я к нему пристал на предмет снять. Он долго хохо­тал, изображая разработанными пальцами разные сложные фигуры, - короче, отказал наотрез.

- Да поймите вы, - давил я ему на сознание, - ну и что, что англичане сами снимают! Нам же они не продадут, а уж если сподобятся, то за такие сумасшедшие деньги, что никто не купит. Наши люди сорок лет ждали! Вы же рус­ский человек?!

-  Нет! - он говорит, - меня Ринат зовут.

- Я ведь из Москвы приташился. А родился сам в Пи­тере. Москва - дрянь горо­дишко, и люди гнилые.

Он двигатель заглушил, на часы посмотрел: - Пойдем со мной скорее, - и мы по­шли вдоль длинного здания манежа, сверкающего све­жей краской. Подошли к торцу. Торец, правда, по ви­ду последний раз в семнад­цатом веке ремонтировался, но что ж я не понимаю? Про потемкинские деревни не раз слыхать приходилось. Ринат позвал какую-то голимую Нюру, та притащила два ящика и пристроила их под слуховым оконцем, забитым еще в со­рок втором блокадном.

-  Да вы что?! Нипочем мы с "Бетакамом" в такую дырку не пролезем! Да и высоко!

Он меня не слушает, приказывает еще и доски с окна ото­рвать. Я еще какое-то время пораспинался, потом подумал, а вдруг это окошко прямо в зал выходит. Тогда мы бы пря­мо с улицы могли снять. А Ринат меня уже в зал потащил.-  Вот кладовка за шторкой. Бери своих с аппаратурой, и полезайте туда. Вылезете, когда все начнется. Я тебя не знаю, ты меня не знаешь. Если вас англичане поймают, го­ворите, что через то окно пробрались, - и звякнул брасле­том в каменном монголо-татарском рукопожатии.Сняли все и даже больше.

Вечером поехали к Васину. Он сегодня впервые уви­дел Пола живьем, поцеловал ему руку и вручил письмо и медаль. С Колей разговаривали и снимали его как раз до тех самых двух часов ночи, когда мосты уже начинают разводить. Ели успели на ту сторону. В общем, много мы в этот день сделали полезного, вот только поесть забыли. Машина уже отпущена. Рядом с местом нашей но­чевки ничего ночного работающего не просматривается.

Плюнули и потащились по широкой лестнице наверх в Се­регину коммуналку. Я злой и голодный, как собака, - на­верное, ежа бы слопал - так жрать да пить хочется. Вода из-под крана невкусная, да и вообще сомнительная (я днем проверял), так что жажда еще сильнее обуяла. В коридоре в темноте зацепили и велосипед, и корыто, и тумбочки. Даже сундук попался, которого вроде днем не было, - грохнуло, как при землетрясении. Соседи со свечами стали в ноч­нушках легкими тенями туда-сюда шастать, укоризненно в нашу сторону молчать, создавать вокруг нас атмосферу не­приятия и враждебности. Но мне уже все равно было - две мысли покоя не давали, есть у нас в комнате холодильник, и есть ли что-нибудь в этом холодильнике. Наконец, доб­рались до комнаты. Включили свет: там развал, как после обыска. Оставь надежды, всяк туда входящий! Димин друг -человек богемный, ждать от него холодильникового изоби­лия не приходилось. И точно: пусто. Нет, водка-то у нас с собой была, но даже глотка воды к этой водке не было. Я огляделся: что-то в комнатном натюрморте диссонировало. Кажется вот эта уж больно аккуратно топорщащаяся на столе салфетка. Сорвал я ее дрожащей рукой, а там:

• термос китайский литровый 1969 г.р. со сладким чаем с лимоном.
• два бутерброда из ленинградской булки с маслом и дво­рянской колбасой.
• шесть пирожков с рыбой и морковкой (смело, но очень вкусно).
• три домашних соленых огурца на треснутом блюдечке с голубой каемочкой.
• внушительный кусок студня с ярко выраженными чесноч­ными вкраплениями.
• начатая бутылка "Хереса", заткнутая бумажкой.

