RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

«Дело»

Зимой 1975 года в Англии вышла пластинка под непритязательным названием «Рок-н-ролл». На конверте ее стояла надпись: «Оживленный Джоном Ленноном».
Это собрание популярных песенок двадцатилетней давности, спетых, сыгранных и, главное, аранжированных одним из бывших «Битлз»: «Для меня это был способ вспомнить юность. Даже словом «Оживленный...» я хотел подчеркнуть некую несерьезность моей попытки. Но, вы знаете, я глядел на прошлое без усмешки, с удивлением даже: ну и ну, какими мы были, с чего мы начинали...»
Со времени распада ансамбля минуло семь лет. За этот срок и в музыке, и в жизни бывших «Битлз» произошло многое. Но творчество их продолжает интересовать любителей музыки. И по-прежнему занимает умы ностальгический вопрос — соберутся ли они вновь! Пока они дают отрицательные ответы, но — оставляют возможность для «но»... Этой статьей о Джоне Ленноне мы завершаем серию публикаций о «Битлз» теперешних — она была начата отрывком из «Авторизованной биографии «Битлз» Хантера Дэвиса в № 3/73 и продолжена рассказами о Поле Маккартни в № 8/76, Ринго Старре в № 4/77 и Джордже Харрисоне в N° 5/77.

Л. РОБИНСОН,
американская журналистка

«ДЕЛО»
(ПЕРЕВОД С АНГЛИЙСКОГО С ШЕСТЬЮ ОТСТУПЛЕНИЯМИ ОТ ОРИГИНАЛА)

Слушание дела, должного завершить почти шестилетнюю борьбу Джона Леннона за право на постоянное жительство в США, было назначено на час дня. Дня жаркого, и, казалось, здание иммиграционного отдела Нижнего Манхэттена вот-вот расплавится: потекут стальные переплеты и сухо хрустнут стекла.
Обстановка в маленьком зале, куда набилось около полусотни человек, также располагала к мечтам о зиме. (Какой-то чиновник сказал, что в этот день посетителей в иммиграционном отделе было больше, чем за целый год, да еще в вестибюле слонялись обвешанные техникой журналисты.)
Приехал Джон — с Йоко и адвокатом Леоном Уайлдесом. На Джоне черный костюм, белая рубашка, черный галстук, черные ковбойские сапоги. Джон худ, загорел и прохладен. Волосы острижены, зачесаны назад (сейчас он очень похож на свои фотографии пятнадцатилетней давности, только тогда он еще не был одним из «Битлз», а теперь уже не был им — колесико времени совершило один оборот).

I. Джон Леннон о внешнем виде
(Из интервью американскому журналу «Роллинг Стоун», июнь 1971 года)
«Брайан Эпштейн — кстати, почему считают, что он подобрал нас и сделал из нас людей? Ведь он и других подбирал, а ничего из них не вышло... Это не он нас нашел, это мы позволили ему найти нас.
Да, так Брайан Эпштейн, когда взялся за нас, первым делом сказал: «Все, ребята, меняйте одежку. — Мы тогда носили джинсы и кожаные куртки. — Вам нужны приличные черные костюмы и галстуки». А, вы думаете, мы не хотели приличные костюмы? У нас ведь на них просто денег не было. К тому же строгий костюм еще не был нами же высмеян как признак лояльности и буржуазности... Впрочем, если бы тогда Эпштейн заставил нас нарядиться хоть в водолазные скафандры, я бы все равно не протестовал».
Репортеры вскидывают ручки и микрофоны (снимать здесь нельзя). Джон улыбается, кивает: «Вы из «Тайма», вы из «Ньюсуика»? Так?» Так. Джон всех их знает и знает их дежурные вопросы.
— Когда вам дадут «зеленую карту», разрешение на постоянное жительство, вы получите право свободно путешествовать. Вы куда-нибудь поедете?
(Леннон не мог выезжать из США, потому что его могли не пустить назад. Жил он в США как бы незаконно, и раз в год ему заявляли, что через 30 дней он обязан покинуть Америку, но эти 30 дней проходили, Леннон никуда не уезжал, проходил еще год, и так пять с половиной лет. Фактически Джон Леннон был пленником страны, которая не хотела, чтобы он в ней жил.)
— Да, да, мы сразу же уедем. Я хочу съездить в Англию. Но сначала — в Японию, к родственникам жены, показать нашего Шона. Он уже ходит.
— Ваши творческие планы?
— О, вы ведь знаете, я давно не записывался, хотя у меня накопилось достаточно новых песен. Я не мог заниматься никакими делами, кроме этого дела. Ну, теперь все. Теперь я хочу просто работать, просто быть со своей семьей и просто отдыхать.
Джон и Йоко проходят в зал, усаживаются на предназначенные места. Судья Айра Филдстил зачитывает дело: в свое время Леннону было отказано в постоянном жительстве в США, потому что в Англии он привлекался к суду за хранение в своем доме марихуаны. Он подал апелляцию на решение американских иммиграционных властей, суд первой инстанции отказал, дело передали в более высокие инстанции, и этот самый судья Айра Филдстил апелляцию отклонил.

