RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

Послесловие к зарифмованной биографии "Битлз"

Геннадий Ерофеев

FROM ME TO YOU
Послесловие к зарифмованной биографии "Битлз"

(См. статью Зарифмованная биография "Битлз")

Дайте силу мне Самсона;
Дайте мне Сократов ум;
Дайте легкие Клеона,
Оглашавшие форум…

Козьма Прутков. "Честолюбие".

Геныч Ерофеев сидел за секретером в комнате с включенным телевизором и рассеянно перебирал листки с распечаткой своей "битл-поэмы" "Так много лет назад". На нем был удобный домашний костюм из коричневого рубчатого вельвета и мягкие замшевые туфли - но не "Blue Suede Shoes", а под цвет костюма. Время от времени Геныч поглядывал на экран, где какая-то криворотая шпана, вооруженная "топорами" (так на их кретинском жаргоне назывались электрогитары), пыталась выдать живьем старинный биг-битовый стандарт, но басист и ударник, видимо, жившие в группе как кошка с собакой, никак не могли согласовать ритм, и в результате получалась не музыка, а типичное непропеченное дерьмо. Стриженный под полубокс ударник идиотски скалился в телеобъектив, не понимая, что безбожно мажет.

- Как ты ведешь партию басового барабана, придурок?! - не выдержав, вскричал Геныч, будто барабанщик мог его слышать, и раздраженно ткнул пальцем в дистанционный пульт.

Экран погас.

В наступившей тишине Геныч продолжал выискивание "блох" в распечатке, и сердце его наполнялось слезами ностальгического умиления вперемешку с крокодиловыми слезами соболезнования битломанам, которым "повезет" наткнуться на это предназначенное для служебного пользования чтиво. "Глеб, надо что-то делать!" - вдруг всплыла в его памяти цитата из кинофильма "Место встречи изменить нельзя". "Ну а что, что делать-то? - подумал Геныч. - Стивену Кингу рукописи по крайней мере возвращали назад бандеролями, а наши издатели - это фанаты бумагорезательной машины. После каждого отказа распечатывай опус заново - "Too Much Monkey Business"!"

Надо написать хорошую аннотацию, которая бы заинтересовала издателя. Когда битлы сочиняли "She's Leaving Home", они думали о бананах. Бананы прозябающему в безденежье пополам с безвестностью "Paperback Writer-у" не по карману. Значит, надобно их, издателей, чем-то эпатировать. Как Джон Леннон. Здесь не пуанты нужны, а бейсбольная бита. Или две…

После стакана крепкого чая с лимоном шестеренки в голове престарелого графомана завертелись с новой силой - в смысле, с новым, не слышанным прежде скрипом. Когда завод кончился, вышедший из совковой эпохи "заводной апельсин" Геныч Ерофеев держал в руках листок с "рекламным роликом", непритязательно озаглавленным им "От автора", где, в частности, были и такие строки:

"…Живший в двадцатом веке поэт однажды заметил, что обеспеченная компьютером аккуратность рукописи никоим образом не извиняет графомана. Но я не предпринимаю даже робкой попытки извиниться, ибо предлагаемый уважаемому издателю опус прикатился не с высокой компьютерной горы - электронно-позитронного Парнаса, - а был грубо сработан Вашим покорным слугой и галерным рабом режима с помощью простейших подручных средств. Да, искусство безразлично к чудесам современной технологии, во всяком случае, почти не зависит от них и лишь в самой малой степени с ними коррелирует…

А вот и оговорочка проскользнула: конечно же, я имел в виду не искусство как таковое, а всего лишь народный эпос. Но если у них отыщется общая родственница, то имя ей будет Игра. Игра, всегда целиком, без остатка, захватывающая самого автора, но зачастую оставляющая равнодушными отважившихся погрузиться в чтение безумцев.

И еще одно банальное замечание. Энергия заблуждения иногда оказывается продуктивнее отточенного годами литературного мастерства. Вот так в футболе порядок побивает класс. Только энергия заблуждения ассоциируется не с порядком, а с Рамсеевским хаосом, кабаком, бедламом и бардаком, царящим в одной отдельно взятой голове. К тому же, в отличие от футбола, составление зарифмованных биографий - не командная игра. Что ж, для каждого уважающего себя мужчины полезно побыть в шкуре одного в поле воина.