Очевидно было, что руку к этому "пикнику на обочине" приложили не два и даже не три человека.

Нет, слабоват я на сравнения, не хватает все-таки таланта описать наши ощущения. Из расплывчатого серого враж­дебного образа чужой квартиры вдруг мгновенно сформи­ровалось доброе свежее личико, похожее на Анну Леонар­довну. Личико кивало и лукаво улыбалось.

Ну и как вы думаете, за жителей какого города мы с Ди­мой до пяти утра без устали выпивали?

В Петербурге Пола Маккартни еще почетным профес­сором консерватории назначили, а Валентина Мат­виенко книгу подарила с видами Питера. В фильме этот эпизод сопровождается текстом: "Наконец-то в единое целое объединились две половинки - Пол Маккартни и полпред президента В. И. Матвиенко!"

Все это Дима виртуозно снял, гениально пронеся в поме­щение камеру. А мы остальные в тот момент осуществляли старинный проверенный вариант прикрытия под названием "Константин Заслонов". Потом ночью Маккартни с моло­дой женой еще где-то в музее побывал, красотами полюбо­вался и отбыл на своем самолете в Москву на собственный концерт. Говорил потом журналистам, что в городе Санкт-Петербурге ему очень понравилось, показали много инте­ресного. Нам тоже понравилось. Одним словом, нас с По­лом в Питере отлично принимали. Его, правда, на его уровне, а нас, конечно, на нашем. Но на бумаге "нас с По­лом" выглядит, мне кажется, очень увесисто.

Если бы в Москву я летел вместе с Маккартни на его самолете, я бы обязательно успел на небольшую де­монстрацию прокоммунистически настроенных бабу­шек, которые часов в 10 утра в день концерта со знаменем вышли на Красную площадь протестовать. Но я не летел с Полом на его самолете, а ехал с Димой на поезде, поэтому не успел на эту небольшую демонстрацию прокоммунисти­чески настроенных бабушек. Да, да, - оказывается, были и такие, кто выступал против того, чтобы Маккартни пога­нил святое место своим кривляньем. ЛДПРники написали музыканту письмо, где, называя Кр. площадь то мемориа­лом, то кладбищем, предлагали альтернативные варианты типа Митинского или Востряковского, - это г-н Митрофа­нов по телику озвучил, а симпатичный и эрудированный Володя Соловьёв в своей высокопрофессиональной манере его на место поставил. Короче, снять бабушек с антибит-ловскими плакатами не удалось.

Перед концертом должна была состояться пресс-конферен­ция. У меня на шее висела бумажка, объяснявшая всем и каждому, что я бешеный VIP, и проход мне везде и всюду. Я выбрался на пустые пока ряды и сел, чтобы не маячить. На сцене пока шла проверка звука (sound-check), а потом Пол должен был пройти от сцены к постаменту в центре площади. Вот я и устроился с краю центрального ряда, так чтобы он как раз рядом со мной продефилировал. Через десять минут репетиция закончилась, и Пол в окружении четырех-пяти человек как раз мимо меня прошествовал. Улыбнулся. Я хотел встать и сказать на безупречном анг­лийском с легким шотладским акцентом что-нибудь подхо­дящее случаю, но засмотрелся - какая у него обувь (слухи-то разные ходили), а он рукой меня по плечу (левому) по­хлопал, не давая подняться, и пошел дальше, упруго ступая черными кедами на "манной каше". Он ведь кожаных изде­лий не носит, - "зеленый".

На пресс-конференции пара моих конструктивных вопро­сов потонула в море наиглупейших (каковы ваши дальней­шие творческие планы?) реплик. Кто-то спросил, правда, настоящий он или двойник? - It's a secret! - ответил Пол, а через полтора часа и сам концерт начался.

