RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

«Revolution 9» – так, шумовой коллаж…» (Интервью с музыкантом-авангардистом Владиславом Макаровым)

В среде смоленских художников и музыкантов имя Владислава Макарова стоит особняком. И дело не только в том, что, оставив в начале 70-х ги­тару, он с нуля самостоятельно освоил сложный инструмент - виолон­чель. Дело в подходе к искусству, творчеству. Вот как Владислав был представлен в Петербурге на международном фестивале памяти С. Курехина: «В. Макаров - художник и музыкант, исповеду­ющий эстетику свободной импровизации, участник многочисленных художе­ственных акций в России и за рубежом: СКИФ-3 - трио с Дрором Файлером, СКИФ-4 - дуэт с Шелли Хирш. В разное время сотрудничал с такими музыкан­тами, как Сергей Курехин, Александр Кондрашкин, Сергей Летов, Николай Судник, Алексей Айги, Николай Рубанов, Крис Катлер, Генри Кайзер, Мегги Николс, Фил Минтон и другие». Вот уже более 20 лет Макаров активно пропагандирует альтернативные формы искусства.

- Влад, когда Вы впервые услышали песни «Битлз»? Что это были за песни?

            - Судя по тому, что сейчас вспоминают старые рокеры, картина у всех была примерно одинаковая: школа, переписывание записей, слушание западных станций через «глушилку»… В потном кулачке несёшь «трёшку» какой-нибудь тёмной личности – он втихаря запишет на бобину какую-то плохую запись, часто даже и не «Битлз», как выяснялось потом (смеётся), каких-нибудь похожих ребят, вроде «Отшельников Германа»… В школе, где я учился, все мы были такими маленькими битломанчиками, – это 7-8-ой класс, значит, год 1965-66-ой… Сначала я услышал какие-то ранние песни, типа «I Want To Hold Your Hand». Потом знаменитую «Girl», – как у нас писали потом на пластинке, «слова и музыка – народные»; такая наша, прямо русская песня про девушку… Наверное, дали послушать плёнку или, может, даже по приёмнику услышал…

            - Времена уже легендарные, давайте воссоздадим атмосферу…

- Первый магнитофон был «Aidas», прибалтийский, красивый такой, со скоростью «19», потом купил «Комету», там была скорость «9» – больше влезало песен. Мы тогда ещё не думали о качестве записей, – качество было плохое – что так, что эдак. Приёмник был «Даугава», тоже прибалтийский, на коротких волнах слушали «голоса», как раз музыкальные программы – политикой тогда ещё не интересовались. В основном, «Голос Америки» – он как-то лучше ловился; «Би-Би-Си» стали слушать позднее, там получше программы были, а по «Голосу» это такой характер носило: «У нас на очереди – группа «Animals»… А теперь – «битлсы», песня «Yesterday»!..» Это была первоначальная информация, потом появлялись тёмные личности с перезаписями. Сначала были какие-то случайные сборники, потом стали появляться альбомы, наверное, с «Сержанта Пеппера», то есть после 67 года. Альбомы доходили с небольшим опозданием. Хотя, я помню, когда вышел «Abbey Road», был анонс, по-моему, по «Би-Би-Си»: завтра в такое-то время мы будем слушать новый диск «Битлз»! И вся Россия, я уверен, припала к приёмникам – и мы тоже. Конечно, надо было записать, мы поставили магнитофоны, и «Abbey Road» у нас был новёхонький!.. Запись с КВ была не ахти, но зато был весь альбом с комментариями! «Abbey Road» мне очень понравился. К тому времени «Битлз» я уже хорошо знал.

- А когда Вы впервые увидели оригинальные пластинки?