Не слишком грамотно и умело отображенные в "поэме" эпизоды из жизни ансамбля "Битлз" лишний раз подтверждают, что отличить хороших парней от плохих можно только в комиксах. ("Это уровень комиксов повышается, или понижается интеллектуальный уровень читателей?" - непременно спросил бы Джон Леннон, будь он сейчас с нами.) Рискуя повторить избитую до инвалидности истину, хочу сказать, что жизнь богаче любой ловко состряпанной с помощью воображения истории. А поскольку это утверждение с подлинным верно, то вы, уважаемые господа читатели, являетесь в некотором роде богачами. И вот здесь и сейчас я стою перед вами с протянутой ладошкой, смиренно сложенной ковшиком, в надежде ощутить в руке приятную для каждого соискателя, диссертанта и автора тяжесть хотя бы одного белого шара, случайно или неслучайно затесавшегося среди мрачного изобилия обидных черных шаров…"

Ай да Геныч, ай да сукин сын! Ну уж если после такой "увертюры" никто не возьмется опубликовать "поэму", он… - нет, не станет есть свою шляпу, ибо шляпы у него как не было, так и нет, а просто сварит все имеющиеся у него битловские пластинки и компакт-диски в огромной кастрюле, в которой его великомученица-жена обычно готовит холодец.

Геныч вложил рукопись в папку, наклеил шильдик и завязал тесемки. Плеснул в бокал марочного виноградного сока, отпил глоток, просмаковал напиток и расслабленно откинулся на стуле. Этап за этапом, шажок за шажком приближался он к заветной цели. Издатели не знали, как им повезло: в секретере у Геныча пылилось еще несколько "кирпичей". Издадут, не издадут - это еще бабушка надвое сказала, но Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат без работы не останется - это уж наверняка.

Геныч отпил очередной глоток хранившего солнце Узбекистана благородного напитка и, блаженно улыбнувшись, ткнул пальцем в переносной пульт телевизора. Экран вспыхнул.

На этот раз выступали не криворотые бритоголовые лабухи, а нормальные волосатые ребята. Инструменты у них были вроде бы те же самые, на которых пытались играть живьем так раздосадовавшие Геныча предыдущие горе-музыканты, но результат получался совершенно поразительный.

Веселый носатый ударник с седой прядью в волосах и симпатичный волоокий басист врубали так синхронно, словно были сиамскими или, по крайней мере, нормальными однояйцевыми близнецами, казалось, начавшими сыгрываться еще в материнской утробе.

Агрессивный и напористый ритм-гитарист бойко сшивал три составные элемента ритм-секции в классический равносторонний треугольник жесткими гвоздями отточенных до совершенства дерзких рок-н-ролльных аккордов.

Лидер-гитарист играл в элегантно-снобистской скользящей манере, свидетельствовавшей о его незаурядном мастерстве. Слово "лажаться" явно было ему не знакомо, он заставлял гитару то говорить, то смеяться, то плакать человеческим голосом. Геныч привычно отметил, что она настроена на октаву ниже принятого строя (как у Дуэйна Эдди), а соло исполняется на верхних басовых струнах.

Выступали, конечно, "Битлз". Хотя показываемый клип был просто доисторическим, Геныч смотрел его как в первый раз. Такая музыка была ему по душе. Когда ребята завершили номер эолийской каденцией, Геныч окончательно пришел в хорошее настроение.

Досмотрев клип, он допил сок и выключил телевизор, дабы последующая музыкальная белиберда не сломала пойманного от порции доброй битловской музыки кайфа. Не сдержав обуявших его высоких чувств, он, вовсе не фиглярствуя, а совершенно серьезно осенил себя крестным знамением, пожелав себе счастья, здоровья и благополучия на "многая лета". Ну и всем битломанам, конечно.

* * *

…После вручения аттестатов о восьмилетнем образовании сразу почувствовавшие себя повзрослевшими школьники высыпали на просторное крыльцо бывшего реального училища. Пареньки из семей "почище и побогаче", посещавшие кроме общеобразовательной и музыкальную школу, завели разговор о новейшем явлении в мире музыки - английском квартете "Битлз". Генычу даже простое упоминание "великолепной четверки" в разговоре проливалось бальзамом на душу.

Еще в 1961 году он наткнулся на "Голос Америки", вращая ручку настройки вэфовского радиоприемника "Балтика", подаренного его отцу за блестяще проведенные учения. Тогда одним из дикторов была Татьяна Чернова. Со временем Геныч "нащупал" и другие вражеские голоса. Эфирных диверсантов нещадно глушили, но в редкие, свободные от рева глушилок и постоянного феддинга (замирания сигнала) минутки и даже секунды удавалось разобрать отрывочек какой-нибудь радиопередачи. Информация вылавливалась буквально по байтам.

