Lennon - McCartney - Dylan. London, Hilton, 1966
Маленький рассказик. Откопал где-то, но очень похоже на правду. Специально оставил слова песни в оригинале по повествованию.
Первые месяцы 1966 года были весьма благоприятными для The Beatles. Пластинка ‘Meet The Beatles’ успешно продавалась везде, куда ее смогли завезти. За исключением короткого турне по Австралии особой работы не было, и все четверо могли немного расслабиться и пожить нормальной жизнью. Ринго, заработавший обострение тонзиллита в Австралии (его даже заменил на барабанах австралиец Jimmy Nicol), уехал в Швейцарию обучаться игре в бильярд. Харрисон отправился в Индию и встретил там Maharishi Mahesh Yogi, сыгравшего определенную роль в карьере The Beatles. Леннон и Маккартни остались в Лондоне, сочинять песни, проводить время в ночных клубах, слушать новые пластинки и иногда выбираться на концерты других исполнителей.
Один из этих концертов давал Боб Дилан, который, благодаря своему влиянию на The Beatles, принял громадное участие во “взрослении” музыки The Beatles. Дилан стал более известен как раз благодаря недавно вышедшим альбомам Highway 61 Revisited и Bringing It All Back Home. Смешав в едином потоке множество образов своих песен в сопровождении The Band, Дилан расширил рамки популярной песни намного больше, чем в попытках, которые предпринимались до него.
Тем не менее, мнения Леннона и Маккартни относительно Дилана расходились.
Поверенный в делах Дилана появился в офисе The Beatles и передал приглашение от Дилана навестить его в отеле. Это было именно то, чего ждал Леннон, он был в восторге. Через час Джон и Пол прибыли в отель “Хилтон”, где разместился Дилан. Появление самого Дилана было внезапным. На сцене он казался таким БОЛЬШИМ, и вот он – хрупкий и маленький – стоял прямо перед глазами.
“Входите,” – пригласил Дилан, - “Я ваш поклонник. Очень большой”. Леннон был на небесах от радости, Маккартни был польщен, но отнесся к похвале более скептически. “Самый лучший концерт, что я видел, Боб!” – произнес Леннон. “Можно я буду звать тебя Боб?”
“Могу ли я тогда звать тебя Генри? Конечно же, ты можешь называть меня так, как тебе нравится. Фрэнком. Питом. Опоздавшим на обед. Донованом. Как тебе захочется!”
Это было здорово, Леннон раньше никогда не испытывал такого.
Дилан пригласил их сесть и потом сказал: “Если бы не вы, ребята, я бы до сих пор играл акустику. Это все произошло благодаря вашим песням, особенно старым, Please Please Me, например. Все ваши песни – они заставили меня переключиться на рок-н-ролл”.
Такое заявление сбило с толку Леннона. Please, Please Me была такой банальной по сравнению с тем, что писал Дилан. Он хотел, чтобы Дилан никогда бы не слушал все предыдущие альбомы, кроме самого последнего. “Please, Please Me осталась в прошлом, Боб. Наш последний альбом лучше отражает то, где мы находимся сейчас” – сказал он, на что Дилан возразил: “Нет-нет…Не отворачивайся от своего старого материала. Он был просто великолепен. Такие необычные цепочки аккордов, потрясающие гармонии. Эти песни всколыхнули всю страну. Мне нравится ваш новый альбом, но предыдущие были просто нереальными”.
Нависла тишина. Леннон не мог принять комплимента по поводу своего раннего материала, да и Маккартни чувствовал себя не в своей тарелке. “Эй, может быть хотите чего-нибудь выпить или покурить?” – спросил Дилан. Леннону хотелось выпить, но он посчитал, что просить выпивку у Дилана будет как-то не очень круто. “Да,” – протянул он. “Давай пыхнем”.
Дилан вытащил весьма классную самокрутку из кармана пальто, прикурил, затянулся и передал Маккартни. Здесь уместно было бы добавить, что марихуана была такого качества, какое бы могли себе позволить только Джоны Ленноны, Бобы Диланы и Полы Маккартни в те дни.
