RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

"Несколько слов о Джордже" Оливии Харрисон

Предисловие Оливии Харрисон к «Rolling Stone’s Harrison Tribute Book»

Несколько слов о Джордже

С тех пор как Джорджа больше нет с нами, наша жизнь опустела. Эта пустота угнетает. И хотя он никогда не считал себя артистом, который должен все время развлекать окружающих, наша с ним совместная жизнь никогда не была скучной. В ней было много комедийных моментов и лишь несколько трагических, но, что самое главное, она строилась на глубокой любви ко всему живому.     

Он был бойцом, с необыкновенной отвагой боролся с жизненными неприятностями. Как говорил Боб Дилан, «он один обладал силой сотен». Все правильно, сила его веры была равна силе сотен людей. Как Аржуна обратился на поле боя за помощью к Кришне, так и Джордж боролся со многими жизненными невзгодами с помощью силы духа и силы своих убеждений.

Наш сын Дани, как и я, как и друзья Джорджа, - мы все были избалованы его вниманием: с самого утра, со звонка будильника, мелодией для которого (в зависимости от того, где мы жили в данный момент, и от того, какое у нас было настроение) могла служить либо утренняя рага, либо ведическая песня, концерт Моцарта, тема «Bungle Call Rag» Кэба Кэллоуэя, либо же ранний инструментал «Sturdust», и до последней мелодии, которую мы слышали в этот день и которую Джордж мог напевать себе под нос, готовясь лечь спать и которую я напевала уже на следующее утро. Он любил сажать семена новых песен; бывало, он насвистывал какую-нибудь мелодию, которая мне не очень нравилась, только для того, чтобы через некоторое время убедиться, что я сама напеваю ее. Если я жаловалась ему на этот счет, он говорил: «Хорошо, вот тебе еще одна», и начинал насвистывать другую мелодию.

Если он выходил на улицу подышать утренним воздухом, то неизменно возвращался с цветком или листком в руке, на которые бы никто никогда и не обратил внимания, также как многие из нас так и остались бы незамеченными, если бы не его способность «разглядеть» человека, понять, что скрывается за внешней оболочкой.
Он обладал удивительным чувством…он всегда пытался понять, что на душе у его собеседника, всегда стремился познать суть той или иной проблемы, докопаться до истины. Его уникальная способность постигать сущность явлений давала ему возможность, как он сам говорил, «смотреть на вещи иным взглядом, под иным углом», нежели другие люди.

Джордж говорил, что он чувствовал близость к Богу в природе, и, можно предположить, что его увлечение садоводством, было основано исключительно на его огромной любви и знаниях (о растениях); также как и его необыкновенная проницательность. Но движущей силой было его желание познать Бога. «Если Бог существует, мы должны увидеть Его; если душа существует, мы должны ее постичь. Иначе лучше вообще не верить. Лучше быть откровенным атеистом, чем лицемером», - он не редко напоминал нам об этом. Хотя Джордж часто цитировал многих духовных учителей таким образом, он никогда, вопреки расхожему мнению, не «принадлежал» ни к одной религиозной организации, хотя последователи многих таких организаций заявляли о его преданности к той или иной церкви. Джордж также отмечал следующее: «Тот, кто говорит всем, что он знает, больше говорит, чем знает». Это относилось и к тем, кто утверждал, будто бы знает об истинных убеждениях Джорджа. На самом деле, его духовные знания и опыт были очень многогранны. По каждому интересующему его вопросу, он старался докопаться до сути вещей, а не получать лишь поверхностное представление. Он понимал, в чем состоит сущность всех религий, хотя ему и не очень нравились организованные церкви или вероучения, которые проповедовали такие понятия как вина, грех или таинство. Для Джорджа не существовало никаких таинств, он готов был часами разговаривать о Боге с любым, кому это было интересно – или не очень!

Он был очень глубоким человеком, и я, например, иногда позволяла себе лениться – возможно, по той причине, что знала, подъем его религиозного рвения, был таким большим, что я могла просто плыть с ним по течению к нашей общей цели – познанию Бога. Сейчас, когда его нет с нами, нам приходится грести в этом направлении.

Джордж оставил этому миру свои, без сомнения, прекрасные мелодии, некоторые из них – только в зародыше: те, которые он сыграл, может, лишь однажды.
Не было ни одной кассеты в диктофоне или магнитофоне в нашем доме, на которой не были бы запечатлены первые наброски новой песни; иногда они были сделаны на фортепьяно, иногда на укулеле, или на гитаре, некоторые из них были с ужасно забавными словами, некоторые – наоборот – с очень серьезными, но все они, так или иначе, были плодами его таланта, данного ему от Бога.

Кроме того, что я скучаю по обществу моего возлюбленного, по нашим с ним беседам, по его мудрости, мне не хватает той живой музыки, которая всегда служила фоном наших отношений. Если я начинала петь песню – какую бы то ни было песню – он непременно начинал мне аккомпанировать и подпевать. Если я играла три аккорда на укулеле (непременном инструменте в нашем доме), он был моей группой. Джордж всегда был рад помогать всем и «был благодарен каждому, кто чувствовал себя счастливым и свободным». Любое прекрасное мгновение он готов был сделать еще прекраснее.
Я люблю тебя, Джордж. Всех радостей и печалей, которые у нас были, той любви, что мы испытывали друг к другу – всех этих чувств более чем достаточно, чтобы наполнить ими мое сердце, они будут со мной до тех пор, пока мы вновь не встретимся с тобой.

Оливия Харрисон, январь 2001

Перевод: Jools Joyce