Главная / Книги / Периодика / Статьи / Кто такой Пол Маккартни, знает любой нормальный человек. Что такое Пол Маккартни - не понимает ни один нормальный человек (Rockmusic.ru - 1 февраля 2004 года)
Джон Леннон дразнил его «Энгельбертом Хампердинком» и даже написал песню «How Do You Sleep At Night», посвященную зарвавшемуся коллеге. Однако это не мешает Маккартни оставаться весьма трогательным и убедительным парнем, вызывая сильнейший душевный отклик у представителей всех слоев населения, за исключением, пожалуй, младенцев и маразматиков, во всех странах мира, кроме тех, в которых еще сохранился первобытный общественный порядок. Этот человек всегда очень берег себя (в 60 с лишним лет давать двух-с-половиной-часовые представления, не делая перерывов, - это не каждый молодой исполнитель выдюжит). Тщательно следил за своим положением в обществе (возвращать медали правительству и позволять себе фрондерские выходки - прерогатива Леннона). А также (и самое главное) следил за своими финансовыми делами. И вообще, вы слышали когда-нибудь, чтобы у Маккартни были ХОТЬ КАКИЕ-ТО проблемы? Ну, повздорили чуть-чуть с другом Джоном, с кем не бывает? Итак, перед нами портрет добропорядочного буржуа, отца семейства, гордости нации, борца за экологию, любимца домохозяек и хороших мальчиков, кумира состарившихся советских меломанов. После концерта один такой удовлетворенно вздохнул: «Вот теперь я умру спокойно».
Темные слухи о том, что в Союз едет Пол Маккартни, ходили в 81-м году. Стоял прекрасный жаркий апрель, трое друзей сидели на клеенчатом столике коммунальной кухни в Боярском переулке и взахлеб переводили «Come Together», только что сделав открытие, что в каждом куплете описывается на заковыристом сленге кто-нибудь из пересекающих улицу Битлов. Тогда Мишка сказал, что хочет прийти в аэропорт с плакатом «MACCA, MIND!» - в смысле, «имей в виду, не забывай, не теряй нюх». Какое там...
Прошло двадцать два года.
Два месяца мы говорили о том, что ни за что не пойдем на Маккартни. На Красной площади! Фу, какая пошлость. Вялые попытки вписаться на нормальные места разбились о железную формулировку одного из друзей-журналистов: «Там стоит очередь из каких-то министров сельского хозяйства, и эта очередь уходит горизонт». Ну и ладно, обойдемся. И последние альбомы у него слушать невозможно. Особенно песню «Freedom». А вдруг он ее запоет? И куда ты денешься с забитой народом площади? А вякнешь публично - запинают ногами. И вообще толпы пьяной урлы, плюс на каждого зрителя по менту. А если дождь пойдет? И вообще Маккартни - фигура одиозная. Зачем он затеял эту идиотскую тяжбу с переменой мест слагаемых? И беззащитно так оправдывается перед корреспондентом «Mojo»: мол, вы поймите, мне же обидно, я сам, один написал «Blackbird», а тут текст публикуют в поэтическом сборнике, и что же? - опять пишут «Леннон-Маккартни», вот я и не стерпел... Конечно, все достойно и прилично. Был бы жив сосед, что справа (или слева) - он бы правду ему сказал, как уже говорил не раз при жизни.