II. Джон Леннон о деле
(Из интервью английскому журналу «Нью Мьюзикл Экспресс», март 1975 года)
«В Англии существовал закон, по которому вы несли ответственность, если у вас в доме находили наркотики, а вы были владельцем этого дома. Теперь закон этот изменен... Я вам клянусь, я не знаю, как у нас в доме оказалась «травка» — ни я, ни Йоко ею не увлекались.
А тогда, в семьдесят первом... Все было прямо как в кино. Заявились под утро человек двадцать, с собаками, перерыли весь дом — и, пожалуйста, нашли (кстати, спустя пару лет того сержанта, что руководил операцией, арестовали за всякие темные дела и за наркотики тоже). Скажите, ну зачем нужен целый отряд, чтобы арестовать двоих вполне нормальных людей? Они что, думали, я отстреливаться буду?
Я тогда даже оторопел маленько: как такое дело могли соорудить у нас, в старой добропорядочной Англии? Видите ли, у меня тогда еще сидели в голове детские сказочки про мужественного честного полицейского, который помогает старушке перейти улицу, — я сам себе удивлялся: как все-таки глубоко в нас все это...
Ну вот, мне и отказали в США».
«Нью Мьюзикл Экспресс» от себя тогда добавлял:
«Официальная причина для отказа в праве на постоянное жительство? Состоит под следствием в Великобритании. Настоящая причина? Политическая активность Джона Леннона, выступления против войны во Вьетнаме, выступления в поддержку движения индейцев за гражданские права».
Прошло время. И дело Леннона слушается заново. Все знают, что оно будет решено в его пользу, что это только формальность, но ритуал должен быть соблюден. Итак, присутствующие узнают:
что Джон Леннон «не имеет медицинских противопоказаний для проживания в США» (то есть не сумасшедший, не прокаженный и так далее);
что суд прослушал ранее написанные песни Леннона и «в них не было найдено ничего более вредного, чем то было известно ранее» (лихо сказано);
что «правительство ознакомилось с финансовым положением Джона Леннона и считает его удовлетворительным налогоплательщиком» (а именно — правительство охотно будет драть с него деньги, благо они 'есть).
Судья скороговоркой пробормотал, что мистер Леннон, как было установлено расследованием, вероятно, не будет представлять угрозы государству. 

III. Джон Леннон о расследовании
(Из интервью американскому журналу «Крим», апрель 1976 года)
«Здесь, в Нью-Йорке, меня уверяли, что мое дело — местного значения, но адвокат выяснил, что указания исходят из Вашингтона, было даже по моему поводу письмо сенатора Тер- монда: «Этот человек желает остаться у нас, а мы этого не желаем». И я точно знаю, что мой телефон прослушивался и за мной следили, я заметил слежку в 1973 году. Я говорил об этом, но мне не верили: «Ох уж эти ленноновские штучки. Что за эгоманьяк!» Ну попробуй все это докажи... Впрочем, им было что выслеживать — я в то время часто встречался с Джерри Рубином* и его ребятами».
Джон клянется на Библии, отвечает на вопросы.
— Кроме обвинения, выдвинутого против вас в Великобритании, были вы когда-либо под судом и следствием?
— Нет.
— Состояли вы когда-либо в коммунистической партии или другой организации, цели которой противоречат целям правительства Соединенных Штатов Америки?
— Нет.
— Намереваетесь вы сделать США местом своего постоянного пребывания?
— Да.
— Каковы ваши планы?
— Я собираюсь жить здесь со своей семьей и писать музыку.
Джон смотрел прямо перед собой, изредка взглядывал на Йоко и улыбался ей уголком рта, и она сидела так же прямо все сорок пять минут, лицо ее было спокойно и серьезно.
Адвокат Леон Уайлдес спросил, хочет ли Джон что-либо добавить к своим ответам.
— Я хочу публично поблагодарить тысячи людей, знаменитых и незнаменитых, которые открыто или в частном порядке помогали мне все эти трудные годы.
Я хочу сказать спасибо вам, Леон Уайлдес, мой адвокат, за хорошую работу и за то, что она, похоже, окончена.
Я хочу публично поблагодарить Йоко, мою жену, за то, что она была со мной.

IV. Джон Леннон о своей жене и о своих песнях
(Из интервью журналу «Нью Мьюзикл Экспресс», март 1975 года)
«Я стараюсь относиться к ситуации с юмором и держаться спокойно, но внутренне я все-таки очень напряжен, и, если бы не Йоко, не ее честность и верность, я сорвался бы.
Думаю, моя напряженность сказалась и в моих песнях: что бы ни случалось с человеком, все это непременно отражается в его работе, как бы ни пытался он избегать прямых ссылок, — это я давно понял».