Битлов Геныч впервые услышал, пожалуй, в 1963 году. А весною 1964 года, терзая верньер практически не выключаемой "Балтики", наткнулся на радиомаяк, где в подборке разномастных песен бриллиантом вовсе не для диктатуры пролетариата сверкала битловская "Can't Buy Me Love". От забойной вещи мурашки бегали по коже. Он прослушивал программу радиомаяка сотни раз - чтобы вновь и вновь наслаждаться битлами, можно перетерпеть двадцать-двадцать пять минут музыкального хлама. Поражало агрессивно-"сварливое", своенравное гитарное соло - конечно, его исполнял лидер-гитарист группы "Битлз" Джордж Харрисон. Оно звучало как нечто вроде "Нате вам!" или "Nuts to you!" ("Ну вас ко всем чертям!"). В те годы Геныч еще не знал, что, будучи школьником, Джордж, как и он сам, презирал и ненавидел школу, учителей и, хе-хе-хе, истэблишмент. Однажды от географички, которую Геныч довел до белого каления (хоть на мартенсит закаливай!), он удостоился такого вот "слогана": "Пакость паршивая!". Тяжелый рок - любовь действительно купить нельзя. Прости, Господи, и географичку, и Геныча!

Если уж в нынешнее время музыка "Битлз" продолжает удивлять необычностью, свежестью и оригинальностью, то в 1964 году, когда она с многомесячным опозданием наконец долетела до муромской провинции, ее уникальная мощь и красота просто потрясла, поразила, сорвала башню, сбила с ног и сердечного ритма. Выпущенный в марте 1964 года битловский сингл "Can't Buy Me Love" ворвался в громадную коммунальную квартиру, патронируемую не терпящим конкурентов домоуправлением с аббревиатурой ЦК КПСС, свежим, бодрящим, веселым весенним ветром. "А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер!" - это точно о битлах, которые навсегда.

Сосед Геныча (назовем его Шуриком) тоже заделался битломаном - совпадение музыкальных пристрастий в немалой степени способствовало сохранению и укреплению их с Генычем неравноправного союза. У отца Шурика имелся роскошный по тем временам радиоприемник "Беларусь" с кнопками для растягивания диапазона. Приятели облазили весь тогдашний западный радиоэфир, буквально по выпадающим из поля зрения ненавистных глушилок крохам выуживая новую информацию о группе "Битлз" и прочих, в основном британских, рок-группах. Шурик вскоре переключился на рок- и поп-певцов, но остался преданным поклонником "жуков-ударников" - вот так перевел название квартета журнал "Крокодил".

В 1965 году приятели поехали в Москву на японскую промышленную выставку, которая и в подметки не годилась аналогичной американской 1959 года, тоже проходившей в Сокольниках. До Москвы юные битломаны добрались на тормозной площадке вагона товарного поезда - надо было экономить гроши, заработанные погрузкой и разгрузкой вагонов на мельзаводе.

Приятели благополучно высадились на Казанском "чаринг-кроссе", позавтракали в какой-то паршивой забегаловке, бывшей визитной карточкой печально знаменитой Плешки, и покатили в Сокольники.

Развернутая в парке культуры и отдыха японская промышленная выставка привлекла множество посетителей.

В одном из павильонов были выставлены образцы японской бытовой электроники. На тот период времени японская электроника выглядела не более чем пародией на изделия "Грюндига", "Филипса" и "Телефункена". Но у стендов с проигрывателями и радиоприемниками собирались самые большие толпы зевак. На одной ничем не примечательной маленькой "вертушке" крутилась битловская пластинка. Какой-то немолодой потный мужик (а стояла страшная после громовых московских ливней жарища и духота) всем своим жирным телом облокотился на худое плечо Геныча и, демонстрируя сопричастность к мировой музыкальной культуре и потрясающую осведомленность и эрудицию, возвестил на весь зал, перекрывая хриплым баритоном гомон облепившей заградительный барьер толпы: - Ринго Старр!!!

Из динамиков звучала "Rock'n'Roll Music" - в этой написанной Чаком Берри песне, как известно, солирует Джон Леннон. Но толпа одобрительно зашумела, а уже немного продвинутый в этой сфере Геныч к своему изумлению машинально и невпопад откликнулся на универсальный "пароль" дышащего на него перегаром свежеиспеченного битломана радостным отзывом:

- Да!

Удивительно, какое чувство всеобщего единения, возбуждения и оптимизма вызывала музыка "Битлз" далеко не в англоязычной стране советов. Народ часами толкался у стендов с аппаратурой не из жгучего интереса к довольно посредственной на тот момент японской бытовой электронике, а чтобы послушать записи ливерпульских "жуков".

Шурик стал первым, кто прочитал наброски "рок-частушек", постепенно трансформировавшихся в зарифмованную биографию "Битлз". Чтобы оценить их несовершенство и понять, "из какого сора растут стихи, не ведая стыда", заставьте себя прочесть несколько приведенных ниже первородных куплетов.

