|
RSS:
Beatles.ru в Telegram:
|
|
Впечатления о концерте Бадди Гая в Вильнюсе 28 июня 2006 г.
Впечатления о концерте Бадди Гая в Вильнюсе 28 июня 2006 г.
«Buddy is the greatest,» – говорил мой американский друг Джек, полупрофессиональный гитарист, игравший блюз-энд-рок. Прекрасное знание творчества не только американских, но и британских музыкантов странным образом сочеталось у него с чудовищным невежеством во всем, что касалось корней черного блюза. Когда я говорил «Muddy Waters» или «Howlin’ Wolf», он хихикал, потому что для него эти имена значили всего лишь «грязные воды» и «воющий волк». Двумя исключениями были Би Би Кинг – но кто в Америке его не знает? – и Бадди Гай. Тут я должен признаться: сам я в то время про Бадди Гая знал только, что он был гитаристом, игравшим в группе Мадди Уотерса, а затем работавшим самостоятельно – вроде как Лютер «Гитара Джуниор» Джонсон или Боб Марголин. Когда я услыхал, с каким восторгом отзывается Джек о Бадди Гае, как он взахлеб рассказывает о концерте Бадди, на котором он побывал, и о том, как ему потом удалось пообщаться с Бадди, я, конечно, понял, что Бадди Гай – это здорово, но все равно не стал тратить 14 долларов на его диск в музыкальном магазине, куда меня затащил Джек. Я теперь уже не скажу, который именно альбом я подержал в руках и даже немного послушал, но помню, как поставил диск на место, решив, что Джек так восхищается Бадди Гаем, потому что вообще плохо знает черный блюз. Конечно, я тогда понятия не имел о том, что концерты Бадди Гая мало похожи на его студийные записи.
А где-то в конце 1991 или начале 1992 года я получил от Джека пакет, в котором лежал диск Бадди Гая «Damn Right, I’ve Got The Blues». Рассказывать про этот альбом нет смысла – его надо слушать. Достаточно сказать, что он изменил мое отношение не только к Бадди Гаю, но и к блюзу в целом. Думаю, многие могут сказать про себя то же самое.
Последний альбом Бадди «Bring ’Em In» звучит так, словно между ним и «Damn Right, I’ve Got The Blues» прошло не почти 15 лет, а раз в десять меньше. Бадди находится сейчас в прекрасной форме, и увидеть короля чикагского блюза на сцене хотел бы каждый, кто интересуется этой музыкой. Поэтому, когда я узнал, что Бадди будет выступать в Вильнюсе 28 июня 2006 года, упустить свой шанс побывать на его концерте я просто не имел права.
27 июня мы с женой и сыном уже были в Вильнюсе. Меня поразило, что нигде в городе, включая центральную кассу, где мы выкупали забронированные билеты, не было никакой рекламы предстоящего концерта.
Квартира, которую мы сняли на две ночи, находилась над крошечным ресторанчиком. Вечером за единственным столиком на улице сидела шумная компания. Мы так устали за день, что я быстро уснул, но всякий раз, когда снаружи раздавались крики, я просыпался. Литовского я совсем не знаю, но тут мне стало казаться, будто я слышу знакомый язык. Постепенно до меня дошло, что говорят люди внизу по-литовски, а матерятся по-русски, причем матерятся часто, чуть ли не после каждого литовского слова – отсюда и такой странный эффект. Наконец ресторанчик закрылся, и наступила тишина. Ночью мне снился Бадди Гай, который вместо своего любимого «Oh, shit!» кричал со сцены «Эх, … твою мать!».
* * *
В спортивно-концертный комплекс, носящий имя производителя литовского пива «Utenos», мы приехали заранее. Я снова удивился отсутствию рекламы концерта. Ни на здании, ни внутри него не было ни одного плаката (зато снаружи можно было видеть гигантские изображения Билли Айдола и Николая Баскова). И «меморабилии» никакой в фойе не продавали, а жаль – я рассчитывал купить на память футболку или бейсболку. Как только двери в зал открылись, мы заняли свои места в центре пятого ряда. В восемь часов начала выступать местная группа под названием The Road Band. Играли они блюз (очень «белый» блюз), играли хорошо и пели на английском, но, вообще-то, лучше бы они не пели… Хорошо, что их выступление продолжалось всего полчаса.