V. Песня Джона Леннона «Мне страшно»**
(Из альбома «Стены и мосты», 1974 год)
Мне страшно, страшно, страшно...
Уходят годы — и я за них плачу.
Я говорю себе: «Все это шелуха
И мучений не стоит,
Все идет как надо...»
Но никакие слова, книги, песни
Не помогают мне избавиться от страха.
Мне страшно, страшно, страшно...
Каждый день я просто стараюсь выжить,
Я просто хочу остаться живым.
Мне больше ничего не надо...
Я говорю себе: «Не стоит волноваться,
В аду или в раю
Ты будешь просто танцевать под свою музыку —
У тебя это хорошо получается.
Не поддавайся ненависти и зависти —
Они — погибель для тебя.
Ты же всегда это знал.
Пой о любви и мире,
Дай злу покинуть твое сердце».
Я устал, устал, устал,
Я устал говорить себе все это.
Я устал от одиночества,
От того, что ни одно место в мире
Я не могу назвать своим.
Я устал быть перекати-полем.

Короткая дискуссия на тему, необходимо ли выслушивать свидетелей защиты; судья заявил, что, поскольку правительство США не возражает против выдачи «зеленой карты», свидетельские показания необязательны. Но раз уж свидетели пришли — короткий взгляд поверх очков, театр, да и только! — он не будет протестовать, если они пожелают высказаться.
А свидетели-то один другого знаменитей...
Первым выступил Сэм Траст, президент Эй-ти-би***. Он говорил о положительном влиянии, которое окажет на американскую музыкальную сцену присутствие Джона Леннона.
«На американской сцене сейчас депрессия, —заявил он, — и воскрешение в таблицах популярности старых пластинок «Битлз» говорит об этой депрессии и о том, насколько высоко ценят слушатели творчество Джона Леннона». Он сказал, что постоянное присутствие и работа Леннона в Америке дадут новый толчок развитию национальной музыкальной мысли. Он также подчеркнул, что Леннона можно рассматривать и как «стабильный источник доходов для государства».
Сэм Траст сел. Встал Норман Мейлер. Представился как писатель, назвал свои книги, особо подчеркнул, что он автор «Оленьего парка» и «Нагих и мертвых». Добавил, что он лауреат Пулитцеровской премии****.
Норман Мейлер, одетый в клетчатые брюки и курточку- «сафари», зачесал пятерней курчавые седые волосы, усмехнулся и устроил концерт. Бредовость ситуации он уловил точнее всех.
«Я не собираюсь анализировать особенности склада характера Джона Леннона, поскольку он артист, а у артистов часто бывают трудные характеры. Но, по-моему, он один из немногих сейчас на Западе настоящих художников. Я всегда считал величайшим позором для нас, что мы не выудили у англичан Томаса Эллиота и Генри Джеймса и только недавно заполучили Одена*****... Нет, просто чудесно, что мы приобрели Джона Леннона!»
Следующий — Джеральдо Ривера: юрист, телекомментатор и «сын иммигрантов». (Ривера познакомился с Джоном и Йоко в 1972 году, во время подготовки программы «Один к одному»: когда Ривера работал в Эй-би-си, он «открыл» лечебницу для психически неполноценных детей Уиллоубрук, где условия были поистине ужасны. Он преуспел, обнажая — или эксплуатируя, как вам будет угодно, — пороки этой области здравоохранения. Одним из его первых шагов была организация благотворительного концерта Джона и Йоко, сбор от которого пошел на дело улучшения условий жизни пациентов больницы.)
Ривера заявил, что он считает, что именно начинание Джона и Йоко стало поворотным пунктом в улучшении заботы о душевнобольных в США, и посему, ежели есть персона, заслуживающая того, чтобы жить в этой великой стране, то таковой персоной, несомненно, является Джон Леннон.
Актриса Глория Свенсон, выглядящая поразительно прекрасно для своего возраста — где-то между 50 и 100 (но ближе к 100), что есть несомненная заслуга бессахарной диеты, — выступала последней. Она сообщила, что познакомилась с Леннонами в магазине «Здоровая пища».
«Я считаю, что в большинстве преступлений, совершаемых ныне молодыми людьми, повинно дурное питание: все эти консервы, химикалии... Поэтому они внутренне такие нездоровые. Джон Леннон следит за своим здоровьем, и я считаю, что он может сделать многое для воспитания в нашей стране здорового юношества».
Джон слушал всю эту чушь, и только руки чуть дрожали. Он относился ко всему этому как к постыдной и унизительной процедуре — но что делать, если без нее невозможно обойтись? Не было в нем ни нервозности, ни горечи, ни злости. Но я, глядя на этого человека, одного из самых дерзких музыкантов моего времени, сидящего здесь в костюмчике, галстучке, сдержанно отвечавшего на идиотские вопросы, — я исходила злостью...