Далекий город Ливерпуль нам стал
Давно любим и близок:
Ведь там родился Ринго Старр…
"You make me dizzy miss Lizzy!"

Прошел лишь год, а может, два,
Стройней гитары пели.
Повсюду шла о "Битлз" молва.
Их песни сердце грели.
"A Hard Day's Night" -
Купи билет на этот фильм битловский.
Мелодий в фильме счета нет -
Их не писал Чайковский.

И, выдав "All You Need Is Love",
Перенастроив лиру,
"Всем вам нужна, друзья, любовь" -
Они сказали миру.

Издали "Битлз" двойной альбом -
В нем летопись биг-бита,
И "Beggar's Budget" "Роллинг Стоунс"
Тотчас была побита.

И так далее и тому подобное - куплеты размещенного на сайте beatles.ru окончательного варианта "битл-поэмы" не сильнее.

В одном классе с Генычем училась симпатичная девушка. Они с Шурой не могли взять в толк, откуда у приехавшей из деревни девчушки периодически появляются "бундесовые" бульварные журналы "Bravo". Приятели так и не узнали, кто снабжает одноклассницу Геныча заграничной печатной продукцией, зато регулярно просматривали этот богато иллюстрированный немецкий журнал - сказать, что они "читали" его, было бы преувеличением. Шурик выцыганил у девушки номер с потрясающим портретом Элвиса Пресли на первой странице обложки. Такой вот источник информации - браво!

В школе Шурик учил английский язык, а Геныч - немецкий. Шура стал его первым наставником в английской "мове", хотя сам не очень-то в ней рубил. Поначалу английский был для Геныча настоящей китайской грамотой. Информация о битлах черпалась не только из радиоэфира, но и из других, помимо "Bravo", печатных изданий. Между прочим, в Муроме тогда продавали в одном газетном киоске французский молодежный журнал "Les Garsons". Читали польскую "Панораму", еще какие-то польские издания, чехословацкую (именно так: тогда Чехия и Словакия были одной страной) "Мелодию", просеивали в поисках чего-нибудь "рок-н-ролльного" отечественные газеты и журналы. Тогда под видом ругани и неконструктивной критики в отечественной прессе изредка проскальзывали небольшие материалы о битлах и битломании. Историю с выкраденными миндалинами Ринго Старра Геныч, например, вычитал в публикации известного гранда советской журналистики Мэлора Стуруа, работавшего, не соврать бы, в газете "Известия".

До института единственным читателем "поэмы" был Шурик. С поступлением в вуз количество читателей невероятно возросло - процентов на четыреста-пятьсот! То есть аудитория выросла до пяти-шести человек. Битломаны кучковались вокруг бывшего чуть постарше их парня (назовем его Володей), имевшего польские корни по отцовской линии. Володя прилично сек в польском языке и чешский мал-мала понимал, а главное, выписывал эту самую "Мелодию" (подписка на нее была крайне ограничена) и интересный польский журнал "Спорт для вшистских" ("Спорт для всех") - настоящее, без дураков, издание, посвященное бодибилдингу и бодибилдерам. Сева Новгородцев в то время еще не выехал за границу на ПМЖ, передачи о поп-музыке на русской службе Би-Би-Си вел Барри Холанд. Битломанам нравилось. А еще народ пристрастился слушать "Радио Люксембург" - редакция этой радиостанции находилась в Лондоне. Ночью слышимость нередко была просто великолепной, так что за курсовыми скучать не приходилось. "Радио Люксембург" по нескольку раз на дню передавала в эфир английскую таблицу популярности - "Top Twenty", что было особенно ценно. Также периодически настраивались на чешскую и польскую "Свободную Европу" - они крутили много музыки.

У О. Генри есть вещица "Рассказ грязной десятки" ("The Tale of a Tained Tenner"). С некоторой натяжкой можно сравнить постоянные переходы "гамильтончика" из одних рук в другие с "блужданием без памяти" и хождением по мукам Генычевой "битл-поэмы". Кстати, она постоянно изменялась (Андрей Дмитриевич Сахаров предполагал, что эволюционируют даже элементарные частицы!!!), обрастала плотью и кровью, пополнялась и обновлялась - всех вариантов невозможно перечислить.

Для записи она созрела, когда Геныч еще учился в институте. Писали на катушечный магнитофон: и текст, и битловские песни - там, где эти песни в тексте упоминались.

Потом отрывки "битл-поэмы" впервые попали на страницы журнала.