- Вот перед этим была интересная история. У меня был друг, одноклассник, у него папа работал в КГБ. И в этой организации они часто что-то изымали, реквизировали какие-то вещи, и сыночку кое-что перепадало – пластиночки… И вот как-то раз он приходит: вот, папа принёс… Диск «Битлз»! Маленького формата – «Magical Mystery Tour». Это была первая западная пластинка, которую я увидел, пощупал и послушал. И мы поставили её – музыка была, конечно, фантастическая! Зрелые «Битлз»… Это в голове не помещалось!.. Это авангард был!.. Потому что мы привыкли к другим песенкам, на двух аккордах, а тут – «Я – морж»!.. Наверное, это меня к авангарду и подвинуло. «Strawberry Fields Forever» – это очень авангардная по тем временам вещь! Я понял: вот это – настоящее что-то, подлинное, сложное! И с тех пор я стал искать именно такую музыку. И полюбил «Битлз» именно за такие вещи. А «Eleanor Rigby» со струнным квартетом!.. Композиции с симфоническим оркестром… Вот что меня притягивало!

- Как в школе относились к Вашему увлечению «Битлз»? Вас как-то прорабатывали, настраивали против?..

- Мы выступали в школе – никто нам не запрещал, никто нас не гонял, сразу скажу. Волосы у меня были тогда короткие, и проблемы с волосами возникли уже в институте. С моим товарищем, который играл на кларнете, мы разучили «When I’m 64» – сразу, как появилась эта песня (наверное, в начале 68-го года). Это был мой первый авангардный поступок – взять и сделать именно такую песню, не гитарную, не «A Hard Day’s Night». У нас вообще был продвинутый класс. Мы издавали специальную стенгазету, она называлась «Их нравы», – мы писали про Америку и впихивали туда маленькие сообщения о музыке, даже про «Битлз», – в старших классах… Естественно, создали свою группу…

- Самое время рассказать о ней.

- На акустических гитарах мы «снимали» песни «Битлз», – это было в 8-м классе, 1967 год. Я, помню, начал агитировать своих школьных друзей взяться за гитары, освоить их, хотя у многих даже не было слуха… Как-то очень коряво получалось. Но в соседних классах были продвинутые ребята, просто «монстры». Они меня научили, например, как с 7-струнной гитары перейти на 6-струнную (у семиструнной аппликатура неподходящая для рок-музыки). Любимый мой «боевик», который я более-менее точно снял и хорошо пел, много лет подряд, – это «I Saw Her Standing There». На первом курсе, как только нас послали в колхоз, я начал срочно сбивать группу (улыбается). И тут оказалось, что на третьем курсе – крутые ребята, уже бородатые, художники, которые знают про «битлов» ещё больше, чем я… Тут я сразу нашёл басиста, барабанщика…

- Как вы назывались?

- Название школьной группы я не могу вспомнить, а в институте мы назывались «Цветы», и мы потом прославились в городе, считались одной из лучших рок-групп… ну, тогда говорили не «рок-», а «бит-группа». И пока я учился на первых трёх курсах, мы играли по институтам, по техникумам… Мы репетировали в актовом зале, нам давали эти знаменитые колонки, усилители «кинаповские» подключали… Гитары сами делали – из досок! Мой гитарист, Слава Мухин, ныне известный в Смоленске дизайнер, выпиливал корпуса, так что первый его дизайн был – изготовление гитары. Только где-то на 3-ем курсе мы купили первую настоящую электрическую гитару – чехословацкую…

- Как складывалась Ваша коллекция записей?

- Для меня большим откровением и прорывом была поездка в Прибалтику, в Вильнюс. Там была официальная студия, такой киоск (смеётся), где можно было легально записать диск. Это был год 70-й… И я помню первый хорошо записанный целостный альбом – я записал «Revolver» «Битлз». Стоило это рубля 3 или 5 – столько же, сколько у тёмных личностей. Доступные по тем временам деньги, если учесть, что пластинки тогда стоили почти целую зарплату – 70, 80, 90 рублей… Пластинки я стал покупать, когда уже учился в институте. Это был 72-73-й год – все стали ездить на «толчки» так называемые, на барахолки, – в Москву, к магазину «Мелодия», там был большой «чёрный» рынок пластинок… Я считал себя серьёзным коллекционером и включился в это дело активно. Уже в Смоленск стали привозить пластинки, но я стремился сам поехать, посмотреть, выбрать то, что мне надо. Конечно, диски были разного качества, и это была главная проблема – чтобы не подсунули… Царапин иногда не видно, поэтому на «чёрных» рынках приходилось смотреть очень внимательно. Один раз я привёз пластинку, а она оказалась такая гнутая, что пришлось её утюгом гладить (смеётся), под пресс класть…