Но вот подошло 24-е число, утром появляется у нас девушка из Воронежа, специально приехавшая на концерт, и это была последняя капля. Невинно забиваем стрелку в «Зиг-Заге», совсем близко к месту событий, на 5 часов, некоторое время тусуемся по своим делам, а потом, вроде как случайно, гуляем в сторону Кремля, куда уже текут толпы, причем пьяной урлой и не пахнет, тем более что никакого бухла невозможно купить уже около «Зиг-Зага», то есть, очевидно, внутри Бульварного кольца, а то и шире. Идут праздничные люди от 10 до 60 лет, многие в битловских майках, основной контингент - сорока-пятидесятилетние мужики, седеющие, солидные, с просветленными лицами, с первыми, вторыми или даже третьими женами и отчасти детьми, больше похоже на благостную первомайскую толпу нашего детства, чем на страшноватое народное гуляние постперестроечной столицы. Вселяет уверенность и создает чувство локтя. И уже как бы между прочим спрашиваем ментов, как пройти на ту сторону, а они вежливо: «Вон туда до гостиницы Москва, тут перехода нет, сами понимаете, такой человек приехал» (явная отсебятина, вряд ли их заставили заучивать такой текст). А у следующих: «Не подскажете, где можно купить билеты на Пола Маккартни?» - «Вот тут в переходе, но навряд ли вам удастся» - «Как это «навряд ли»???» - и тут же смаху покупаем эти билеты, пропадай сто баксов, хорошо еще, была заначка - и поддаемся массовому психозу или гипнозу, или стадному чувству - короче, так называемому общему подъему, и вот уже шагаем в удивительно чистой и культурной для нынешней Москвы толпе по настороженной Никольской: а ну как начнут витрины вить? Но нет. Зато на первом же кордоне приходится скинуть только что купленную бутылочку минералки: никакой тары проносить нельзя. Вот свинство! А солнышко пока еще припекает, время полседьмого. С другой стороны, все верно: мало ли что я налью в свою бутылочку, не проверять же им каждую на вкус. И допив воду, каждый бросит тару на мостовую, будет несколько тысяч пластиковых бутылок, начнут плясать - попАдают... Все верно, но тогда надо было по всему периметру площади установить поилки хотя бы водой, с одноразовыми стаканами, а также сотни синеньких био-даблов. Этого, конечно, не было. Даблов мало, возле них очереди. На втором кордоне, перед Историческим музеем, проверяют рюкзаки, процедура вполне знакомая завсегдатаям ночных клубов. Проверочка вшивая, даже не прощупывают, личного досмотра вообще нет, ничего не стоило пронести фляжку за поясом под майкой, да кто ж знал. Проносили, как выяснилось, даже строго запрещенные фотоаппараты, диктофоны (знакомый волосатый хвалился, что записал весь концерт) и даже, возможно, видеокамеры, хотя этих лично мы не видали.
И вот она Красная площадь. Надо сказать, зрелище весьма утешительное, всегда бы так. Над Лобным местом гигантская сцена, по бокам два больших экрана и дополнительные столбы динамиков. Правда, на обоих экранах по кругу показывают идиотскую рекламу «Альфа-банка» и ТНК: говорят, это они башляли и они, соответственно, нехило поднялись, взвинтив цены в несколько раз по сравнению с европейскими. Газет мы не читаем, телевизора и интернета у нас нет, главный источник информации - сосед-битломан. Только что, например, он сообщил, что когда Пол узнал, сколько стоит билет в партер, то наказал устроителей, пустив кучу народу - в основном это были «ушлые битломаны» - по бросовым ценам в танцевальный партер перед самой сценой. Говорят, в Риме он играл бесплатно для 400 тысяч человек. Видимо, парню популярно объяснили, что будет, если у нас устроить бесплатный или хотя бы дешевый концерт.
Но кто тут на ком заработал, вы узнаете из других источников, а мы лучше поделимся непосредственными впечатлениями.