Журнал был рукописным. Организовал его присланный в Муром из Волгограда нештатный сотрудник КГБ, залегендировавшийся под сотрудника лотереи "Спортлото". Провокатору вменялось в обязанность выявить, мягко говоря, злостного хулигана, осмелившегося прилепить листовку к дверям квартиры местного комитетчика. Листовка протестовала против ввода советских войск в Чехословакию. Автором дерзчайшей, поистине битловской, гамбургского периода, выходки был, конечно, Володя. Его можно понять: после августовских, 1968 года, событий журнал "Мелодия" был безобразно оскоплен по идеологическим соображениям.

Кафкианский, без преувеличения, сюжет: провокатор-спортлотошник когда-то жил в Муроме и даже ходил у Геныча в приятелях - еще учась в пятом классе, они вместе смотрели по телеку популярную в те времена передачу "Выставка Буратино" и зачитывались романом "Гриада" и книгой "Рождение миров". В конце шестидесятых этого кагэбэшного шныря восприняли просто как переведшегося в Муром из Волгограда нерадивого студента. Он предложил битломанам выпустить самиздатовский, вполне невинный журнальчик в стиле их с Генычем старых комиксов, когда они оба жили на Рио-де-Фанейро - микрорайоне Мурома с "градообразующим" это муромское гетто фанерным комбинатом на берегу реки Оки. ("Над Окой хрустальной посидите тайно" - есть такие строчки у Андрея Вознесенского). На создание "рисунков-серий" вдохновил пятиклашек не усатый художник, ведущий "Выставку Буратино", а датский карикатурист Херлуф Бидструп, с альбомами которого познакомила будущего сексота его интеллигентная бабушка.

Кроме Шурика, ставшего к тому времени комсоргом курса или факультета ( "Cry, Baby, Cry!"), все шесть-семь кучковавшихся вокруг Володи битломанов приняли посильное участие в создании "диссидентского" журнальчика. Началась короткая эпоха муромского "МетрОполя". Журнал, получивший абстрактное название "Тизень" (ударение на "и"), вышел в свет в 1970 году, тогда как московский "МетрОполь" - только в 1978-м! В списке авторов обоих журналов фигурировала распространенная в России фамилия Ерофеев. В Москве эту фамилию носил Виктор, в Муроме - Геныч.

"Тизень" посвятил битлам сразу две публикации; одной из них был отрывок написанной Генычем "Зарифмованной биографии "Битлз"; вторая содержала нечто мистическое, автор ее неизвестен.

Геныч на допрос в КГБ никогда не стремился: его туда вызвали - как и всех прочих, входивших в редколлегию "Тизеня". С каждым беседовали индивидуально. Разговор важничающего гэбиста (назовем его Кроликовым) со струхнувшим, но не напрудившим в штанишки Генычем зачем-то записывался на пленку. Допотопный катушечный "маг" то и дело "зажевывал" ленту, и Кроликов вынужден был прерывать душеспасительную беседу, дожидаясь, пока неопределенного возраста и расцветки помощница наладит не желающий служить потомкам Малюты Скуратова аппарат магнитной записи звука. Дело-то было не в битлах: журнал послужил поводом напомнить юным "леннонцам", что каждый сверчок должен знать свой шесток. Сложив большой и указательный пальцы "иезуитским крестом" и произнеся в уме латинское слово "non" ("нет"), Геныч после этой "мысленной оговорки" не моргнув глазом клятвенно заверил Кроликова в верности светлым идеалам коммунизма.

- А ваш комсорг тоже любит "битлосов"?

- Нет, он обожает Голду Меир, - ляпнул Геныч, еле сдерживая смех.

Голда Меир была в то время премьер-министром Израиля. Шуточка в стиле Пола Маккартни. Объявляя на "Королевском варьете" следующий номер, он сказал: "Как приятно выступать после нашей любимой группы Софи Такер"! (Софи Такер - американская певица.)

При прощании Кроликов тоном приказа посоветовал:

- Обязательно постригись, а то выглядишь как "битлос" или "ковбоец".

После именин Нины Ричи мы выходим лучше, мы выходим чище… Выйдя на свободу, Геныч громко выругался и с выражением продекламировал вслух:

Осенних дней суровая веселость
Вливалась в сердце, как вино, крепка.
Вставало солнце. Ехали мы в волость.
Мы в волость ехали с мандатами ЧК.

Следующий этап "грязной десятки" был армейским. "I Don't Wanna Be A Soldier, Mama!". При демобилизации Геныч обещал приятелю Коле Питерскому выслать магнитофонную версию радиокомпозиции "Так много лет назад". Обещание он выполнил. Из писем Николая он узнал о судьбе своей пленки.

