"Вот уже пять с половиной лет прошло с тех пор, как трагически погиб Джон Леннон. В Америке, да и вообще на Западе он был духовным лидером молодых людей, не находящих смысла в мире бизнеса и насилия. Простые слова из песен Леннона стали их лозунгами. Джон и сам не раз принимал участие в манифестациях и митингах в защиту обездоленных, в защиту мира на земле. К сожалению, мы очень мало знаем о судьбе этого человека. Очень прошу вас написать о Джоне Ленноне и думаю, что к моей просьбе присоединятся многие читатели. С. Борисова, г. Усть-Каменогорск"
Таких писем немало в нашей почте. Это стало особенно заметно после сообщения в прессе о том, что, возможно, в скором времени состоится концерт, который обещает стать крупнейшим музыкальным событием. Знаменитая ливерпульская четверка даст первый, после долгого перерыва, концерт. Место погибшего Джона Леннона займет его сын. Джулиан Леннон будет играть рядом с ветеранами рока Ринго Старром, Джорджем Харрисоном и Полом Маккартни. Несмотря на молодость, Джулиан не новичок в музыке. Вышел в свет его первый альбом "Валот", песни из которого пользуются большим успехом. Таким образом, в 1986 году может состояться то, о чем мечтали любители рок-музыки при жизни Джона Леннона. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию интервью, данное Джоном Ленноном известному американскому журналисту Дэвиду Шэффу. Шэфф оказался последним журналистом, которому удалось поговорить с Ленноном. Ценность этой беседы, на наш взгляд, состоит в том, что созданный в ней образ знаменитого певца и композитора — не расхожий портрет звезды, а человека, столкнувшегося в период наивысших удач с целым рядом трудностей и противоречий и вынужденного поэтому принять ряд не совсем понятных его почитателям решений. А еще Джон очень искренне говорит здесь о своих взглядах на жизнь, супружество, творчество и дружбу...
Беседа переведена со словацкого (журнал "Вибер"). Публикуется с сокращениями.
Дэвид Шэфф: Что ты делал с 1975 года? Джон Леннон: Я занимался тем, что выпекал хлеб. Шэфф: Хлеб? Леннон: Да, хлеб. И еще я занимался своим ребенком. Шэфф: Ты лучше объясни, что за всем этим скрывалось? Леннон: Абсолютно ничего, хотя бы потому, что печь хлеб и стирать пеленки — это занятие, заставляющее работать на всю катушку. Когда мне удалось испечь свой первый хлеб, у меня было впечатление, что это одно из самых значительных событий в моей жизни. А когда я увидел, как его едят, то невольно подумал, что это радует ничуть не меньше, чем получение самой высокой награды. Позаботиться о том, чтобы твой ребенок был сытым и довольным, хорошенько выспался, — это, поверьте, очень большая ответственность. И если бы я, в роли матери семейства, не выкупал своего ребенка и не уложил его спать, то никто бы за меня этого не сделал. В этом и заключена бесконечная ответственность матери. С того времени, как я столкнулся с этими проблемами, я намного лучше стал понимать состояние разочарования среди современных женщин, вызванное существующим еще неравноправием в обязанностях в семье. Шэфф: Да, ты прав, но человек получает, оказавшись в твоей ситуации, еще и подлинное удовлетворение. Леннон: Ну, конечно. Свой первый выпеченный хлеб я даже сфотографировал. Я никак не мог поверить в то, что я сделал. Это было похоже на пластинку, которая создавалась на твоих глазах. И я так вжился в это новое для себя дело, оно меня так вдохновило, что вскоре я начал готовить для всех. Позже все это, разумеется, прошло. Меня всегда охватывает радость, когда я смотрю на своего мальчика Сина. Пусть даже не я его родил, но именно я его воспитал, следил, как он спит, учил его плавать. Этим я очень горжусь. Шэфф: Почему ты оказался в столь необычной роли для