Мы автоматически тормознулись ровно по центру между дополнительными динамиками и, соответственно, экранами, метрах в трех от кордона, отделявшего 1000-рублевую зону (нашу) от 1500-рублевой (перед самым кордоном уже плотно стояло несколько рядов), примерно на уровне Мавзолея, будь он трижды неладен. То есть между нами и сценой было примерно полкилометра, плюс огромная осветительная конструкция: будь А. на голову выше, эта штука заслоняла бы ей сцену. Покамест же было видно только стены древнего Кремля, а также экраны, на которых с периодичностью в 10 минут возникала неприятная тетка в очках и не своим голосом бодро заявляла какому-то растерянному пацану: «Мимо шняги зафигачим! Йо!» После этого появлялась заставка: «Альфа-банк». Неизвестно, о чем думают пиарщики «Альфа-банка», но нам этот банк под конец уже хотелось взорвать, не говоря уже о том, что смысл теткиных слов так и остался непонятным, причем совершенно никому. Таракан, сжимая руки, приготовился страдать, мы кротко сели на булыжник, рассматривая лес ног соотечественников и слушая их разговоры. Кое-кто тоже садился, подстилая под себя бесплатно валявшийся на входе блещущий стенгазетно-кавээновским юморком спецвыпуск «Комсомолки», ни на что лучшее, по правде говоря, не годный. Рядом на предусмотрительном крошечном раскладном стульчике примостился пожилой человек, похожий на поэта Николая Заболоцкого. «Семья на дачу поехала, - говорил он, - а я: вы что, какая дача, я сорок лет ждал!» При этом он постоянно курил, то есть курить было, слава Богу, можно, несмотря на надпись у входа: «Алкоголь и курение запрещены», ни фига себе рок-концерт на открытой площадке! Подставились добровольно под хрен знает что, да еще за такие бабки, западня какая-то... Кстати, по ту сторону кордона, в 1500-рублевой зоне, можно было свободно бродить, зато, по рассказам воронежской подруги, ментов было не меньше, чем зрителей, и курить они действительно не разрешали, причем сами дымили почем зря. (Интересно, - подумалось потом, в послеконцертной эйфории, -сколько ментов и омоновцев в результате этого концерта подсядут на «The Beatles». Ха-ха. Это, видимо, активизировались участки мозга 15-20 летней давности). Другими соседями были два чувака из Нижнего после бессонной ночи, один все время отпускал шуточки и бодрился как мог, зато другой, бедняга, срубился практически сразу и проспал весь вечер, только под конец, на “Hey Jude”, приятель не выдержал и разбудил его. Вот ништяк чувак протусовался, сходил на Маккартни.
Все на самом деле было расчислено по минутам. В восемь с копейками наконец заткнулась альфабанковская шняга, и началась движуха с костюмированным балетом, причем сперва все думали, что это просто такой видеоряд, отснятый за кордоном, но вот в двух шагах от пудренной дамы в полуметровом парике, увенчанном парусным корабликом, мелькнул вездесущий Ангел с длиннющим светлым хайром (как он только умудряется так вписываться?) – и потом уже общий вид переполненной народом площади, и все же тем временем скакали разукрашенные и разодетые дети разных народов, что мечтою о мире живут, желательно обо всем – “Back In The World” как-никак: и на сцене возник товарищ сэр Пол в красном сюртуке, с легкостью размахивая бас-гитарой.
Видно было, как он прется от того, что наконец-то сделал это, попал на эту площадь в этой Богом прОклятой стране, где его любят, возможно, больше чем во всем остальном мире. (Говорят, они еще там совещались и возмущались: как это так, концерт на нашей святыне, которая к тому же является погостом»! Во-первых, вся земля является погостом, особенно советская. А во вторых, можно подумать, парад военной техники на погосте более уместен и менее кощунственен, чем рок-концерт). Видно было, как он растроган приемом. А чего он, собственно, ожидал? Это он еще не видел, что делается в глубине публики, где стоят на тромбофлебитных ногах его ровесники и, сложив свои рыболовные стульчики, щуря близорукие глаза, с началом каждой песни безотчетно приговаривают: «Эх, ёкорный!..» . И поют все слова наизусть.
Неглупые люди, очевидно, подсказали сэру, что желательно петь побольше старого материала и поменьше нового сольного, который тут, в общем-то, мало кого вдохновляет, кроме разве что преданных фанатов. Казалось бы, все на месте, те же шоколадные мелодии, те же полновесные аранжировки, тот же голос, мастерски владеющий всеми интонациями, от умильной до разнузданно-маскулинной, но все как-то мимо. То ли дело «Hello, Goodbye», с которой он начал («Какая будет первая песня? Сто баксов!» - крикнул кто-то перед самым началом. «Hello, Goodbye», - тихо сказал Шурик, чудом вписавшийся по лишнему билетику; баксов, однако, не получил), или «Can’t Buy Me Love», которую вокруг заорали так, что хозяина стало вовсе не слышно, или даже «Jet>, да и весь блок «Wings», прозвучавший, по мнению обозревателя «Mojo», едва ли не лучше, чем битловские вещи. Хотя, конечно, сами по себе битловские вещи на порядок круче, и чем берут - до сих пор непонятно, и анализировать это так же глупо, как расписывать по нотам звенящий птицами весенний лес. И современный бэнд Маккартни играет «The Beatles» без натуги и буквоедства, легко и прекрасно, с великолепными улыбками безупречно раскладываясь по голосам.
