RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

Чья это музыка?

Если сделать шаг в сторону от поп-мейнстрима, в истории отечественной фонографии сразу обнаружатся черные дыры.

Пожалуй, больше всего от постсоветского бездорожья и разгильдяйства пострадала именно фонография. Старое кино по ящику показывают, классиков литературы худо-бедно издают и на театре ставят, музеи, хоть и жалуются на безденежье, время от времени находят что-нибудь в своих запасниках и устраивают выставки.

Что касается отечественной индустрии звукозаписи, более или менее благополучно дело обстоит исключительно с изданием советского поп-мейнстрима, то есть со старыми песнями – и о главном, и не очень. Они выпускаются большими тиражами, и ассортимент их весьма широк. На прилавках «Горбушки» можно обнаружить и многочисленные «романтические коллекции», и «восьмитомник» Петра Лещенко, и Пахмутову с Таривердиевым.

Но стоит сделать шаг в сторону от поп-мейнстрима, как в истории отечественной фонографии (если судить, к примеру, по каталогам переизданного джаза и классической музыки) сразу обнаружатся огромные лакуны. Собрание сочинений джазового трубача и композитора Германа Лукьянова на двух дисках (Boheme Music) или импозантная коллекция архивных записей пианистки Марии Юдиной (Classound) – увы, исключения из правил.

Когда-то, в советские времена, все было по-другому. Женевскую конвенцию по авторскому праву СССР подписал только в 1973 году, а тот ее раздел, который касается прав исполнителей и изготовителей фонограмм, на двадцать лет позже. С начала 80-х наши отношения с Западом стали принимать цивилизованный характер: продавая право на выпуск отечественных записей, некоторую часть вырученных средств мы стали тратить на приобретение записей у тех же партнеров. Это усыпляло их бдительность и избавляло нашу сторону от обвинений в «пиратстве». Но на самом деле советская фонография процветала благодаря тому, что «кругом» все было если не «мое», то «колхозное». Во-первых, мы, как Паниковский, безбожно нарушали все конвенции. Так, например, если в договоре значился тираж, скажем, 15 тысяч экземпляров, то МОЗГ (Московский опытный завод «Грамзапись») столько и печатал. А потом матрицу отвозили куда-нибудь в Ташкент и там «допечатывали» еще как минимум тысяч триста. Если это был, конечно, какой-нибудь Челентано, а не Густав Малер. Ну и, разумеется, формально можно было печатать все опубликованное до 1973 года (хотя западные издатели, как правило, советским музыкантам – тем, кто мог выехать за границу, – за пластинки со старыми записями тоже платили).

Государственный монополист «Мелодия» спокойно выпускала серии архивных записей мировой классики «Выдающиеся дирижеры», «Выдающиеся пианисты» и т.д., а также «Музыку зарубежного кино», «Танцевальную музыку 30-х годов», пользуясь сначала непроницаемостью железного занавеса, а потом прикрываясь разного рода соглашениями и лицензиями. Но при этом довольно много было накоплено и своего. Была, например, капитальная антология «Музыкальное творчество народов СССР» (мало кто знал, где в Советском Союзе живет такой народ – гагаузы, но двойной альбом с их песнями наши фольклористы успели выпустить) и даже «Музыка Азии и Африки». Эта серия, начавшаяся в 70-е с диска японской придворной музыки «гагаку», которую принес на «Мелодию» пианист Алексей Любимов, к концу

80-х приобрела почти что научно-исследовательское значение: бригада «Мелодии» надолго выезжала и в Азию, и в Африку, чтобы на месте записать традиционную вьетнамскую оперу или африканские обряды. В свое время за наш альбом, записанный в Бурунди (с уникальным пением шепотом), западные коллекционеры были готовы отдать все что угодно; мода на world music, в том числе и ансамбль Burundi Beat, уже началась.

Почти никакой серьезной музыки из наследия «Мелодии» (кроме нескольких десятков названий, выпущенных еще в советское время) и разных радиофондов на постсоветских компакт-дисках нет. В начале 90-х рынка компакт-дисков в России просто еще не существовало. Зато уже через несколько лет «Горбушка» (аппаратура направо, диски налево) поражала неслыханным изобилием. Начали с импорта западной поп-музыки (китайского и болгарского контрафактного производства), потом обнаружилась ностальгия по «звездам советской эстрады». Спрос и предложение нашли друг друга: ретрорепертуар не требовал никаких основательных инвестиций, не считая затрат на перезапись старой пластинки в цифровом формате. К тому же в начале 90-х на одном из екатеринбургских «почтовых ящиков» открылась конверсионная линия по производству аудиодисков.