Аппаратуру сменили на удивление быстро, и вот уже появились техники, настраивающие инструменты для группы Бадди Гая. Я обратил внимание на афро-американца в бандане и футболке с номером 73, который возился с гитарой, – очень уж импозантно он выглядел, прямо как музыкант, хоть сейчас готовый выступать на сцене. Тут погас свет, и оказалось, что это и есть музыкант, готовый выступать на сцене. Как и басист, которого я тоже по незнанию принял за техника. Когда группа Бадди Гая начала играть, я был в шоке. Ведь, казалось бы, и литовская группа звучала вполне профессионально, я ничего плохого про нее сказать не мог, но группа Бадди с первых же секунд выдала такой драйв, такую мощь, что я сказал жене: «Эти ребята отличаются от предыдущих, как небо и земля». Если ритм-группа – басист Орландо Райт и круглый как бочка барабанщик Тим Остин – просто делала свое дело качественно и с полной отдачей, то гитарист Рик Холл и клавишник Марти Сэммон с самого начала играли с таким энтузиазмом и вдохновением, словно это был какой-то особый для них концерт. Именно таким было мое впечатление – хоть я, конечно, и понимаю, что на самом деле это профессионалы высочайшего класса, которые по-другому, наверное, играть просто не могут. Особенно выделялся сидевший в тот момент за «Хэммондом» Марти Сэммон, здоровяк с бородой вроде как у Стива Кроппера и единственный белый в Buddy Guy Band, – он и вызвал на сцену Бадди Гая после того, как группа сыграла вступление.
Бадди, одетый в джинсовый комбинезон, малиновую рубашку в мелкую полоску и черно-белые туфли, появился со своим фирменным «Стратокастером» в черный горошек наперевес и выстрелили в зал блюзом Дона Никса «Going Down». Я попытался фотографировать, но не смог – от голоса Бадди мурашки бежали по спине и рукам, а каждое его соло ударом молнии пробивало меня насквозь. (Конечно, помимо фирменных соло Бадди периодически звучало и не менее фирменное «Oh, shit!».)
Думаю, что если в зале и были люди, неподготовленные к восприятию блюза, то после такой атаки они сдались без боя и уже ничем не отличались от тех, кто годами находился в плену у музыки Бадди. Поверить, что Бадди в июле исполнится 70, было невозможно – и по его внешнему виду, и по тому, как он играл, пел и вел себя в целом, я бы больше 50 ему не дал.
«Going Down» была, наверное, единственным номером, исполненным Бадди от начала до конца. Остальные песни или переходили одна в другую, или просто прерывались чуть ли не посередине – что, насколько я знаю, характерно для концертов Бадди.
Закончив «Going Down», Бадди рассказал о том, как он счастлив быть здесь (где именно, он не уточнил), как давно он хотел тут побывать, и как ему жаль, что он не приехал сюда раньше. Я не сомневаюсь, что то же самое Бадди говорит везде, где выступает впервые, но, тем не менее, звучало все это вполне искренно.