0 бэнде (как сказал Маккартни, «moya krutaya gruppa!»). Прежде всего, стоит отметить барабанщика. Эйб Лабориэл-младший (Abe Laboriel Jr.), очень толстый человек с примесью черной крови. Играет так, будто балансирует на краю обрыва. Выглядит при этом свирепо, как бык на корриде. Когда представлялся (каждый музыкант группы говорил несколько слов в микрофон, в том числе по-русски), совершенно небесное имел выражение лица - поэтические глаза и улыбку ангела. Зверюга. Второй гений в группе. Самые высокие подпевки.
Гитарист Расти Андерсон (Rusty Anderson) молодой - с виду нет сорока. Играет четко, вкусно, мало, не так виртуозно, как его коллега из предыдущей группы Маккартни, но очень жирно и убедительно. Молодец, пять с плюсом. К тому же прекрасный шоумен. Как он грохнулся на спину в «Live And Let Die», увенчавшейся пунцовым фейерверком! Гитарист/басист Брайан Рэй (Brian Ray) - вне критики. Ровно то, что нужно, ни нотой больше. Профессор. Человек из тех, которые всегда в тени, но без них не обойтись. Оба - американцы.
Клавишник Пол Уикенс (Paul ‘Wix’ Wickens), единственный музыкант из предыдущего состава - высокий профессионал, прекрасно знакомый с MIDI-прибамбаса-ми, воспроизводит на сцене оркестровые аранжировки на «She’s Leaving Home», «Yesterday» и др. Великолепно владеет аккордеоном, при помощи какового инструмента все действительно «mahnuli vo Franciyu», как представил песню «Michelle» сэр. Когда пришел его черед общаться с публикой, Уикенс позвал переводчицу и сообщил, что его родители всю жизнь переживали, что у него нет настоящей работы. «Теперь, - сказал он, обводя широким жестом площадь, - никто не будет сомневаться, что у меня настоящая работа!»
Сам же маэстро играет на басу «Hoffner», гитаре «Gibson Les Paul», акустической гитаре, под которую поет в одиночку «Blackbird» и «We Can Work It Out», рояле и раскрашенном в психоделическом порядке устройстве, которое называет «Magical Mystery Piano». Кроме того, на микрогитарочке-укулеле была исполнена песня «Something» в честь Джорджа, который, как сказал Пол, часто предлагал гостям поиграть на этом удивительном инструменте. Звук во всех случаях, от минимальной акустики до максимального расколбаса, был потрясающий, причем, очевидно, в любом месте гигантского зрительного зала, и экраны исправно доносили до всех детали происходящего на сцене, не без операторских изысков и компьютерных штучек. Например, на «The Fool On The Hill» вокруг Маккартни образовалось переливающееся разноцветное мерцание, а на убойной «I Saw Her Standing There» изображение искусственно состарилось, стало черно-белым и коцаным, как древняя кинопленка. В какой-то момент что-то ненадолго сбилось, и на экране возник маленький провальчик. «А это черный квадратик, - сказал Б. картина нашего художника Малевича, подарок вам, сэр Пол, от советского народа».
Надо сказать, некоторые приуныли, когда после пяти-шести ударных вещей музыканты ушли, маэстро остался один и принялся демонстрировать владение разными инструментами и личное обаяние. Все-таки мы больше любим электричество, честное слово. Еще плоховато работала система перевода, которой Маккартни похвастался в самом начале. «Мне говорили, что многие в России учили английский по песням «The Beatles», - сказал он и был совершенно прав – вот и полагался бы на этот худо-бедно выученный английский (тем более по-английски он говорит очень понятно, наверное спецом старался), плюс на собственный очаровательный русский: кое-какие фразы ему транскрибировали заранее, и, сверяясь с бумажкой, он с мягким акцентом кембриджского профессора произносил: «Привьет, ребята!», «Эта песня с шестидесьтых годов», «Впервые въ-живуйу!» («Getting Better» и «She’s Leaving Home», разученные специально для нынешного тура), «Познакомьтесь – мой крутой барабанщик» и т.д. На экране же периодически возникали синенькие полосочки, на которых кто-то несчастный выстукивал на компьютере с ошибками и опечатками не всегда верный перевод. «Сейчас проверим, как работает эта система», - сказал Пол, - там сидит девушка и… - он очень похоже изобразил, как она напряженно стучит по клавишам. – Я скажу какую-нить фигню, а она переведет. Красная собака полетела на желтом шаре!» - В этом случае перевод появился правильный (возможно шутка была заготовлена заранее), и тут же из публики вылетел и полетел в сторону Кремля желтый шарик, правда, без всякой собаки.
