RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

ИНТЕРВЬЮ С ТЕРРИ РИДОМ (TERRY REID)

ИНТЕРВЬЮ С ТЕРРИ РИДОМ (TERRY REID)
By Тhodoris 25 March 2024

Терри Рид рассказывает о своих текущих проектах, об участии в фестивале Isle of Wight в 1970 году, записи альбома "Seed of Memory" с Грэмом Нэшем в качестве продюсера, отказе от предложений Джимми Пейджа и Ричи Блэкмора и о том, как звучали записи Джими Хендрикса и Майлза Дэвиса.

Нам выпала большая честь пообщаться с легендарным певцом и автором песен Терри Ридом. Он более известен как “человек, который отверг Led Zeppelin и Deep Purple”. На его песни записали каверы Марианн Фейтфул, Джо Перри, Джек Уайт и Крис Корнелл. Он гастролировал с The Rolling Stones и Cream и выступал на фестивале Isle of Wight в 1970 году и на первом фестивале в Гластонбери в 1971 году. Ниже вы можете прочитать очень интересные вещи, которые он нам рассказал:

В каких проектах вы сейчас участвуете?
- Я занимаюсь разными вещами. На прошлой неделе я давал концерт здесь, в Санта-Монике, в гитарном магазине Mccabe's, который мне очень нравится. Это одно из немногих мест, сохранившихся, не знаю, с 50-х годов. Там до сих пор хранятся рукописные ноты, которые можно купить, и они ремонтируют инструменты - все, от скрипок до гитар. Это великолепно. Я имею в виду, я знал это уже много лет. Итак, сначала я сделал это с моим другом Дэвидом Линдли (гитара), которого, к сожалению, мы недавно потеряли. Я также сделал это с Джексоном Брауном и Томом Уэйтсом. Так что, когда я делал это на прошлой неделе, неделю или около того назад, я позвонил Джексону Брауну, потому что он живет в Санта-Монике, и мы говорили о том, чтобы кое-что сделать вместе. Итак, я позвонил ему и сказал: “Если хочешь заскочить, приезжай”. Он звонит мне и говорит: “Я приеду”. Так что, в итоге мы вместе спели песню на сцене, что всегда доставляет радость и удовольствие работать с ним. Он хороший друг, и у него отличный подход к написанию песен. Он очень подвижен в этом отношении. Это была песня Вуди Гатри, которую мы записали много лет назад, под названием “Deportee”, о мексиканских рабочих и границе, и, по иронии судьбы, она сейчас очень актуальна, но мы сделали это не поэтому; а мы сделали это потому, что делали это 35 лет назад (смеется). И кажется, что на самом деле некоторые вещи не меняются. С каждым разом становится все хуже. Я просто провожу концерты в конце апреля и в мае в Нью-Йорке в разных местах, например, в The Cutting Room на Манхэттене, где я люблю играть, это отличное место. Позже, в сентябре, мы поедем в Англию, и там будет множество концертов по всей Англии. Вот, собственно, над чем мы сейчас работаем, планируя предстоящий год. Мы стараемся опередить события.

Есть ли какие-нибудь новости относительно документального фильма Ричарда Фриаса “Superlungs”?
- Мы больше не работаем вместе. Мы давно перестали работать над этим проектом, и я пошел в другом направлении. Я начал разговаривать с Джонни Деппом, и он заинтересовался. Мы работали вместе с Джо Перри (Aerosmith - гитара). Мы сидели рядом, он был добр ко мне и сказал: “Тебе обязательно нужно снять документальный фильм и собрать все воедино”. Так что, он очень помог, и я не хочу больше ничего говорить, потому что это еще не сбылось. Мы еще только на стадии разработки. Это должно стать очень интересным, потому что Джонни действительно увлечен этим с точки зрения кино. Теперь это становится интереснее, чем просто интервью с другими рок-музыкантами и тому подобным, что очень хорошо, и очень приятно, когда люди говорят приятные вещи, но снять по-настоящему продуманный документальный фильм о том, как все произошло и как проходит твоя жизнь в том или ином направлении - это целое событие, еще одна проблема, знаете ли. Это будет интересно. Каждый снимает документальный фильм о своей жизни. Я имею в виду, что будет интересно посмотреть, как обстоят дела у меня, когда я буду это смотреть (смеется). Это всегда что-то значит. Это уже в процессе разработки, так что я просто жду, когда это сбудется. Надеюсь, все это произойдет не одновременно - ну, мне не следовало бы этого говорить, - пока я буду в турне, а потом нас это остановит, мы разбежимся во все стороны и все такое, но обычно так и происходит: ты начинаешь что-то одно, а потом что-то другое. То, чего вы так долго ждали, случается. Как бы то ни было, я с нетерпением жду этого. Это будет очень интересно.