мужчины — в роли домохозяйки? Леннон: Все последнее время я постоянно искал правильный, устраивающий меня ответ. К тому времени я уже не мог балансировать между рок-н-роллом и шоу-бизнесом, между критикой и общественным мнением. Здесь скрывалось еще кое-что... В возрасте где-то между 30 и 40 годами я был известен всем как артист, музыкант и поэт. Рок-н-ролл вполне устраивал меня, ведь мой талант находил себе применение. Что еще надо, казалось бы! Но позже я убедился, что вовсе не свободен. Я понял, что попался в собственные сети. И не только из-за существующих договоров и контрактов. К тому времени рок-н-ролл уже давно перестал быть развлечением. Мне оставалось лишь право выбора: или ехать в Лас-Вегас и исполнять там свои старые вещи, или же кончить жизнь в пекле, как это случилось с Элвисом Пресли... Хотя, может, это и красиво умереть на сцене. Это по-настоящему великолепно. Но сейчас нас с Оно это уже не интересует. Мы начали искать область совместной деятельности. Другими словами, мы всегда хотели быть вместе и вместе хотели работать. Люди всегда полагали, что "Битлз" — это неразлучное целое. Наконец-то и они поняли, что это не так, а я совсем не величайший "принц" рок-н-ролла всех времен, забавляющийся со странной женщиной с Дальнего Востока, как пишет пресса. Однажды я остановился и задал себе вопрос: "Ну хорошо, мне будет сорок лет. Сыну будет пять. И мы прекрасно прожили все это время. Может, это и правда, что жизнь снова начинается в сорок лет. Мне очень интересно, что будет сейчас, что будет дальше..." И когда я все это понял, то неожиданно написал песни, которые уже несколько лет носил в голове... Ни над одной из них мне не пришлось потеть, придумывая, как бы лучше ее сделать. Шэфф: А раньше приходилось? Леннон: Довольно часто. Лучше всего послушать "Уолз энд бриджз" ("Стены и мосты"). Там слышишь подавленного человека. Можно понять, что значит работать над пластинкой, когда тебе не хватает для этого духа. Уйти всегда намного трудней, чем остаться и продолжать. Довольно долго, с 1962 по 1973 год, я не прекращал записывать пластинки по контрактам. Сначала с "Битлз", затем самостоятельно. И особенно трудно было для меня самого отстоять свое отступление. Я ведь искренне думал, что когда исполняется 60 лет и человек идет на пенсию, то он чуть ли не перестает существовать. Для меня это тогда выглядело так, как будто мне — новоиспеченному пенсионеру — говорят: "Ваша жизнь закончена. Теперь вы будете играть лишь в гольф". Возникло ощущение бесконечной пустоты, и ты не знаешь, как и чем ее заполнить. Однако это пространство заполняется само собой, так или иначе. И мне кажется, что это один из непреложных законов природы. Шэфф: Однако многие люди на твоем месте посчитали бы такое положение пенсионера даже полезным... Леннон: Но эти люди не знают, кто для меня Йоко Оно... Большинство людей не имеют такого друга, как она, который говорит правду о том, что видит. Йоко Оно никогда бы не смогла жить вместе с человеком, душевно надломленным и пассивным. Шэфф: Чем же она помогла тебе? Леннон: Она показала мне выход: "Ты вовсе не обязан этого делать", — сказала она. "Не должен? Но ведь, но, но..." Признаюсь, на этот шаг было нелегко решиться. Мне требовалась помощь, и я получил ее от Йоко... ...