На самом деле сет был выстроен безупречно. Сначала дать оторваться, потом притормозить на единоличной акустике, потом выпустить бэнд и еще некоторое время играть акустику с бэндом, а под конец опять втопить как следует, так что хочется заорать: «Вот так бы и сразу и сказал!». Фокус с «Hey Jude», правда, не слишком удался. Из «Mojo» мы знали, что Маккартни прямо так и репетировал ее, с приглашением попеть сначала одних мужиков, потом одних теток. Подобную штутку он хотел проделать и тут. «Poyte, - говорит, - vmeste so mnoy! Poyte-poyte!». Толпа охотно подхватила: «Ла, ла, ла, ла-ла-ла-ла…», через несколько раз, понятное дело, замедлилась, особенно когда осталась, по авторскому замыслу, без музыкального сопровождения, причем «а тепьерь толко мужчины» прозвучали еще ничего, а вот «а тепьерь толко девчонки» вообще застеснялись и не прозвучали никак, возможно, почувствовав, что выбились из ритма. На лице сэра Пола отразилась легкая досада, но все окончилось благополучно.
«Yesterday!» - скандировали все под конец, и, конечно, не обошлось без этого хита всех времен и народов, хотя, на наш взгляд, есть песни и получше. Все бисы были заранее известны, и все же, уже после всех благодарностей и расшаркиваний по чьему-то высочайшему спецзаказу была повторена «Back In The USSR» со всем своим стилизованно-советским видеорядом и красной подсветкой для Василия Блаженного и Спасской башни, и показали первые ряды ВИПа - политИк, никуда не денешься. Да нам-то какая фиг разница, мы за 50 баксов на битлов сходили. И в качестве волшебного утешительного приза для уходящих с праздника малышей стрельнули с высот осветительной громадины бесшумные пушки, и подсвеченный воздух замерцал миллионом серебряных снежинок. После смерти Джона Леннона в восьмидесятом году XX века Маккартни остался единственным живым хранителем сокровища, подаренного человечеству четырьмя пацанами из Ливерпуля. Единственным человеком на Земле, у которого сохранился ключик к волшебному сундуку. Понимая это, маэстро не гнушается ничем, лишь бы сохранить его подольше, чтоб не заржавел, чтоб зубчики не отломались. Свой мелодический гений, а как гарант его, свое материальное благополучие и душевное равновесие он ставит порой превыше некоторых полезных человеческих качеств, ну да оставим это на его совести. Маккартни можно любить, а можно не любить. Все равно песни эти, которые звучали на Красной площади, невозможно не слушать, не знать, потому что это, дорогие друзья, такая штука, без которой мы с вами себя себе не представляем, в общем-то. И, поскрипев зубами на какой-нибудь очередной сиропной балладе про любовь (вот урод!), мы прыгаем от счастья уже во время следующего же номера (ураааа Битлыыыы!) и уходим с Красной площади с ощущением праздника (все-таки куплю себе «Flaming Pie», так и быть). Никуда не денешься. Опять же, он ведь СПЕЦИАЛЬНО не пел того, чего не знают ВСЕ. Он знает, как сделать так, чтобы его любили ВСЕ, хотя бы на время шоу. Знает, что делает, и умеет это делать. Поэтому у его ног весь мир вот уже на протяжении 40 лет. Все эти мадонны, стинги, элтоны джоны, майклы джексоны и прочие привычно существовали через запятую на полосах прессы и на светских вечеринках с Полом Маккартни, но все прекрасно знают, где они и где он. Вот и всё. Привьет, ребьята!