А еще я перед началом Макаревича встретил. Он был с сы­ном и большим маккартниевским портретом, который Анд­рей сам написал. И, хотя сделал он это давно, еще учась в девятом классе, битл на картине смотрелся как живой. У Андрея с сыном неплохие места были - ряд, кажется, седь­мой, примерно в середине, но позже компетентные лица попросили его от сына пересесть на первый после широко­го прохода удобный ряд, а потом туда же и Путин с Луж­ковым подтянулись. А портрет Андрей после концерта все-таки вручил тому, кто был на нем изображен.

Перед нами стояла задача каким-либо образом снять реак­цию зрителей на концерт. Сделать это не представлялось возможным. Компания ВВС (Би-Би-Си) снимала фильм о первом посещении Маккартни бывшей империи зла, соот­ветственно привезла с собой человек семьдесят специаль­ных охранников и заключила контракт с нашими служба­ми, чтобы никого постороннего с камерами в пределах среднего разрешения телеобъектива и духу не было. На всех кордонах и контрольно-пропускных пунктах отбирали даже "мыльницы", а уж о том, чтобы пронести более-менее профессиональную камеру и речи быть не могло.

Мы толпились между двумя служебными входами. Со сто­роны Васильевского спуска. В один вход нас уже с позо­ром не пустили: - Да вы что?! С аппаратурой, штативами и такими рожами?! Совсем мозгов нет?! Вас англичане за­стрелят! Подтянулись ко второму входу. Бейджики на про­ход у нас были, и еще я знал фамилию и номер мобильни­ка начальника всей охраны. Поговорить с ним не удалось, потому что у него телефон (я думаю, - преднамеренно) был все время занят, и я решил пойти ва-банк.

- Позовите, пожалуйста, старшего, - говорю квадратному малому в черном костюме. Пришел старший. Еще более квадратный. Я вступил с ним в переговоры:

-  Вот мобильник, позвоните Валере, он в курсе. Мы - съе­мочная группа самого Капитановского. Нам очень надо! Старший пожал плечами, набрал, - там занято. Еще раз на­брал - то же.

-  Эти пусть пройдут, но без камер! - и ушел.

-  Оставьте аппаратуру в машине или в автобусе и идите!

-  У нас нет ни машин, ни автобуса! (врем)

-  Ваши проблемы!

-  Ребят, - это я нашим, - сложите камеры вот на этот сто­лик (там столик стоял). Господин охранник! Вот камеры, одна восемь стоит, другая двенадцать. Мы пошли, а после концерта заберем. Только Вы уж смотрите, чтобы чего не вышло. Техника очень дорогая.

-  А вы снимать случайно на концерте не собираетесь?

-  Мы?!!! Да у нас уж пленка вся кончилась. Просто так идем, - посмотреть. Да и камеры убраны, вон одна в сумке, другая в куртку завернута. А это не Вы уронили? - и показал ему зеленый уголок бумажки с Бенджамином Франклином.

Вдоль всего ГУМа со стороны площади тянется нечто вроде сорокасантиметрового парапета. На парапете чугунные столбики с цепями. В тот день за цепями стояли тоже цепью, но редкой, - милиционеры. Человек триста. Между ними и ГУМом расхаживали парами анг­лийские бибисишные охранники. Леша с маленькой каме­рой подмышкой ушел пробовать поближе к сцене подо­браться. Коля с камерой, завернутой в куртку, присел на парапет в ногах у ментов. А я метался мимо него вдоль це­пей, мечтая хоть что-нибудь снять. Вернулся Леша с об­ломками. Его засекли и ударили по аппарату. Камера упа­ла, но Лешка успел подставить ногу. Объектив остался цел, но крышка отвалилась. Увидев, что камера на куски, ох­ранники отбирать не стали. Просто ограничились тем, что прогнали. Мы потом починили (300$). Минула уже треть концерта, и тут я увидел, что неподалеку среди других ми­лиционеров стоят два матерых полковника. В огромных фуражках с высокими и загнутыми, как у немецких офице­ров, тульями, при полном параде и т.д. Один из них, блес­тя глазами, заметно шевелил губами и даже несколько раз попал в такт с исполнявшейся в этот момент на сцене пес­ней Getting Better. Я тут же подскочил к нему:

-  Товарищ полковник, Вы же русский человек...(хотя, хрен его знает). 