Затем последовало длинное инструментальное вступление, и только когда Бадди запел «Gypsy woman told my mother…» я узнал «(I’m Your) Hoochie Coochie Man» Уилли Диксона. Если версия Мадди Уотерса (как и Эрика Клэптона) звучит жестко и играется относительно быстро, то Бадди исполнял эту песню с бóльшим свингом, медленно и, я бы сказал, более драматично. Во время рвущего душу на части соло одна из струн не выдержала и лопнула. Бадди доиграл соло на оставшихся пяти струнах, а потом выдернул порвавшуюся струну и кинул ее в зал – кому-то достался сувенир поинтереснее, чем обычный медиатор, пусть даже и с именем Бадди. Тут на сцену выбежал ассистент Бадди, мужчина лет 45, которого до этого можно было видеть стоящим с фонариком сбоку за кулисами, забрал у Бадди «Стратокастер» в горошек и подал ему тот самый коричневый «Фендер», с которым Бадди стоит на обложке альбома «Bring ’Em In». В это время музыканты продолжали играть «Hoochie Coochie Man». Бадди взял несколько аккордов и спел речитативом:
It’s a shame I broke that string
But I’m still gonna sing
And I’m gonna finish that thing
Надеюсь, что я правильно запомнил эти три строки. Зал отреагировал на них с воодушевлением, а Бадди продолжил импровизацию, потом спел еще один куплет «Hoochie Coochie Man» и затем без перерыва перешел на «I’m A King Bee» Джеймса «Слима Харпо» Мора. Несколько раз Бадди устраивал диалог-перекличку со вторым гитаристом Риком Холлом и клавишником Марти Сэммоном, и, кроме того, Марти Сэммон сыграл длинное соло, которое по виртуозности и экспрессии было вполне на уровне игры самого Бадди.
Потом Бадди получил назад свою гитару в горошек, и дальше концерт развивался по обычному для Бадди сценарию: выходы в зал, игры со зрителями, когда он предлагал кому-то ударить по струнам, в то время как сам брал аккорды на грифе, или когда он просил повторить вслед за ним строку из песни, а также пародии – если это можно так называть – на других гитаристов и игра одной рукой, зубами, барабанной палочкой и животом (или, вернее, комбинезоном).
Кроме того, Бадди говорил, что он счастлив играть для такой замечательной аудитории, что он прекрасно себя чувствует сегодня, что он собирается играть весь вечер, и что никто не сможет его остановить… Перед одной из песен Бадди чуть ли не слово в слово повторил кусок из недавнего интервью, сказав, что во времена братьев Чесс немыслимо было бы спеть то, что сейчас поют хип-хопперы.
Выйдя в очередной раз в зал и поиграв немного в центральном проходе совсем рядом с тем местом, где мы сидели, Бадди ушел из зала и пропал. Вроде бы за ним последовал оператор с камерой, но на экранах по бокам от сцены были видны только музыканты Buddy Guy Band. Я стал крутить головой по сторонам, пытаясь угадать, откуда именно Бадди появится, но его все не было, только его гитара по-прежнему звучала, причем все громче и громче. Я вспомнил, что читал, как Бадди, выступая в своем клубе «Buddy Guy’s Legends» в Чикаго, выходит на улицу, подходит к магазину «для взрослых», находящемуся по соседству, и рассматривает обложки журналов в витрине, продолжая играть свое соло… Между тем, импровизация Бадди становилась все более напряженной. «Хэммонд» Марти Сэммона то создавал фон для гитары Бадди, то вступал с нею в перекличку. Рик Холл и Орландо Райт, играя риф, синхронно раскачивались вперед-назад, вгоняя публику в состояние, подобное трансу. Я обратил внимание на парня и девушку, стоявших под трибунами справа и трясущих в экстазе длинными волосами, и подумал, что они, вероятно, спутали Бадди Гая с каким-нибудь металлистом… В это время Бадди появился на сцене из-за кулис и выдал «убойную» версию «Rock Me Baby» Би Би Кинга, совершенно непохожую на традиционное исполнение этой песни.
Упомянув «Bring ’Em In», Бадди исполнил «I’ve Got Dreams To Remember» – как он сказал, на случай, если кто-то этого альбома не слышал. В этой песне, как, впрочем, и во многих других, Бадди продемонстрировал весь свой диапазон: от пиано через крещендо к форте – и резкий возврат к пиано.