VI. Джон Леннон о себе
(Из рассказа Энтони Фоссету, автору книги «Джон Леннон. Один день во времени». Нью-Йорк, 1976 год)
«Мне кажется, нас всегда неправильно понимали (вы знаете мою любимую фразу: «Все правда, и все неправда обо всем»), К примеру, вот набор характеристик, дававшихся мне:
а) «раскованная поэтическая натура»,
б) «просто хулиган»,
в) «золотое сердце под кожаной курткой»,
г) «революционер»,
д) «злюка, желчный тип»,
е) «простой парень» (кстати, нас вообще любят называть «простыми парнями из Ливерпуля», будто слово «простой» хоть что-то объясняет).
Да, мы любили дурачиться и дурачить (один критик, не помню его имени, сказал: «Битлз»—это клоуны-гуру 60-х годов»). Но я теперь понимаю, насколько наивны мы были — мы ведь даже не задумывались над своей клоунадой, мы инстинктивно выбрали ее как способ самозащиты.
Мы просто писали и пели песни, это уже критики, а за ними и слушатели превратили их в политику и философию и сделали указателями на пути к иной жизни.
Все эти характеристики неверны еще по одной простой причине — любой человек неодномерен. Мне кажется, я теперь понял, почему мы расстались: повзрослев, мы осознали себя как личности, и нам стало тесно в нами же заданных рамках.
Ну а кто я?
Я ведь сам сказал, что не люблю характеристик, как же вы хотите, чтобы я сам себя определял?»
Настроение в зале, которое сначала можно было бы описать словами «полное надежды», затем «оптимистическое», стало «совсем победным», когда судья зачитал вердикт: «Я считаю возможным разрешить мистеру Леннону постоянное проживание в США».
Зал взорвался аплодисментами — ай да судья, ай да молодец! Джон и Йоко улыбнулись друг другу, поцеловались. Леон Уайлдес: «Ваша честь, это первое ваше решение, которое я не собираюсь опротестовывать».
Публика повалила в соседнюю комнату, где Джону было выдано удостоверение, оказавшееся бледно-голубым (после этих долгих разговоров о «зеленой карте»!). Операторы с телевидения вытащили всех на улицу — снимать для шестичасовой программы новостей. «Это здорово — быть на легальном положении опять», — заявил для них Джон Леннон, держа перед камерой свою бледно-голубую «зеленую карту» (держал он ее вверх ногами). Рядом с ним примостился судья Айра Филдстил — официальный враг все эти годы. Джон повернулся к Йоко — она плакала, обнял ее, сказал: «Я всегда был уверен, что за спиной каждого знаменитого идиота стоит великая женщина».
Его спросили, почему он хочет жить в Америке.
— Почти две тысячи лет назад Иосиф Флавий****** сказал: «Бог теперь в Италии», тогда стоило жить только в Риме. Я не знаю, где живет теперь бог, но мой город — Нью-Йорк, с его мешаниной языков и стилей жизни. И потом, мой родной язык — английский, но у себя дома я персона не очень желательная, и не только из-за того старого дела. Моя жена — японка, а Англия не любит экстравагантности, даже если ее позволяет себе человек из «Битлз»:
Как мы отметим наш праздник? Может быть, поедем сейчас домой, Йоко приготовит чай, и мы просто будем сидеть и смотреть друг на друга. А может, пойдем и съедим по мороженому — так и быть, ради такого дня я нарушу бессахарную диету, а, Йоко?
А Йоко продолжала плакать.

Перевод и комментарий Н. РУДНИЦКОЙ

*Джеррри Рубин — один из активистов антивоенного движения, участник «Чикагской семерки». (См. о нем в № 7/77). — Прим. ред.
**Подстрочный перевод. — Прим. ред.
***Американская телекомпания. — Прим. пер.
****Роман Нормана Мейлера «Нагие и мертвые» был издан в СССР в 1972 году Воениздатом. Пулитцеровская премия — высшая литературная и журналистская награда США. — Прим. пер.
*****Генри Джеймс (1843—1916) — писатель, родился в США, в 1875 году переехал в Европу, в 1915 году принял британское подданство; поэт Томас Эллиот (1888—1965) также родился в США, но жил в Англии; Уайстон Оден (1901) — английский поэт, в настоящее время живет и работает в США.— Прим. пер.
******Римский историк I века н. э. — Прим. пер.

Комментарии (всего 9, показаны первые 3) - читать все комментарии в теме форума "Статья "«Дело»" (издание "Ровесник" 01.08.1977)"