Понравилось ли вам работать с Джо Перри (Joe Perry) над его альбомом “Sweetzerland Manifesto” (2018)?
- Да, да! Это было здорово. Вот так я и познакомился с Джонни, потому что эта студия была студией, которой Джонни владел в Голливуде (прим.: он также был исполнительным продюсером). Итак, я работал с ним и Джеком Дугласом (прим.: продюсер Aerosmith), который тоже продюсировал альбом, и это было здорово. Я много лет знал Джо по работе в Aerosmith, и он действительно милый парень. Он абсолютно искренен, и он уже много лет занимается всем этим, как и я, и вся наша компания. На самом деле ничто не производит на него такого сильного впечатления (смеется). Так что, только он, Джонни и вся наша банда, мы все просто сидели и работали над песнями, и в итоге я написал с ним четыре песни для альбома. Мы просто сидели и совсем не планировали это таким образом. Мы сидели с Джонни в студии, а все мы в общем-то сидели с бумагой и карандашом. Я работал с ним над бэк-треками, которые у него были и над написанием песен, и все получилось очень хорошо. Никогда не знаешь наверняка, что из этого выйдет, иногда это не срабатывает. Вы садитесь с ручкой и чистым листом бумаги, а затем вам нужно поручить это кому-то, кто знает, что делает. Но все получилось очень хорошо. Я действительно хорошо поладил с Джо, и Джек Дуглас тоже замечательный. Я давно знаю Джека, и он очень спокойный человек. Мы много работали, вместо того чтобы просто сидеть и болтать.

Является ли это своего рода подтверждением того, что Марианн Фейтфул, Джо Перри, Джек Уайт и Крис Корнелл написали каверы на ваши песни?
- Да, это правда! Я об этом даже не подозревал. Первая из них, Мэррианн Фейтфул, записала альбом под названием “Broken English” давным-давно (1979). Мне нравится этот альбом! Я имею в виду, что Стив Уинвуд (прим.: Traffic, Blind Faith - вокал, гитара, клавишные) участвовал в записи, в лондонской банде были все по-настоящему классные парни, там было много по-настоящему хороших музыкантов, и следующее, что я услышал, - она исполнила “Rich Kid Blues” (она также назвала свой альбом 1985 года “Rich Kid Blues”, который был записан в 1971 году - первоначально он был на альбоме “Terry Reid” 1969 года), и я сказал: “О, я этого не ожидал”. Я знал ее по Роллинг Стоунз - о, боже! - с 1966 года, когда у нее были отношения с Миком Джаггером, и она тусовалась со всеми этими парнями, когда мы были в турне, и она всегда была такой милой. За эти годы я узнал ее немного лучше и много раз разговаривал с ней по телефону, и она просто умница, она заставляла меня смеяться. Говорю вам, до упаду. Она очень забавная женщина. Забавно, что после стольких разговоров у нее сохранилось чувство юмора. Марианна прислала мне весточку; У меня ничего не получается (прим.: он ссылается на свою песню “Rich Kid Blues”) с ее парижского альбома (прим.: “Negative Capability” - 2018). Она уехала в Париж, и я почти не общаюсь с ней, потому что большую часть времени она проводит там.