Коля передал катушку заведующему батальонной радиорубкой. Молодой солдат (назовем его Алексей) умел обращаться с "киноаппаратиком". Батальонный киномеханик как раз уходил на "дембель", и Леха при содействии замполита занял сразу несколько престижных в армии должностей: киномеханика, письмоноcца и заведующего радиококпитом. Три должности в одном флаконе (запомните слово "флакон"). Получив от Коли пленку, Алексей поставил ее на катушечный магнитофон "Тембр" и врубил наружные динамики. Тот вариант композиции содержал уже приводившийся выше куплет:

Далекий город Ливерпуль нам стал
Давно любим и близок:
Ведь там родился Ринго Старр…
"You make me dizzy miss Lizzy!"

Когда навязчивые гитарные риффы исполняемого Джоном Ленноном забойного рок-н-ролла разнеслись над территорией отдельного понтонно-мостового батальона, замполита едва не хватил кондратий. Замполит в свое время прославился тем, что приказал срубить высоченную деревянную мачту, служившую опорой телевизионной антенны, которая позволяла принимать польские телепередачи. "Такого "сюр" не мог придумать, пожалуй, Сальвадор Дали": дежурный по роте вместе с дневальными мог ночью смотреть по стоящему в ленинской комнате под портретом Ленина "фонарю для идиотов" концерты Мирей Матье, Джонни Холидея и "Роллинг Стоунс". Замполит ворвался в радиококпит и, брызгая на Леху слюной, изъял идеологически вредную пленку. Среди прочего ретивый "фельдкурат" обнаружил в радиорубке семьдесят два флакона из-под популярнейшего одеколона "Тройной". Вместо трех должностей в одном флаконе Леха получил несколько суток "губы". Да-а, "Happiness Is A Warm Gun"! Между прочим, Барри Холланд перевел название песни так: "Счастье пришло под ружьем". Очень подходит к данному случаю.

О смерти Джона Леннона Геныч узнал из радиопередачи. В тот день он пошел забирать отремонтированный приятелем приемник "Ленинград-002". Завывал злой декабрьский ветер, стоял мороз градусов под двадцать. Геныч притащил транзисторного друга домой, включил - и узнал плохую новость. Она его просто оглушила. Тогда он понял, что "битл-поэме" чего-то не хватает. Без "Tribute To John Lennon" ("Памяти Джона Леннона") она выглядела так, как выглядел бы альбом "Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band" без композиции "A Day In The Life". И "битл-поэма" пополнилась необходимейшим прологом. Потом "поэма" побывала в редакциях нескольких молодежных журналов, но никто не рискнул "тиснуть" неказистые вирши типичного "самотечника". Работавшая в "Ровеснике" Наталья Рудницкая предложила Генычу помощь: "Черкну вам записочку в одно место, может, там возьмут рукопись". Но гордый муромский "ливерпудлиец" посчитал, что, говоря по-немецки, "das blatt" (буквально - "листок", а, говоря по-русски, просто блат) нарушит "чистоту окололитературного эксперимента" и решил в подражание Владимиру Ленину и Джону Леннону идти своим путем.

Затем Геныч открыл для себя еще один источник информации. У станции метро "Маяковская" по субботам и иногда по воскресеньям собирались меломаны со всей Москвы. Их передвижная "штаб-квартира" дислоцировалась на улице Садовая-Триумфальная - около магазина "Мелодия" (на втором этаже размещался, кажется, магазин "Диета"). Толпа собиралась внушительная. Милиционеры то ли из 108-го, то ли из 110-го отделения (москвичи знают лучше) периодически рассеивали меломанов, стремясь предотвратить образование взрывоопасной критической массы, но спустя несколько минут парни снова стекались в кучу. Начинался торг и обмен пластинками и новостями. У магазина "Мелодия" постоянно ошивался некий Миша, живший неподалеку. Он торговал всем: от рассказов Варлама Шаламова до битловских пластинок. У него-то Геныч и прикупил английскую коробку, содержавшую тринадцать альбомов, а также кое-какие отксерокопированные с иностранных брошюр материалы о "Битлз".

С "Маяковки" Геныч неизбежно переместился на "Горбушку". Поначалу вход в ДК имени Горбунова, где по субботам функционировал "блошино-виниловый" рынок, был бесплатным. Потом туда стали пускать по билетам, имевшим чисто символическую цену 50 копеек. Геныч приезжал в Москву на ночном поезде и, пуская слюнки, проводил время на виниловых развалах. На "Горбушке" он приобрел пластинки с записью битловского концерта в "Стар-клубе", немецкую книгу о битлах и самопальный перевод интересной книги Питера Мак-Кейба и Роберта Шонфилда.