Через несколько минут лед отношений растаял, они начали разговаривать, как будто знали друг друга целую жизнь. Они обнаружили много общих интересов: любовь к раннему рок-н-роллу, интерес к новому музыкальному оборудованию, и особенно – к известности и славе. Дилан признался: “Я не знаю, нравится ли мне это”. “Нравится что?” – спросил укуренный Маккартни. “Ты знаешь что. Слава. Слава и известность”. “Которые превращают ночные клубы в сплошную чертовщину,” – сказал Леннон.
“Да, конечно…” – согласился Дилан. “Но я чувствую, что не заслуживаю особого внимания. Я чувствую себя в каком-то смысле виновным во всем происходящем”.
Леннон как будто и не слышал этого… “Почему ты должен чувствовать себя виновным? Ты действительно заслуживаешь внимания. Ты же самый лучший сочинитель песен на всем земном шаре. Твои песни наполнены смыслом. Они же что-то да значат”.
“Так это же просто,” – сказал Дилан. “Они ничего не значат, я их просто написал. Я даже не знаю, какой смысл в моих песнях. Но вот он я – люди меня иногда называют Богом и все такое…”
“Не дай Бог Джорджу Харрисону услышать такое,” – пошутил Маккартни.
“Ну и что с того, не все ли равно? Неужели все это так сильно повлияло на него?” Леннон засмеялся: “Я не знаю этого по сей день.”
Дилан продолжил: “Ну вот, сижу я по комнатам разных отелей, набивая эти слова на пишущей машинке. Слова! Предложения! Слова и фразы! Предложения и слова! И вот, в один прекрасный день кто-то мне звонит утром по телефону и говорит мне, что я стал миллионером. Меня это выводит из себя,” – он пожал плечами.
“Какая скромность,” – подумал Леннон. “Какая искренняя скромность!”
“Какая честность,” – подумал Маккартни. “Какой честный человек!”
В этот момент все были порядочно “пригружены”. Дилан видел, что Леннон не совсем верит ему, поэтому он предложить написать песню вместе, чтобы показать им, как это делается. “Мы напишем с тобой?” Леннон был шокирован и немного испуган. “Мы не можем писать так же, как ты. Мы пишем маленькие песни о любви, рок-н-роллы. Но мы не можем писать дилановские песни. Только сам Дилан может так писать.”
Дилан рассмеялся: “А-а-а, так вот что думает каждый. Ну, давай попробуем!”
Он сел за пишущую машинку на краю восьми-футового махагонового стола, Джон и Пол придвинулись с других краев.
“О’кей, какая самая первая мысль приходит сейчас тебе в голову?” – спросил Дилан.
“Я не знаю. Я вообще ни о чем не думаю,” – ответил Леннон.
“Это те слова, которые мы ищем,” – сказал Дилан. “Думай о словах и предложениях.” Леннон хранил молчание. “Слова и фразы, да?” – протянул он наконец.
Дилан не мог ждать. “Words and Phrases right” – напечатал он первую строку песни. “Ты сочиняешь вот так?” – спросил Леннон.
“Я могу использовать все, что угодно, Джон. Это совершенно не имеет значения. Теперь твоя очередь придумать что-нибудь, Пол!”
Маккартни посмотрел на свою сигарету. “Cigarette ash,” – сказал он, как бы испытывая Дилана.
Дилан ликующе кивнул: “Вот оно, началось. Клево. Теперь ‘Words and phrases right’… ‘Cigarette ash keep me up all night!’… да, подходит.” Он быстро напечатал это на машинке, затем сразу же спросил Леннона о следующей идее.
“Где ты так быстро научился печатать?” – спросил Джон. Он просто не хотел признать тот факт, что таким образом Дилан пишет стихи. “How come your mama types so fast?” – произнес Дилан, игнорируя слова Леннона. Затем Маккартни добавил: “At this rate she'll be done by a quarter past.” Пол и Дилан истерически засмеялись.
“Это клево, Пол,” – сказал Дилан. “Ты поймал идею, но проблема с твоей строкой в том, что она должна иметь смысл. ‘Types so fast, she’ll be done by a quarter past.’ Смысл почти есть. Теперь предположи, что ты находишься не здесь,” – он закурил еще одну самокрутку, потом продолжил: “Теперь ‘How comes your mama types so fast,’ так? Посмотрим…” – его брови сдвинулись на несколько секунд. “Fast, fast, fast,” – повторял он громко. “Past. Fast. Past. Last. Past. Cast. Mast! Ага, вот оно. Попробуем это – ‘How comes your mama types so fast, Is daddy’s flag flyin’ at half-mast?’” Он повторил это вновь и успокоился. “Да, это подходит. Подходит прекрасно.”