Оглядываясь назад, Микки Мост (продюсер The Animals, Донована, Jeff Beck Group) помог или навредил вашей карьере?
- А... это хороший вопрос. Поначалу он был очень-очень полезен своей репутацией и всем остальным, и начинаешь думать: “Что в этом может быть плохого? Это фантастика!” - и я согласился с этим, поскольку мы записывали альбомы и выступали вместе с Родом Стюартом, Джеффом Беком и всеми людьми, которых я действительно хорошо знал. Итак, все были на этом лейбле, а потом я познакомился с Эриком Бердоном, который живет в Афинах. Вообще-то, я люблю Эрика, а Эрик в то время был с Animals. Он взял меня на работу, и по мере того, как мы разрабатывали это дело, я не уверен, что он действительно понимал, в каком направлении хочет меня направить. У меня в голове было направление, в котором я хотел бы работать с музыкой, и я не уверен, хотел ли он, чтобы я был в костюме с галстуком-бабочкой. Я знаю, что есть Том Джонс, Энгельберт Хампердинк или кто-то в этом роде, но мне было более интересно пойти по пути Traffic, Стива Уинвуда и всех тех людей, которых я уважал. Так что, у нас были различия в музыке. Что касается Микки, то он всегда говорил: “Это мой путь или хайвей”. “Если тебе не нравится то, что я делаю...” и я сказал: “Что ж, ладно. Я знаю. Итак, я ухожу”. Тогда это не имело большого значения, я и представить себе не мог, что он может быть таким мстительным. Я думал, он скажет: “О, ладно, мы расходимся во мнениях, что ж, иди и желаю удачи” (смеется), в буквальном смысле. Но в то время он был партнером RAK Records, которыми были он сам и Питер Грант (прим.: будущий менеджер Led Zeppelin).
Так что я всегда очень хорошо ладил с Питером. Я имею в виду, что вы никогда не встретите двух настолько непохожих друг на друга людей. Мне пришлось задать себе вопрос, хотя они и находились в одном офисе, на противоположных концах комнаты: “Действительно ли они вместе занимались бизнесом?” (смеется) Я не совсем понимал, что происходит. У меня никогда не было проблем с Питером, но Микки не сиделось на месте, и он был не в себе. Я сказал: “Нет, это не то, чем я хочу заниматься”. Так что, вот так. Ты делаешь свой выбор. Это примерно то же самое, что могло бы случиться, если бы я не бросил его и все такое. Но потом, после того, как я ушел, Донован попытался уйти, а Род Стюарт и Джефф Бек ушли и пошли в другом направлении. И я подумал: “Подождите минутку, мне это не поможет” (смеется). Они продолжили свою карьеру, и удачи им. Все находятся в движении. Очень трудно создавать музыку, если у тебя нет свободы делать то, что ты хочешь. Какие есть варианты? Что ты можешь сделать с идеями, которые у тебя есть? Если ты не свободен в них, ты очень легко попадаешь в ловушку. Многие мои друзья, которых я знаю много лет, оказались в какой-то ловушке, и вся их жизнь стала очень сложной, в буквальном смысле этого слова. Их личная жизнь и все остальное пошло прахом. Не знаю, я тогда еще не дошел до этого, у меня не было личной жизни (смеется). Я всегда так много работал на гастролях и все такое, что у меня не было времени на личную жизнь. Знаете, все шло своим чередом. Я не знаю, в конце концов, мы все разберемся с этим. Тебе нужно работать.

У вас остались какие-нибудь воспоминания о вашем выступлении на фестивале на острове Уайт в 1970 году?
- О Боже, неужели? Даже не знаю, с чего начать. У меня остались очень забавные воспоминания. Я всегда смотрю на вещи со смешной стороны. Шел сумасшедший дождь, и повсюду была сплошная грязь. Везде. На самом деле, так было много лет. Я всегда говорю, что это похоже на битву солнца с музыкой. Там было что-то вроде зоны окопных боев. Итак, мы сделали это, и люди, которые появлялись за кулисами, приезжали на армейских машинах и всем таком прочем, просто чтобы пробраться через грязь. Я помню, как провел довольно много времени с Джими Хендриксом, и он объяснял мне, что такое “The Star-Spangled Banner” (национальный гимн Соединенных Штатов), который он исполняет. Я пытался понять, что он имел в виду (смеется). Я думаю, что самое смешное, что произошло - это истерика Кита Муна. Кит приехал на грузовике, увешанном прожекторами, потому что они вдруг поняли, что будут играть позже, в темноте, а света не хватало. Он показал мне все эти прожекторы времен Второй мировой войны, которые использовали, когда видели самолеты в небе. Он приехал на грузовике со всеми этими включенными фарами. Одной вещи я не понял, так это асбестовых перчаток, которые обязательно должны быть, потому что в них очень жарко. Он обжег руки.
Так вот, когда он выступал, у него была сильно обожжена одна рука, и ему на самом деле примотали палочку к его рукам бинтами. Если присмотреться к выступлению повнимательнее, это видно. Он был сумасшедшим. Я имею в виду, немного медикаментов и все, что у нас есть. Да, я знаю, это было довольно безумно. Столько всего произошло. Я участвовал во множестве различных фестивалей, о которых вы знаете, но они говорят о том, сколько людей было на фестивале. Вы не могли стоять на сцене и пересчитывать всех собравшихся, иначе как вы посмотрите на номер билета, когда просто люди прорезали дыры в ограждениях и проникали внутрь. Ситуация вышла из-под контроля. Но недавно подсчитали, не знаю как, это как если бы у них был спутник - представьте, насколько это было дико, - но они подсчитали, что там было более 300 000 человек. Это невероятно! Почти 400 000 человек. Я думаю, что в тот год он стал крупнее Вудстока и занял 1-е место, став самым большим кошмаром в мире. Я имею в виду, что, пытаясь описать это, можно сказать, что это не могло не взорвать все вокруг, и это едва удавалось поддерживать, как это было с Вудстоком. Они просто справлялись с проблемами и шоу в буквальном смысле продолжалось. Это было очень интересно, это было очень весело.