-  Нет, нет, ни в коем случае!

-  Ну, пару кадров, а то мы ждали сорок лет, а англичанам на нас плевать с высокой колокольни...

-  Давай, только быстро...

Коля мгновенно расчехлил камеру, вскочил на парапет к полканам, а я начал бегать внизу, осуществляя атас. Вот как раз и идут (они буквально обходы делали) не то наши, не то англичане. Одеты одинаково - не разберешь. Я в ужа­се обернулся и увидел, что Коля спокойно снимает, поло­жив объектив одному из полковников на погон. Чуть позже полкаши позвали человек пятнадцать молодых милиционе­ров, которые, встав полукругом, полностью оградили опе­ратора, по крайней мере, от тех секьюрити, кто дежурил у ГУМа. Коля поставил штатив, и через какое-то время его полукамуфляжная одежда так намелькалась всем, кому на­до, что на него вообще перестали обращать внимание. Но это около полковников.

Где-то за полчаса до конца концерта Николай говорит: -Макс, ничего с собой поделать не могу. Пойду в народ. Я конечно в истерику. Камера-то арендная. Мало нам од­ной разбитой?!

-  У меня в Питере есть "Опель" в приличном состоянии. ПТС на руках.

-  Ну, давай!

И Коля кинулся в гущу событий. Никто его и пальцем не тронул. Во-первых: он действительно намелькался среди ментов, а во-вторых: к концу концерта даже официальные люди настолько размякли от полученного кайфа, что, на­верное, готовы были разрешить что угодно. Так что грех было не воспользоваться. 

Для издательства, которое намерено книгу выпус­тить, я обещал эту главу в последний раз пере­читать и поправить. Что и сделал. Было это в июля 2004 года. А ведь за несколько дней до этого - 20 июня, мне довелось с Полом опять повстре­чаться. Причем именно в Питере. Там у него был кон­церт на Дворцовой площади. Мы ему ухитрились кассе­ту с фильмом о его прошлом приезде передать. И про­изошло такое! Но уж об этом точно надо отдельно пи­сать. Вы уже убедились, что мое слово тверже железа. Давайте ждать следующую книгу.

А премьера нашего фильма "Пол Маккартни. 73 часа в России" прошла в московском Доме Кино. Перед филь­мом небольшой концерт был: известные московские музыканты распряглись в битловской теме, а зрителей поили портвейном "777" и кормили плавлеными сырка­ми. Как в каком-нибудь подъезде в семидесятые годы. У администрации Дома Кино сначала сомнения были. Типа: у нас ведь такие люди собираются! Бомонд! А вы с пошлым портвейном.

А бомонд что, не человек?! За милую душу 166 бутылок выхлестал. И триста сырков "Дружба". Потом все вос­хищались: двадцать с лишним лет таких премьер не бы­ло! Со времен "Москва слезам не верит!". А то бо­монд!!!

За последний год "Маккартни" проучаствовал в фести­валях документальных фильмов в Екатеринбурге, в Со­чи, в Питере и Выборге. Получена куча призов и "Се­ребряный кентавр" за лучшую полнометражную доку­ментальную картину. Где бы ни показывали, - везде ан­шлаг. Вот как у нас любят сэра Пола и хорошее кино!

P.S. На очереди серия "Во всем прошу винить джинсы". Под сукно ее вряд ли положат, - причина задержки прозаичнее. Отсутствие денег. Все обещают, но давать не торопятся. Но нам не впервой, пойдем по банкам с протянутой рукой, да и своих средств придется вложить порядочно. Так что пока ждем-с. А материал давно со­бран, сценарий написан, группа готова.

... И уже есть результат - первая часть этого сериала -фильм "Во всем прошу винить "Битлз" - 28 декабря 2004 года была показана российским телеканалом.