- Получилось?

- Нет, испортили: «Led Zeppelin», мой любимый 1-й альбом…

- А на каком проигрывателе Вы их слушали?

- Это тоже целая история. Был такой «Аккорд» прибалтийский, первый стереопроигрыватель – две маленьких колоночки… А сначала не было проигрывателя, была такая маленькая стереофоническая приставка, голая такая (ЭПУ – электропроигрывающее устройство), без корпуса даже. И я один канал включал в приёмник, в «Даугаву», а второй – в какой-то плохенький самодельный усилитель. И вот представь: мы с друзьями сидели дома на полу, – слушали обычно коллективно, чтобы потом обсудить, – стояла эта голая вертушка с подсоединёнными проводочками, псевдостерео такое… Качество, наверное, было жуткое, но мы сидели, ловили стереоэффект…

- Откуда Вы брали информацию о группах?

- Это как-то в воздухе всё носилось: кто-то что-то услышал по радио, кто-то принёс фотографии какие-то… Торговали фотографиями – за рубль можно было купить плохонькую, переснятую фотографию «Битлз» или «Роллинг Стоунз». И у меня дома такой иконостас  был – на всю стену из маленьких фотографий музыкантов. Это у многих было…

- Интересно, кому из четвёрки Вы больше симпатизируете? Может быть, Полу МакКартни, использовавшему виолончель в своих лучших песнях?..

- МакКартни мне как-то не очень симпатичен… Конечно, его лирические песенки всегда были душевными, всегда нравились, но как личность… Мне вообще всегда нравился скромный Харрисон, больше всех (улыбается). Леннон был как-то слишком нагловат, самоуверен – мне такие личности вообще не очень нравились… Хотя я теперь понимаю, что он там, конечно, главный был, идеолог… МакКартни совершенно замечательно пел рок-н-роллы – хриплым голосом, «под негра». «I’m Down» у меня любимая песня была. Я всегда удивлялся, как он мог писать «Yesterday» и петь негритянским голосом «I’m Down».

- А любимые песни у Харрисона?

- «While My Guitar Gently Weeps» – подобрали её, конечно… Ну, и я пел лично со своей группой «Цветы» «My Sweet Lord» – это был мой хит, он у нас «на ура» проходил. Его подобрали более-менее точно. Хотя, надо сказать, у нас не было ни нот, ни текстов – сами всё делали.

- Вас не смущало, что он – кришнаит? Получается, Вы и «Харе Кришна» пели…

- А в то время мы сразу как-то не поняли, причём там Индия, философия индийская… Очень смутно это представляли. «Индийские» вещи Харрисона на «Револьвере» и «Сержанте» основной массе поклонников были совершенно непонятны и пугали. При перезаписи их могли и пропустить. Я же стремился к чему-то непонятному и пытался разобраться. С индийской музыкой и я не сразу разобрался, что к чему. Что касается новых звуковых эффектов, использования симфонизмов – это мне сразу понравилось у «Битлз». Я даже перестал слушать всякие ранние группы. И вот тут я, наверное, подвинулся в сторону сложного арт-рока. Хотя для меня шоком было услышать «Led Zeppelin»… От них я потом пошёл в сторону рок-авангарда, и потом это меня привело к той музыке, которой я занимаюсь.