Я знаю, что вы очень дорожите своим выступлением на сцене Pyramid на фестивале в Гластонбери в 1971 году. Что в этом такого особенного?
- Это был первый концерт в Гластонбери, это был самый первый концерт, так что буквально несколько человек были в поле в действительно прекрасный день, и было очень жарко, и все раздевались и бегали вокруг. Я подумал: “ОК” (смеется), но это было не так, как с сотнями тысяч людей. Там было самое большее 10 000 человек, и все рассредоточились. Так что, мои самые приятные воспоминания об этом были таковы: я довольно долго сидел за кулисами и разговаривал с Дэвидом Боуи, и он упомянул об этом, когда его спросили: “Что ты помнишь о фестивале в Гластонбери”? Случилось так, что все приняли слишком много наркотиков. Когда мы сидели за кулисами, все разговаривали с разными людьми, но когда ты уходил, было немного сложно запомнить все слово в слово. Так что, Дэвида спросили: “О чем ты помнишь?”, и он ответил: “Все, что я помню, это разговор с Терри Ридом и Линдой Льюис, но я не могу вспомнить, о чем, черт возьми, мы говорили” (смеется).
Это было именно такое мероприятие: всем было здорово собраться вместе и почаще встречаться со своими друзьями. Но когда вы проводите фестиваль, вы все находитесь в одном месте за кулисами и убиваете время. Это похоже на съемку фильма: очевидно, что вы тратите больше времени на ожидание, чем на игру. Когда мы вышли на сцену, началась истерика, потому что все были "в улете", и если вы посмотрите фильм (прим.: “Glastonbury Fayre” - 1972), там есть косяк, который передают по кругу. И это был мой! Я отдал его Алану (Уайту – ударные, он выступал там с Терри Ридом), и я ожидал, что он вернет его мне, а он начал играть, мы начали песню, так что обе мои руки отбивали ритм. Затем он перешел к Ли Майлзу (бас-гитара), а затем к кому-то еще, кто не имеет к нам никакого отношения, и все это исчезает на ветру. Так что больше я его не видел. Просто глупости, но нам было чертовски весело на том первом концерте.
Я проделал это 4-5 раз, и это становилось все больше и больше… Потом это стало похоже на остров Уайт и все большие города. Я выступал в Штатах, я участвовал в нескольких крупных фестивалях здесь: на поп-фестивале в Атланте, который был одним из первых, что был по-настоящему грандиозным. Это был еще один, и он тоже был с Джими Хендриксом. Я отыграл с Джими довольно много концертов, и это всегда было весело, потому что с ним всегда можно было сесть и по-настоящему интересно поговорить. В то время его всегда что-то интересовало, и он был полон вопросов. Я помню Джими как человека, у которого был миллион вопросов. Боже, у него всегда было столько вопросов о том, что он хотел знать. О Европе, потому что он был настоящим американцем, и он спросил: “Что происходит? В чем дело?” Отличный парень, не говоря уже о том, что он лучший гитарист всех времен. Единственный. Сколько музыкантов живет по всему миру? (смеется) Я подумал: “Откуда они только знают?” - и тут он правильно меня понял. В любом случае, в Гластонбери было по-настоящему весело.