Это случилось при съемках фильма Ричарда Лестера "Как я выиграл войну" в Испании. Они продолжались шесть месяцев. У меня тогда было достаточно времени поразмышлять. Прежде всего подумать о том, что я буду делать, когда расстанусь с "Битлз". Тут я встретил Йоко Оно и влюбился. Сейчас мне очень трудно описать тебе, что именно я тогда чувствовал. Я хочу лишь сказать, что для меня это намного больше, чем успех. Намного дороже, чем золото или вообще что-либо другое на свете. Мне удалось порвать с "Битлз"... Шэфф: Ты прекратил сотрудничество с "Битлз" и создал новую группу — "Плэстик Оно бэнд"? Леннон: Да, но я продолжал носить дух "Битлз" в себе. Хотя прежняя жизнь кончилась навсегда. Я встретил Йоко, это стало концом общего с моими старыми друзьями из сырого квартала Ливерпуля. Шэфф: Поговаривают, что Джон под сильным влиянием Йоко Оно, что, дескать, он под ее контролем... Леннон: Это абсолютный вздор. Уж если кто считает, что мною можно управлять, то, поверь, это чрезвычайно трудно. Шэфф: Джон, а не думаешь ли ты иногда о возможности новой встречи вашей легендарной "четверки"? Леннон: Пойми, такие надежды — иллюзия. Все те, что должно было быть сыграно и придумано, уже сделано десять лет назад. "Битлз" больше нет. Они существуют только в фильмах, на пластинках и в головах людей. И я не имею никакого желания возвращаться на десять лет назад, чтобы оживлять чьи-то иллюзии. Шэфф: А что бы ты ответил на предложение совершить это ради музыки? Леннон: А зачем? "Битлз" выжали из себя все, что возможно. Шэфф: Тебе не кажется, что лучшее, предложенное в рок-н-ролле и поп-музыке, было сделано именно вами, ансамблем "Битлз"? Леннон: Нет, я так не думаю. Взять пластинки "БИТЛЗ". НИ одна из них меня не устраивает до сих пор. Но вот когда я был членом "Битлз", я действительно думал, что мы лучшие в мире. Хотя и сейчас допускаю, что именно мы как-то подтолкнули развитие поп-музыки. Сейчас, когда слушаю наши песни, появляется сильное желание все переделать. Шэфф: Специалисты полагают, что уровень нынешних песен Пола Маккартни ниже музыкального уровня его песен времен "Битлз". Леннон: Это его и только его дело. Шэфф: А как идут сейчас дела у тебя? Леннон: Я записал "Имеджин", "Лав" ("Любовь") и песни с "Плэстик...". Шэфф: Что бы ты сказал об этих вещах тем людям, которые любят твою музыку? Как бы ты ее назвал, самой лучшей или всего лишь хорошей? Леннон: Это трудный вопрос, повторяться мы уже не можем... Если нам удастся, то мы будем писать музыку еще лет сорок. И будущее покажет, где было настоящее творчество. Шэфф: Сид Бернстайн считает, что, если бы вы хоть один раз собрались вместе, такой концерт позволил бы собрать не менее 200 миллионов долларов... Леннон: Это было бы прекрасной рекламой прежде всего для самого Бернстайна. И потом, такие концерты меня уже совсем не интересуют. Их было и так не счесть... И каждый оборачивался кошмаром. Шэфф: Но с Полом ты все же встречался? Леннон: Мы действительно смотрели с Полом Маккартни одну телевизионную передачу. Он тогда зашел к нам на вечерок. Потом Пол начал приходить к нам чаще и чаще и стал прихватывать с собой и гитару. Но как-то однажды после того, как он забежал к нам в очередной раз, я сказал ему примерно следующее: "Мы уже не в 1956 году, сейчас, когда ты собираешься к нам в гости, то предварительно звони". Я даже и мысли не держал как-то одернуть Пола, но он именно так это понял. Шэфф: Что ты думаешь о творчестве Пола после того, как он расстался с "Битлз"? Леннон: Он сумел добиться многого, начав практически с нуля. Пол создал группу "Крылья" и играет в небольших залах. Словом, сейчас он делает то, о чем так мечтал еще во времена "Битлз". Шэфф: Но после того разговора вы с Полом больше не встречались? Леннон: Уже прошло почти десять лет, как я не обмолвился и единым словечком с Полом. Мы действительно больше не встречались. А у него уже есть дети, и он постоянно в работе, записывает и записывает свои новые диски. До бесконечности... Шэфф: Итак, полный разрыв с прошлым? Леннон: Я не верю в прошлое. Меня интересует только то, что я делаю сейчас. Поэтому я в полном смущении и в недоумении от желания многих людей