- Думаю, при той музыке, которой Вы живёте, концерты МакКартни в России не стали для Вас событием, не дали Вам повод всё бросить и поехать в Москву…

- Нет-нет, я никогда не был идолопоклонником, при всей моей любви к этим музыкантам. Не поехал и не жалею об этом. Для себя я всегда стремился открывать новые горизонты. Даже «Битлз» были для меня проходным моментом.

- Какие из 13 номерных альбомов «Битлз» были Вашими любимыми и почему?

- Они все в некотором смысле любимые... (улыбается) Просто каждый альбом соотнесён с определённым этапом в жизни, это открытие чего-то нового… Как альбом, как целостность, первым я назвал бы «Rubber Soul»; там уже нельзя было слушать одну песню, а другую не слушать, там уже хотелось слушать всё именно в той последовательности, начиная с «Drive My Car». Там уже поэтапно разворачивалось полотно – это мы поняли. Потом как концептуальный альбом появился «Револьвер», – индусские дела, эксперименты, – он вызвал некий шок и полюбили его не сразу, но потом очень полюбили. Ну, и «Magical Mystery Tour» и «Сержант» – это глыбы!.. (улыбается) Их нельзя не любить все, от корки до корки, и даже сравнивать их трудно. Иногда мне кажется, что я больше «Magical…» люблю, иногда кажется – нет, наверное, «Сержант» помощнее будет…

- А «Двойной альбом»?

- У меня был друг-битломан, Алик Скутов, такой известный в городе человек, диссидент, который собирал Солженицына и всё такое. У него была коллекция дисков, и я у него был любимым учеником по прослушиванию. И ко времени «Белого альбома» все альбомы «Битлз» я слушал уже с дисков, не перезаписи, и был в курсе альбомного развития. И «Белый альбом» как-то не пошёл сразу, не знаю почему… Баллады эти… Каким-то он мне показался неконцептуальным после «Сержанта»… Очень долго к нему привыкал. Отдельные песни раздражали даже…

- Как Вы и ваш круг восприняли новость о распаде «Битлз»?

- Как-то мы это сразу и не осознали. Я бы не сказал, что для нас это было событие. Трагедии, заламывания рук – не было. Может быть, потому, что мы уже расширили свой кругозор – в то время нас уже интересовали, например, «Джетро Талл»… Пожалуй, горевали те люди, которые занимались пластинками, коллекционеры… Да и как-то сразу появились сольные альбомы – МакКартни, Леннон… то есть музыки меньше не стало. Мы так поняли, что они будут делать что-то другое, «Битлз» не умерли и не погибли…

- Какие альбомы участников «Битлз» после распада Вы выделяете?

- Откровенно говоря, их творчеством после распада я не очень проникся. Не пошёл мне МакКартни сольный, – пустынные какие-то первые альбомы, самопально-неубедительные, – пожалуй, только «Ram» понравился. Леннон вообще не понравился, особенно период с Йоко Оно – я это вообще не принял. И до сих пор не слушаю даже.

- Как же «Double Fantasy»?

- Нет, вообще не понравился… В целом я теперь могу оценить творчество Леннона – были какие-то авангардные находки, что-то такое в сторону психоделии… Но слушать сейчас это не стал бы.

- Джордж Харрисон?..

- «Тройник» «All Things Must Pass» мне нравился, дальнейшие записи – как-то не очень… «Битлз» после распада не производили на меня прежнего эффекта, да у меня и приоритеты поменялись – я уже был захвачен такими группами, как «Emerson, Lake & Palmer», «King Crimson», у меня другой этап в жизни пошёл. И всё, что «Битлз» делали после, меня, откровенно говоря, не волновало.

- Соответственно, за последними альбомами участников «Битлз» Вы не следите?