Мне нравится ваша песня “To Be Treated Rite” (с альбома “Seed of Memory”, 1976). Пожалуйста, расскажите нам все, что нам следует знать об этой невероятной песне.
- Ну, в этом есть история, которую вы бы оценили, находясь в Греции, с ее историей и прочим. В некотором смысле, это историческая песня. Дело в том, что монахи-францисканцы, приехав в Америку, совершили паломничество из Мехико, из самых отдаленных уголков Мексики, до самого Сан-Франциско, и по пути, вы можете посмотреть в Интернете, и вы увидите: они построили все эти фантастические миссии, эти прекрасные церковные представительства и в то же время они помогали в религиозных делах. Я бы не сказал “новообращенный”, потому что в то время люди там были индейцами, и всегда использовалось это слово “язычник”, которое я ненавижу, потому что все думают, что ты сумасшедший, когда ты его употребляешь, но на самом деле это не то, что оно значило, это просто означало, что они еще не были христианами (смеется). Итак, они проделали весь этот путь пешком. Так вот, если вы приедете сюда сегодня и поедете по так называемому Тихоокеанскому прибрежному шоссе, прямо вдоль океана, до самого Сан-Франциско, по этой дороге, то, проезжая по обочине, вы увидите эти стальные столбы с подвешенным на них колоколами.
Все годы, что я живу здесь, я постоянно езжу по этому маршруту в Сан-Франциско, и я видел эти колокола, на которых написано: “El Camino Real”, что означает “Королевская дорога”. Колокола напоминают о том маршруте, по которому они шли. Я полагаю, они шли вдоль океана, потому что Калифорния была очень плодородной страной, а кроме того, там есть океан, так что по пути можно было порыбачить. Они устраивали подобные миссии по всему побережью, и я мысленно написал рассказ “To Be Treated Rite”. Когда они появились, все было не так просто, как вы думаете. Эти монахи, когда появлялись в городе, на них смотрели так: “Кто эти ребята?” (смеется) Особенно для индейцев, они, должно быть, казались им не просто другими, а очень чуждыми. В итоге оказалось, что культура Калифорнии основана на различных индейских племенах, если ехать от Мексики до самого верха, и существует баланс между индейскими традициями и католицизмом, христианством. Это смешение, но интересно, когда людям нужно поладить, они каким-то образом справляются с этим, так что это действительно история. “To Be Treated Rite” - это ключ к разгадке, я говорю о вещах, с которыми, очевидно, приходилось сталкиваться монахам, не просто убеждая людей в том, что их вера лучше, а просто показывая им повседневные вещи, такие как охлаждение почвы. Они были очень важны в сельском хозяйстве, агротехнике и во всем остальном. Для меня это было захватывающе.
Когда мы записывали “Seed of Memory”, я ночевал у Грэма Нэша (прим.: Crosby Stills Nash & Young, The Hollies - он продюсировал альбом “Seed of Memory”) в его доме в Сан-Франциско. У него там была студия, и в любом случае было приятно остаться там и проводить время вместе. В тот день, когда мы закончили работу над альбомом и занялись сведением, Грэм сказал: “Мы закончили. Давай повеселимся”. На следующее утро он приходит ко мне в комнату и говорит: "Вставай. Мы еще не закончили. Нам нужна еще одна песня”, а я говорю: “О, нет! Ты, должно быть, шутишь. Я думал, это правда, когда ты сказал, что все готово, прошло три месяца”. Он говорит: “Ты рассказываешь мне историю об El Camino Real. То, что ты играл, соедини воедино. Это была бы отличная песня для завершения альбома”. Я говорю: “О?!”, и я целый день возился с этим, а потом написал песню, и на следующий день мы ее записали, и, черт возьми, мы закончили. Мы не хотели выпускать двойной альбом или что-то в этом роде. Вот и вся история этой песни, которая очень интересна, и было очень весело работать над альбомом. Знаете, он действительно хорош.