Маккартни испытывал то же самое. То, что он критиковал в Дилане, оказалось тем, чем он сейчас восхищался. Что за прикольный способ писать песни! Маккартни предположил, что Леннон испытывает то же самое, но просто не хотел признаться в этом Маккартни. Что до Дилана, так он целиком был во всем происходящем.
“О’кей, что-нибудь еще,” – сказал он.
“Pneumonia,” – Маккартни подал голос с левого края стола. “Pneumonia,” – повторил Дилан. Он уселся на своем стуле и уставился в потолок, придумывая строку. “Есть!” Он придвинулся к машинке и начал печатать, читая по буквам нажимаемые клавиши: “Pneumonia ceilings, pneumonia floors.”
“Здорово!” – воскликнул Маккартни. “Попробуй так: ‘Daddy ain't gonna take it no more’.”
“Мне нравится,” – Дилан подпрыгнул на своем стуле и добавил строчку в песню.
Строчки Маккартни были прерваны рукой Леннона. Он не хотел выйти из игры побежденным. “Elephant guns blazing in my ears,” – произнес Леннон из ниоткуда. Дилан только посмотрел на него. “Черт, где ты такое откопал? Ну ты даешь, Джон!” Он напечатал строку и прежде, чем он закончил эти шесть слов, Леннон добавил: “I'm sick and tired of your applesauce tears...” Дилан не переставал печатать до тех пор, пока целиком не напечатал всю строку, затем медленно произнес: “Не удивительно, парни, что вы такие богатые”.
Теперь уже Леннон был в игре. “Thermometers don't tell time anymore,” – сказал он. “Since Aunt Mimi pushed them off the twentieth floor!” Дилан напечатал все это, но прежде чем он закончил, Маккартни начал новую строку: “So say good-bye to skyscrapers... ” И тут уже закончил Дилан: “You'll read about it in the evening papers!” Он был явно в духе.
“I picked my nose and I'm glad I did!” – проорал Леннон. Маккартни добавил: “No one knows my nose 'cause I keep it hid!”
В этот момент все попадали от смеха на пол, настолько им было смешно.
“Ой, вставляет!” – проговорил Дилан. “Я остановиться не могу!”
Леннон и Маккартни посмотрели друг на друга под столом. Они могли писать песни вместе с Бобом Диланом. Было просто потрясающе. Леннон начал другую строку, однако Дилан перебил его. “Подожди минуту,” – Дилан вытер слезы из глаз. “Дай-ка я вспомню последнюю строку. Так, как там было? Я не помню.” Они настолько укурились, что, казалось, даже время остановилось.
Маккартни начал было вспоминать: “Там было...” – он не мог вспомнить. “Что там за строка была, Джон?”
“Я не помню ни того, ни другого” – провизжал Леннон.
Они снова рухнули на пол.
“Самая клевая фраза в истории рок-н-ролла!” – проговорил сквозь слезы Дилан, все еще находясь на спине, - “И мы не можем ее вспомнить. Я не могу поверить, я просто не могу поверить!!!”
“PNEUMONIA CEILINGS” – нигде и никогда не изданная, незаконченная версия песни трио Леннон – Маккартни – Дилан, которую Фаны часто называют именно так: “Pneumonia Ceilings”. Уборщица “Хилтона” выудила оригинал из Дилановского мусора на следующий день после визита Пола и Джона. Она продала этот экземпляр всего за $5. Сегодня этот клочок бумаги стоит $75 000!!!
Words and phrases right
Cigarette ash keeps me up all night
How come your mama types so fast?
Is daddy's flag flyin' at half mast?
Pneumonia ceilings, pneumonia floors
Daddy ain't gonna take it no more
Elephant guns blazing in my ears
I'm sick & tired of your applesauce tears!
Thermometers don’t tell time no more
Since aunt Mimi pushed them off the 20th floor
So say goodbye to skyscrapers
You'll read about it in the evening paper
I picked my nose & I'm glad I did…
© 2003 Remasterman – translation
|