- Да. Ринго я вообще никогда всерьёз не воспринимал… (улыбается) МакКартни я сейчас могу послушать отдельные вещи – трогает, но когда он в Москве пел битловские песни – что-то там было не то, не та энергетика, какая-то гламурная аранжировка… Я слушаю «Can’t Buy Me Love» в оригинале и как в Москве он её пел – не то это всё…

- Вопрос как мэтру-авангардисту. Многие считают композицию «Revolution 9» интересной и авангардной. Ваше отношение к ней?

- Я, откровенно говоря, не прочувствовал эту композицию; когда-то я даже вообще её не понял, не принял. Для меня этот так называемый «концептуальный авангард» - слишком умозрительный… Первый авангард, который «пробил» меня – это Джон Колтрейн. Для меня очень важна эмоциональная составляющая – чтобы проняло душу, чтобы мороз по коже. «I’m The Walrus» или «Strawberry Fields Forever» – этот эффект был, а «Revolution 9» – так, шумовой коллаж…

- Считается, что «Revolution 9» написана не без влияния Йоко Оно. Какой, на Ваш взгляд, должна быть жена музыканта?

- Вообще, она нужна. Нужен человек, который ограничивал бы безудержный порыв музыканта, который часто плохо кончается. Сдерживающая система всегда должна присутствовать при любом художнике. Йоко Оно во многом воспитала Джона, она сделала из него художника. Она раздвинула его горизонты… Она ведь замечательная художница, умная женщина… Хотя их совместное искусство меня мало трогало, я понимаю, насколько это было важно для Джона. У МакКартни тоже была – Линда, но Линда – это, скорее, помощник. Она тоже во многом помогла ему встать на ноги как художнику; она была фотограф, деловая женщина… Ведь эти ребята были простыми, на самом деле, - провинциалы из Ливерпуля. Правда, они всю жизнь учились, всю жизнь росли, в отличие от других групп, которые в чаду алкоголя и наркотиков что-то там бахали, а потом многие из них просто сдохли. А эти ребята были умненькие…

- В нашем разговоре мы ещё ни разу не коснулись «противостояния» «Битлз» и «Роллинг Стоунз». А ведь раньше их противопоставляли особенно часто…

- У нас даже было две группировки поклонников – и в школе, и в институте. Тогда любили или одну группу, или другую. Я, конечно, входил в группировку «Битлз», но меня всегда тянуло и в тот лагерь. Потом я полюбил и «Роллинг Стоунз». Такое противопоставление отражало фундаментальные, мировоззренческие вещи. «Битлз» представляли комфортный план в музыке, конформистский, а «Роллинг Стоунз» по тем временам была брутальная группа. И у них была совершенно чуждая нам ментальность – блюзовая. «Битлз» мы приняли почему – потому что там была песня «Girl», так похожая на русскую, там и аккорды почти все минорные, а «Роллинг Стоунз» - это чистый ритм-энд-блюз (хотя были песни, из него выпадавшие – «Ruby Tuesday», например). Правда, «Роллинг Стоунз» часто подражали «Битлз», делали парафраз – как альбом «Сатаник…» на «Сержанта Пеппера».

- Можно ли эти группы ставить рядом по степени дарования?

- Остальные ребята, кроме Джеггера – ну совсем простые. Кейт Ричардс – хороший гитарист, но он же «снимал» негритянскую технику, его-то самого там и нет. Это имитация белым музыкантом чёрной музыки, заслуги Ричардса минимальны. Таких гитаристов масса в других группах! В «Роллинг Стоунз» один Джеггер – масштабный человек, бесспорно, а так «Битлз» – какие-никакие, но более значительные личности. Как целостные организмы – может быть, и можно уравнять эти группы, с большим-большим натягом… (вздыхает)

- Вы следите за новинками от «Роллинг Стоунз»?

- У меня Джеггер вызывает отрицательные эмоции. Раньше я не понимал, а теперь вижу, что он создал сатанистский образ… Это для меня воплощение демонического начала в рок-музыке, это то, чего я всегда остерегался. Поэтому я не люблю Осборнов всяких, heavy metal и так далее. «Роллинг Стоунз» давно надо было закончить всю эту бодягу. Всё, что они делают – настолько противно!.. Я могу послушать отдельные пьесы, потому что они похожи на то, что у них хорошо получалось 30 лет назад, только и всего.