Первым из «классиков» Бадди имитировал Джона Ли Хукера, спев – конечно, не до конца – «Boom Boom». Надо сказать, что к этому моменту что-то в звуке разладилось – то гитара Бадди ревела с искажениями, то микрофон «заводился», а в «Boom Boom» практически не было слышно вокала, так что мне трудно судить, насколько хорошо Бадди изобразил одного из своих учителей. Затем в качестве пародии на Эрика Клэптона Бадди исполнил «Strange Brew». Интересно, что Бадди удачно имитировал не только игру, но и мимику и движения Клэптона. Я к поклонникам Cream не отношусь, поэтому неудивительно, что версия Бадди мне понравилась больше, чем оригинальная. Потом пришел черед «Sweet 16», но сходство с Би Би Кингом было по большей части внешним – вибрато у Бадди звучало не совсем так, как у Би Би Кинга, да он и сам об этом честно сказал. Лично мне хотелось услышать, как Бадди изображает Мадди Уотерса (Би Би Кинг в фильме о гитарном фестивале «Crossroads» говорит, что, в отличие от него самого, Бадди это делать умеет), но не довелось.
Где-то во второй половине концерта к Бадди подошел басист и стал что-то ему говорить на ухо. Бадди слушал, продолжая играть, а позже, сделав перерыв между песнями, сказал примерно следующее:
– Здесь в зале присутствует известный чикагский футболист, – и Бадди назвал его имя, которое я, конечно, не запомнил. – Давайте его поприветствуем!
В одном из первых рядов слева от нас поднялся немного смущенный здоровяк, и мы все ему похлопали.
– Спасибо тебе за то, что ты пришел нас послушать, – сказал Бадди.
Представляя песню «Fever» Пегги Ли, Бадди сказал, что играл ее еще в 1969 году, и попросил зал хлопать в такт. Тут надо заметить, что почти все люди, пришедшие на концерт, прекрасно понимали Бадди и вполне адекватно на все реагировали. Бадди пошутил – смеются, сказал хлопать – хлопают, велел петь – поют. Иногда кто-нибудь что-то кричал на английском, и Бадди на это чаще всего отвечал. (Например, когда какая-то женщина стала просить, чтобы Бадди сыграл «Sweet Home Chicago», он сказал «Ma’am, I’ll do that».)
Не знаю как для других, а для меня кульминацией концерта стало зажигательное исполнение «Mustang Sally» Сэра Мэка Райса. Спев первую строчку рефрена «All you wanna do is ride around, Sally», Бадди приложил руку к уху, как бы показывая, что ждет от нас ответа. Честно говоря, я не думал, что в зале будет много людей, которые знают, что именно нужно спеть, но они нашлись и спели: «Ride, Sally, ride». Бадди, правда, этого было мало, и он крикнул: «I can’t hear you», так что пришлось и мне хрипеть, что было силы: «Ride, Sally, ride». Марти Сэммон так яростно бил по клавишам, что, казалось, его орган и электропиано вот-вот развалятся на куски, а Рик Холл, выдавший в конце песни соло, которое больше, чем чикагский блюз, напоминало мемфисский стиль (если не «Мотаун»), раскрутил перед собой гитару похлеще, чем это делают ZZ Top. Зал ходил ходуном и ревел от восторга.
«Damn Right, I’ve Got The Blues» Бадди исполнял в основном в зале, расхаживая по проходу туда-сюда буквально в двух шагах от нас. Сначала он требовал, чтобы мы пели вместе с ним отдельные фразы или просто «oh, yeah» с «ooh», а потом начал подставлять то одному, то другому зрителю микрофон, чтобы они повторяли то, что он споет. Надо было видеть, как он хохотал, когда женщина из первого ряда – видимо, одна из немногих присутствующих, кто не понимал английского, – вместо «oh, damn» пропищала «у-у-у», которое Бадди просил петь с минуту до того. Насмеявшись всласть, он сказал, что пожалеет нас и больше не будет заставлять петь слова, и вернулся к «oh, yeah» с «ooh». Так он и продолжал, пока постепенно не подобрался к крайней из трех молоденьких девочек, которые сидели, прижавшись друг к другу, на двух стульях в четвертом ряду прямо перед нами. У девочки так хорошо получалось повторять за Бадди его «oh, yeah» и «ooh», что он не выдержал и спел: «I wanna love again, baby» – и девочка повторила это слово в слово и нота в ноту. Бадди стоял в шаге от меня, и я могу поклясться, что никто в зале не радовался в этот момент больше, чем он. А я подумал, что он от своих концертов получает не меньше удовольствия, чем зрители, которых он развлекает, – иначе, наверное, вряд ли можно проработать на сцене с такой отдачей больше пятидесяти лет.