Тем временем на русской службе Би-Би-Си заблистала новая радиопередача "Бабушкин сундук", сразу завоевавшая популярность. Вел ее Сэм Джонс - у Севы Новгородцева появился конкурент.

А Геныч готовил новый вариант "битл-поэмы", придавая ей такой "удобоваримый" формат (не художественный, а физический), который позволил бы переправить опус на русскую службу Би-Би-Си в обыкновенных конвертах. Таких конвертов потребовалось целых пять. Каждое письмо весило более двадцати граммов (явный перевес), и даже в пределах России не имело шансов быть доставленным по назначению: их бы просто вернули отправителю. "Deliver the letter, the sooner the better". На что рассчитывал Геныч, непонятно, но случилось чудо: все пять писем с марками всего по пять или семь копеек (он бросил их в почтовый ящик в один день) дошли до далекого "London Town" и попали-таки в руки Севы Новгородцева. Пролог "Памяти Джона Леннона" Всеволод Борисович прочел в эфире мастерски - как и другие отрывки.

Следующей ипостасью "битл-поэмы" стал кассетный вариант, содержащий не только текст, но и песни "великолепной четверки". Кассеты Геныч передал своему брату. Живущий в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) родной брат Геныча Евгений был старым морским волком и частенько заходил то в Гулль (Hull), то в Лондон. В те времена четвертый, кажется, помощник капитана по обыкновению назначался из профессиональных гэбистов, поэтому идти Женьке под недреманым оком этого хмыря на Стрэнд и передавать кассеты на русскую службу Би-Би-Си было, мягко говоря, не с руки. Женек предложил "муромские пленки" некой даме, собиравшейся отбыть в Лондон то ли на экскурсию, то ли на ПМЖ, и кассеты бесследно исчезли вместе с шустрой "эмигрантшей", так и не увидев "бибисейского" радиококпита.

Мир тесен. На обратном пути из Лондона "купец" (корабль торгового флота) принял пассажира. Если кто не знает, тогда это было обычной практикой. "Пароход", на котором ходил Женек, мог принимать до четырех, по-моему, сторонних пассажиров. Иногда "загадочный пассажир" не показывал носа до самого прибытия в Ленинград, и никто из команды понятия не имел, кого они взяли на борт в туманном Альбионе - sapienti sat (понимающему достаточно). На сей раз пассажир не прятался, и чрезвычайно коммуникабельный Женек быстро познакомился с ним. Пассажиром оказался живущий в Ленинграде отец Севы Новгородцева, возвращавшийся из Лондона, где он гостил у своего знаменитого сына. Отец подарил Евгению Ерофееву большую фотографию Всеволода Борисовича, а Женек передал ее своему брату-битломану. Вскоре после этого отца Севы Новгородцева не стало…

* * *

Не будем обманывать себя, уважаемые господа: "битл-поэма" "Так много лет назад" - это в основном компиляция. Контуженный еще полвека назад снятой с вооружения артиллерией автор немного завидует молодым ребятам, чувствующим себя как рыба в воде в набитом разнообразнейшей информацией Интернете, в котором сам он чувствует себя так, как рыбное филе - в панировочных сухарях. Автор не имел и не имеет доступа к первоисточникам, поэтому все изложенное в "поэме" вторично. He has never been to Liverpool, he has never been to London (обратите внимание: в данном обороте используется предлог "to" вместо ожидаемого "in"). Да, он никогда не был ни в Ливерпуле, ни в Лондоне. Побывал лишь в Румынии времен Чаушеску и на родине Слободана Милошевича, где почти все полученные по выгодному для жителей Советского Союза клиринговому курсу югославские динары потратил на покупку битловских пластинок в магазинах Белграда и Нови-Сада. Даже многие западные публикации о группе "Битлз" - всего лишь компиляции и перепевы общеизвестного. Все дело в форме подачи материала. А, самое главное, в том, что четыре ливерпульских парня все вместе и каждый в отдельности прожили яркую жизнь. Море дополнительной информации о своих любимцах Вы, уважаемые поклонники творчества великой рок-группы, можете почерпнуть в медиа-архиве сайта beatles.ru.

Старый Мазай разболтался в сарае… Ваш непокорный слуга вынужден закругляться, иначе ему покажут красную карточку за обилие флуда (flood). Если вы еще не устали и не задремали, можете заглянуть в нечто вроде глоссария. Надеюсь, ознакомление с этим "словариком" снимет некоторые вопросы, хотя молодежь сегодня настолько продвинута, что, вполне вероятно, наивный автор ломится в открытую дверь и в сотый раз открывает Америку. При публикации на сайте "битл-поэмы" сноски были опущены - вероятно, чтобы не затемнять и не засорять текст.