- Если коротко: в чём заслуга «Битлз» в мировой истории музыки?

- Они первыми создали концептуальный альбом. Они первыми из такого рода музыкантов расширили горизонты этой, в общем-то, примитивной поп-музыки. Они всех заставили работать на совершенно другом уровне.

- А можно ли говорить о влиянии «Битлз» на общечеловеческую культуру?

- Если учесть, что вся общечеловеческая культура низведена сейчас до поп-культуры… Я не могу, кстати, назвать их гениями. Да, МакКартни – гениальный лирический композитор, но говорить, как сейчас говорят, «Джон Леннон – величайший художник и музыкант» – ну какой он музыкант?! Он на двух аккордах играл всю жизнь. Какой он композитор?!. Но это уже другой вопрос немножко… В своём жанре – может быть, они гениальные поп-музыканты, но с точки зрения высокой музыки… МакКартни – да, отдельные мелодии достойны, наверное, Шуберта, но есть композиторы, которые пишут мелодии ещё лучше. Майкл Найман пишет такие мелодии, что и МакКартни мог бы поучиться… Так что в этом смысле я критичен к «Битлз». А скромный Джордж Харрисон – скромный музыкант, на «троечку»… Да, они подняли планку поп-культуры, но с точки зрения высокой культуры они сделали своё нехорошее дело (улыбается).

 - Как Вы сегодня оцениваете роль Брайана Эпстайна и Джорджа Мартина в творческой судьбе «Битлз»?

- Для «Битлз» эти люди очень важны. Насколько я понял потом музыкальную кухню и сам с ней столкнулся, очень много делают закулисные кардиналы – продюсеры, менеджеры, аранжировщики… Хотя, думаю, не случись Мартина или Эпстайна – были бы другие, подобные; это люди заменяемые. Но «Битлз» повезло. Их менеджер очень вовремя их в нужном месте показал. Мартин оказал если не ключевое, то очень важное влияние – без всех этих симфонизмов «Битлз» выглядели бы не так интересно. Думаю, в то время значение продюсеров было не самым главным, тогда эта структура не была жёстко разработана. Вот попади сейчас «Битлз» в руки какого-нибудь матёрого продюсера – он бы их задолбал.

- «Битлз» сегодня – это классика, которую должен знать каждый музыкант, или можно обойтись и без них?

- Да, обязательно, абсолютно! Я своих студентов учу, – у меня предмет «Современная музыкальная культура» в Институте искусств (СГИИ), – я начинаю с «Битлз». Я им говорю: есть классика – вот с чего всё началось! Для них «Eleanor Rigby» была откровением – им очень понравилось, это был шок!.. Одной этой маленькой песней я для них целый мир открыл.

- Можно ли сегодня говорить о ком-то как о продолжателях лучших традиций «Битлз» у нас в стране и за рубежом?

- Нет. Пожалуй, не стоит искать каких-то продолжателей… Были какие-то сладенькие группы, вроде «Eagles», но это другое. За что я «Битлз» люблю и ценю – они вовремя ушли, вовремя остановились. Борис Борисычу Гребенщикову тоже надо бы остановиться – ну зачем тиражировать всё лучшее, что когда-то сделал, и делать это плохо?!.

- А Вы передачу «Аэростат» по радио не слушаете?

- Слушаю, очень нравится! Я предлагал смоленскому радио в своё время цикл подобных программ, я придумал форму – примерно как Борис сейчас делает. Но им это показалось слишком смело, элитарно, «да кому это надо», «неформат» и т. д. Боря делает то, что я хотел сделать!

Беседовал Сергей Муханов

фото смотри http://old.tektonika.ru/inter_16.jsp