Что касается советских архивов классической музыки, то в основном они были проданы западным фирмам. И поп-мейнстрим по-прежнему приносит доходы, во много раз превосходящие прибыль от издания оставшихся записей классики и джаза. Но после того как первоначальный спрос удовлетворен, встает проблема качества звучания. А это значит, что крупные игроки (вроде концерна «Союз») окончательно вытесняют мелких. Поэтому кустари-одиночки либо изредка становятся независимыми производителями малотиражной альтернативной музыки, либо превращаются в заурядных пиратов.

Проблема в том, что и крупным нашим производителям, пользуясь легальным статусом, гораздо удобнее было действовать по-пиратски. Так, собственно, и образовались две «серые зоны». Первая – это многочисленные и зачастую анонимные магнитофонные архивы наших бардов и рок-андерграунда советской эпохи. Вторая – классическое пиратство, прикрывающееся маркой – в прямом и переносном смысле слова – «лицензионных соглашений с РАО» (как это обычно указывается на пиратских дисках с западным роком). Но такие соглашения касаются лишь прав авторов музыки и текстов. То есть этот вид лицензии дает право спеть в концерте песню «Битлз» и даже издать ее на диске, но, скажем, в исполнении Владимира Преснякова, а не самих «Битлз», поскольку тут вступает в силу соглашение по охране прав исполнителей и изготовителей фонограмм, которое наша страна подписала только в середине 90-х. И здесь срабатывает та же уловка, какой пользовались в советские времена: приоритет национального права над международным. Все, что выходило до этого времени, – формально ничье.

Конечно, есть в постсоветском фонографическом бизнесе и абсолютно прозрачные зоны. В основном это сравнительно небольшие независимые компании, например, упомянутая уже Boheme Music, новосибирская Ermatell Records, Jazzland (недавно прекратившая свое существование). Самая крупная – аудиофильская компания SoLyd Records. Кроме огромного и согласованного с наследниками каталога авторской песни (Окуджава, Галич, Высоцкий), эта фирма может гордиться архивной коллекцией Сергея Курехина. Компания эта безукоризненно соблюдает все законы, ее владелец Андрей Гаврилов никуда не прячется, и поэтому к нему начинают чуть ли не самотеком поступать редкие курехинские записи. И шикарно изданная, и отнюдь не дешевая серия, еще не закончившись, уже обрастает приложениями. Но это исключение из правил. В целом же, если попытаться сейчас восстановить картину недавнего прошлого нашей музыки по изданным у нас компакт-дискам, получится, что главным в этом прошлом были не рихтеровские «Декабрьские вечера» и не новаторские джаз-фестивали 60-х, а все те же «старые песни».

Кто защищает авторские и смежные права в России

Российское авторское общество (РАО) – организация, управляющая авторскими правами, в том числе и в музыкальной сфере. (При помощи РАО многие фирмы получали лицензии на выпуск откровенно пиратской продукции. РАО действует по принципу: «Разрешен выпуск произведений композитора Глюка в связи с тем, что он умер в XVIII веке и его наследие является общедоступным». А то, что, к примеру, запись арий Глюка сделана в 2001 году Чечилией Бартоли и концерн Universal обладает всеми смежными правами на этот диск, во внимание не принимается.)

Российская антипиратская организация (РАПО) осуществляет борьбу с пиратством в сфере видео- и киноиндустрии. Охраняет права производителей фонограмм для кино- и видеофильмов. Учредители – крупнейшие американские и российские кинокомпании.

Российское представительство IFPI (международной организации по охране смежных прав). Борется с пиратством в отношении смежных прав в звукозаписывающей индустрии. Контролирует заводы, производящие компакт-диски.

Национальная федерация производителей фонограмм (НФПФ). Представляет корпоративные интересы производителей фонограмм и борется с нарушениями в области фонограммных прав. Следит за соблюдением в России ратифицированных международных договоров и конвенций. Учредители – крупнейшие российские компании звукозаписи.

Российское общество по управлению правами исполнителей (РОУПИ). Управляет правами исполнителей, пытаясь стать монопольным владельцем исполнительских прав на территории России.