Затем Бадди вернулся на сцену и сказал, что знает еще одного гитариста, но не назвал его имени, а просто наступил на педаль «wow-wow» (мы когда-то называли ее «квакером»), сыграл вступление – и зал обезумел от восторга, узнав «Voodoo Chile» Джими Хендрикса. Этот номер, конечно, включал в себя игру зубами и прочие трюки.
Потом Бадди, отдав гитару своему ассистенту, раздавал и разбрасывал медиаторы, а музыканты продолжали играть. Не знаю, заканчивается ли каждый концерт таким образом, но в этот вечер, когда медиаторов больше не осталось, Бадди еще несколько минут раздавал автографы. Затем он, уже не беря в руки гитару, спел «On A Saturday Night» Стива Кроппера и Эдди Флойда и ушел со сцены. Марти Сэммон прокричал несколько слов на прощание, и четыре музыканта тоже исчезли за кулисами. Публика устроила овацию, но техники уже сматывали провода, и в зале загорелся свет, так что стало ясно: Бадди на бис не появится. Похоже, он забыл, что собирался играть весь вечер. (Обещание исполнить «Sweet Home Chicago» он тоже не сдержал.) Впрочем, его выступление продолжалось один час двадцать минут, что не так уж плохо, учитывая возраст Бадди.
Я читал, что иногда концерты Бадди Гая превращаются в катастрофу из-за того, что он слишком много времени тратит на клоунаду, разговоры с залом и пародии на других музыкантов, и в результате до большинства песен, ради которых люди пришли на концерт, дело просто не доходит. Про выступление Бадди Гая в Вильнюсе я бы так ни в коем случае не сказал. Если после него и осталось некое чувство незавершенности, то это, скорее, была незавершенность гениального произведения, которое в принципе не может быть окончено, ибо для этого не хватит ни времени концерта, ни человеческой жизни.
* * *
Когда мы вышли из зала, было еще светло. Заехав сначала по ошибке на самый край города, мы вернулись в центр, миновали отель «Reval Lietuva» и направились к пешеходному мосту, чтобы перейти на другую сторону реки. Я посмотрел на часы: половина двенадцатого. Если бы мы сразу поехали нужным троллейбусом, то давно бы уже были в своей квартире, а не плутали бы по ночному Вильнюсу. Перед мостом светился огнями небольшой ресторан «Mumbo Pizza». Мы были метрах в 20 от него, когда я застыл на месте, увидев, что прямо мне навстречу не спеша идет Рик Холл. Рядом с ним шли Тим Остин в шляпе-панаме, которая была на нем во время концерта, и Орландо Райт, а чуть позади – Марти Сэммон и ассистент Бадди, который выносил ему на сцену гитару, светил фонариком в проходах между рядами и подавал микрофон. Судя по всему, они возвращались из пиццерии в отель.
Сын стал толкать меня в бок и требовать, чтобы я заговорил с Риком Холлом или Тимом Остином – они ему особенно понравились – и попросил у них автографы, но я оробел и не мог сказать ни слова. И тут ассистент Бадди посмотрел на меня и сказал:
– Hi!
Может он заметил, с каким дурацким видом я стоял и глазел на них, а может он обратил внимание на мою футболку с американским флагом и надписью «FREEDOM WILL PREVAIL». Я ответил:
– Hi guys, – и нашел в себе силы добавить, – you all were great tonight, just great!
Ассистент Бадди похлопал Марти Сэммона по плечу и сказал:
– He was great.
Это было чистой правдой.
– Buddy was the greatest, – ответил я. И это тоже было чистой правдой.
|
|
|