А сейчас всем читавшим и не читавшим "битл-поэму" "Так много лет назад" участникам клуба beatles.ru желаю всего наилучшего. Сэр Лью (Грейд) говорил: "Двадцати минут поп-музыки вполне достаточно". Но он же как-то сказал: "Песни "Битлз" будут жить вечно!"

Мы не вечны. Редеют волосы, выпадают зубы, умирает любимая собака, враз и по многу раз сгорают наши сбережения. Но мы продолжаем жить и нести свой крест. "Boy, you've gotta carry that wеight!".

Закончить этот свой "битл-макабр" автор хочет словами из замечательной композиции Джорджа Харрисона и Тома Петти:

- Cheer down!

П Р И Л О Ж Е Н И Е
(Собранные воедино некоторые сноски из текста "битл-поэмы")

1. Мерсисайд - район Ливерпуля.
2. Джук-бокс - музыкальный автомат.
3. Пит Шоттон - одноклассник Джона Леннона.
4. Вултон - пригород Ливерпуля.
5. Как известно, Пол Маккартни - левша.
6. Тедди-бои (тедди-бой, тедди) - выходцы из бедных ирландских семей, молодежь, стиляги.
7. Мерси-бит - по названию протекающей в Ливерпуле реки Мерси.
8. Тихуана - город на границе Мексики и США, известный своей беспокойной жизнью.
9. Ливерпудлийцы - так называют себя сами ливерпульцы.
10. "Рори Сторм и Харрикенз" ("Рори Шторм и Ураганы") - ливерпульская группа, выступавшая в Гамбурге.
11. "Мак-шоу" - "делание шоу" на жаргоне завсегдатаев гамбургских ночных клубов.
12. Гризеры - от "greaser" ("кочегар") и "grease" ("смазывать"). То есть чернь, молодежь из бедных слоев. Густо набриолиненные волосы и блестящие кожаные куртки придавали им "замасленный" вид.
13. "My Bonnie" - первый сингл "Битлз", вышедший в ФРГ. Сторона 1 - "My Bonnie"; сторона 2 - "The Saints".
14. Твенсы - молодежь, подростки.
15. "North End Musical Store" - "Северный музыкальный магазин", в русской транскрипции - "НИМС".
16. Пэт Делани - вышибала в "Каверн-клубе", здоровенный детина.
17. "Свиноколы" - полуботинки из свиной кожи, без шнурков, на высоких каблуках, с острыми носами. Автору такие привез в 1966 году отец из славного города Будапешта.
18. "Саунд… Студиоз". Полное название - "Sound Ideas Studios".
19. "В полос шестнадцать новый тракт…". В 1977 году фонограмма ночного концерта в "Стар-клубе" была "разведена" на шестнадцать дорожек и очищена; затем был сформирован стереоэффект.
20. "Парлофон" - английское отделение концерна грамзаписи "EMI" ("И-Эм-Ай").
21. "Как каркнул ворон: "Nevermore!". То есть: "Больше никогда!". Из знаменитого стихотворения Эдгара По "Ворон". Эдгар Алан По - один из любимых писателей Джона Леннона.
22. "И, как Пахомыч у Пруткова…". Смотри стихотворение Козьмы Пруткова "Незабудки и запятки".
23. "Northern Songs" - "Северные песни".
24. "Писали, как просил Профьюмо…". В то время пресса перемывала косточки английскому министру Профьюмо, спутавшемуся с девицей легкого поведения Кристиной Килер, выведавшей у него кое-какие государственные секреты.
25. "EP" ("Extended Play") - пластинки так называемого "продленного проигрывания", содержащие в среднем четыре композиции.
26. "Там пели "Битлз": "… In Love Again". Полное название песни, входившей в репертуар Марлен Дитрих - "Falling in Love Again".
27. Beau monde - высший свет (франц.).
28. "Вас награждаем "Эм-Би-И"!". "MBE" ("Member of the order British Empire") - "Член Ордена Британской Империи". Представляет собой серебряный крест с надписью "За Бога и Империю".
29. "Rubber Soul". "Soul" ("душа") и "sole" ("каблук") имеют одинаковое произношение - [soul].
30. "Топор" - так на жаргоне рок-музыкантов называется электрогитара.
31. "Фам де шамбр" - домашняя женщина (франц.).
32. "Фам де шик" - шикарная женщина (франц.).
33. "Фам де шарм" - очаровательная женщина (франц.)
34. "Спид" - от "speed" ("ускоритель"). Возбуждающее средство, стимулятор.
35. "Дакота" - дом в Манхэттене, Нью-Йорк, где живут преимущественно представители богемы.