обновить во что бы то ни стало потрепанного временем идола. Мне пишут нынешние 14-летние о том, что им не довелось увидеть "Битлз": "Мне сейчас 14 лет, и время обделило меня". Мне кажется это слишком патетическим. Ведь вполне можно послушать и другие группы. Разве мы можем что-то сделать для тех, кто не смог оказаться в атмосфере "Битлз" тогдашних шестидесятых? Это невозможно. Нет, нет и нет! Путь "Битлз", как и другие настоящие вещи, повторить нельзя. Шэфф: Джон, а ты когда-нибудь анализировал свои песни, обстоятельства, при которых они возникли, и какие-нибудь памятные случаи в связи с этим? Леннон: Это действительно хорошая идея. Гораздо лучше, чем постоянное напоминание о "БИТЛЗ". Шэфф: Работал ли ты с Полом при сочинении песен? О вашем сотрудничестве ведь существует несколько версий. Леннон: Давай тогда рассмотрим одну из наших с Полом песен — "Мишель". Скорее даже одну из песен Пола. Я однажды заметил, как Пол сыграл первые такты этой песни. Спросил меня, что бы ему еще с этой мелодией сделать, и я помог ему получше скомпоновать слова. К песням Пола я всегда добавлял немного блюзовый фон. А сам Пол стремился к легкости и оптимизму в песне, а я всегда пел о печали и, таким образом, добавлял ему в песни что-то свое. И иногда я даже подумывал, что Пол намного способнее меня. Что я смогу сработать лишь очередной рок-н-ролл, шумный и агрессивный. Но вот сейчас, когда вспоминаю некоторые из своих песен первого периода в "Битлз", я полагаю, что мои сочинения ничем не хуже других. Шэфф: Многие же утверждают, что вы работали отдельно друг от друга... Леннон: Нет, это неправда. И когда мы об этом говорили, то это было всего лишь шуткой. Мы написали вместе целые сборники песен. Целые часы и дни мы проводили вместе с ним. Записывали мы их в дороге и в автомобиле. Мы работали вместе, когда нам этого так недоставало. Мы постоянно записывали какие-нибудь пластинки — каждые три месяца одну пластинку, — и мы работали, записывая их по 12 часов в день. Это было прежде всего музыкальное сотрудничество. Шэфф: Не кажется ли тебе, что этой совместной работы недостает тебе сейчас... Леннон: Совсем не хочу утверждать, что мне никогда не нужен был Пол. Когда я работал с ним вместе, все шло прекрасно. Мне намного легче говорить о том, что мне сумел дать Пол, чем о том, какую роль для него сыграл я, он сам расскажет об этом лучше... Шэфф: Сотрудничали ли вы в сочинении текстов? Леннон: Давай проведем разбор какой-нибудь нашей песни. Строчку за строчкой... Мне, например, всегда легче давались тексты, чем ему. Тексты многих наших песен поначалу не имели никакого смысла. Было достаточно написать: "Она любит его, он любит ее, и они любят друг друга". Нас прежде всего интересовало присутствие рифмы в наших текстах. Шэфф: Так ты говоришь, что Пол не был хорошим автором текстов? Леннон: Точнее будет сказать, что он ничего не сделал, чтобы им стать. Но я твердо знаю, что он вполне мог это сделать. Шэфф: Ты нам уже рассказывал о себе, о Йоко Оно, о Поле, но не вспомнил о Джордже Харрисоне. Леннон: Сейчас расскажу почему. Джордж написал книгу, в которой он меня очень обидел (речь идет о книге "Я, мне, мое"). Эти слова принадлежат прежде всего ему самому. Ни единым словом, ни одного раза в своей книге он не вспомнил обо мне, о том влиянии, которое я оказывал на его жизнь. Он вспоминал и упоминал всех, даже самых безызвестных музыкантов, с которыми он когда-то играл, меня он не вспомнил ни разу. Шэфф: Но почему? Леннон: Между нами всегда существовало отношение младшего к старшему и старшего к младшему. Отношения эти между любовью и ненавистью. У меня складывается впечатление, что Джордж на меня очень рассердился, как можно сердиться на отца, который бросил его. Ведь когда все начиналось, Джордж был всего лишь школьником. Я уже изучал историю искусств, а Пол и Джордж посещали среднюю школу. Я уже знал, что такое первая любовь, и был почти "взрослым"... Джордж всегда ходил за мной, даже когда я был вместе со своей будущей женой Цинтией. Теперь Джордж заметно ожесточился. Возможно, что он понял, что я совсем не такой, каким он меня представлял. Но все-таки ни единого раза не вспомнил обо мне в книге. К тому же я прекрасно помню тот день, когда Джордж попросил меня помочь ему с одной из его первых песен. Уж Пол бы ему точно отказал. Но тогда у меня было хорошее к нему отношение и, несмотря на страшную загруженность, я помогал ему. Пара авторов: Леннон — Маккартни сотрудничала уже давно, и поэтому как автора песен мы его всерьез не принимали. Лишь позже Джордж вместе с Ринго Старром смогли добавить одну песню к нашему очередному альбому. Ведь и он и Ринго пели песни из моего репертуара, причем те песни, которые очень несложно петь. И поэтому его книга у меня в печенках, поверьте. Шэфф: А что ты можешь сказать о Ринго? Леннон: Не хочу занижать настоящий талант Ринго. Он уже был звездой в Ливерпуле до того, как мы о нем узнали. Он играл на ударнике и профессионально пел в одном из лучших ансамблей тех времен. Раньше или позже, но он бы сделал свою карьеру. А на ударных Ринго был совершенством. И он всегда был таким. Вот ведь Пола не все сумели правильно оценить. Но именно Пол подарил всем несколько таких новинок игры на гитаре, которыми до сих пор пользуются. Но техника игры у нас была не на высоте. С самого начала мы вообще не знали основ музыкальной грамоты, мы не умели ни писать, ни читать музыкальных знаков. Но вот плохими музыкантами мы не были никогда. Когда я вспоминаю о прошлом, то я ни о чем не жалею. Мое детство нельзя назвать тяжелым. Я никогда не голодал. И другие ребята из "Битлз" тоже жили нормально. И наверное, именно в этом разница между нами и другими исполнителями рок-н-ролла, которые перед тем, как стать музыкантами, были либо безработными неграми с юга, либо водителями грузовых автомобилей. "Битлз" не понять, если не учитывать, что все мы четверо были ребята с образованием. Пол, например, всегда прилежно учился и когда-нибудь мог бы именоваться доктором Маккартни. Да и я, если бы серьезно поработал в какой-то области знаний, думаю, мог бы стать доктором Ленноном. И все могло выглядеть совсем иначе. Но, повторяю и всегда повторял, я ни о чем не жалел и не жалею.
«Я – самый религиозный человек, - говорил он в интервью журналу Playboy в 1980 году. — Я только теперь начал понимать, что говорил Иисус Христос своими притчами». message."https://www.beatles.ru/books/articles.asp?article_id=2140
Стало интересно, как это звучало в оригинале:
People always got the image I was an anti-Christ or antireligion. I'm not. I'm a most religious fellow. I was brought up a Christian and I only now understand some of the things that Christ was saying in those parables. Because people got hooked on the teacher and missed the message. http://www.beatlesinterviews.org/dbjypb.int3.html
Люди всегда представляли что я антихрист или что я против религии. Нет, я не таков. Я самый религиозный человек. Я был воспитан в христианстве и я только сейчас понимаю некоторые вещи из тех что Христос говорил в своих притчах. А люди зациклились на учителе и пропустили само сообщение.
У людей всегда есть представление обо мне как о враге христа или враге религии. Но я не такой. Я очень религиозен. Я получил христианское воспитание и только сейчас начинаю понимать смысл евангелиевских притч Христа. Люди хватаются за учителя и забывают про идеи. https://www.beatles.ru/books/articles.asp?article_id=351