Вы гордитесь альбомом “Seed of Memory”, который продюсировал Грэм Нэш?
- О, да, очень! Это самое веселое, что я когда-либо получал. Я часто бывал в студии, я делал много разных вещей, с другими людьми, для себя, что угодно. Мне никогда не было так весело работать в студии над целым альбомом. Грэм всегда говорил: “Мы идем в офис” (смеется), и мы пришли туда и все сделали. Не было никаких споров, никаких серьезных отношений или чего-то подобного, просто чтобы по-настоящему закончить работу и песни и понять, как мы собираемся это делать. Я также пообщался с целой кучей людей, которых я знаю, и с его знакомыми, которых он привлек к участию в сессиях, и это было фантастически. Там были очень разные музыканты, но я действительно горжусь альбомом, потому что Эл Шмитт (прим.: инженер альбома), который много лет был известным продюсером и звукорежиссером, начиная с Сэма Кука и заканчивая многими другими, был великолепен тем, что он руководил всем этим, управлял звуком. Мы пригласили его на альбом в качестве сопродюсера, потому что он действительно руководил процессом создания звука. Было просто удивительно, что он знал об оборудовании.
Между ним и Джеффом Эмериком из The Beatles (прим.: инженером), и это почти все объясняет. Все извлекли уроки из этого, все появилось позже, и все используют эти методы по сей день. На самом деле, Эл Шмитт написал пару книг о звукозаписи, которые очень интересны, о том, что можно и чего нельзя делать в процессе записи, как вы могли бы сказать. Да, это был настоящий опыт работы над альбомом. Каждый раз, когда ты берешься что-то записывать, это всегда по-разному. Терпеть не могу планировать что-то заранее. Если все тщательно спланировать, в этом не останется ничего неожиданного. Это называют “спонтанностью”. Спонтанность - это волшебство, которое происходит в студии. Вы можете выучить песню, выучить текст, и как только вы войдете в студию, я не знаю, что произойдет, песня станет другой. Это не то, что было у вас, когда вы были вне студии, вы слушаете это и говорите: “Я не знаю”. Возможно, вам захочется немного изменить темп, все меняется, когда вы приходите в студию. Люди говорят: “Это не так, я хочу, чтобы песня была такой”, но это не так.

Как возникло предложение Джимми Пейджа присоединиться к новой версии Yardbirds?
- Вы правильно поняли, он хотел найти новую версию Yardbirds. Питер Грант (прим.: менеджер The Yardbirds и Led Zeppelin) заговорил со мной первым и сказал: “О, Джимми собирает новую группу”, и он выглядел очень расстроенным и усталым. Я спросил: “В чем дело?”, на что он ответил: “Он говорит о том, чтобы назвать это The Yardbirds. Если он назовет это The Yardbirds, я не хочу иметь с этим ничего общего, я никогда больше не буду с ним разговаривать, и я не буду им руководить, и все тут. Как он собирается это назвать, "Yardbirds 13"? (смеется) У нас было так много Yardbirds. Я сказал ему: ”Тебе нужно придумать другое название или что-то в этом роде". Джимми Пейдж и я, мы все работали в одной и той же управляющей компании, RAK Records Микки Моста и Питера Гранта. Они бегали вокруг, а он собирал группу, и они просили разных людей делать разные вещи, и все такое, и мое имя всплывало наряду с другими, и… Я не знаю. Я был в турне со Stones и не совсем понимал, что он хочет сделать. Он сказал: “Ну, мы делаем это сейчас, вот и все!” Мне нужно было подумать об этом, это не то, с чем можно сразу же начать, и пока мы думали об этом, я наткнулся на группу Роберта Планта и Джона Бонэма (прим.: Band of Joy). Для меня все как картинка, будь то группа, песня или что-то еще, на что вы смотрите - это кино. Жизнь - это кино. Многим моим друзьям нравится, что Стив Уинвуд уходит из Spencer Davis Group, и они говорят: “Хорошо. Итак, чем ты хочешь заниматься, Стив? Ты хочешь собрать группу или просто играть на акустической гитаре? Чем ты хочешь заниматься?”
В то время было интересно, что все эти разные люди, с которыми мы встречались, были разными фильмами из-за перехода: Эрик Клэптон собрал Cream, а The Rolling Stones радикально изменились после Брайана Джонса. Я смотрел все эти разные фильмы, и я увидел Роберта и Джона Бонэма, и я сказал: “О-о, я вижу здесь фильм (смеется). Я вижу здесь необработанный фильм”, потому что они все были чокнутыми, они все были сумасшедшими. Джимми Пейдж спросил меня, как выглядит Роберт, и я ответил: “Он похож на греческого бога” (смеется). Именно это я ему и сказал. Он сказал: “О, правда?”, а я ответил: “Да, он ужасно похож на тебя” (смеется), на что Джимми отреагировал сердито. Он так и сделал, со всеми этими кудряшками, и я подумал: “Это твой идеальный фильм”. Я сказал Джимми: “Тебе нужно найти барабанщика. Джинджер Бейкер (прим.: Cream, Blind Faith) будет не в своей тарелке, когда увидит этого барабанщика”, потому что у него такая же мощь, как у Джинджера Бейкера, если не больше, и он злой. На самом деле, мы с ним очень хорошо ладили, но он мог быть очень раздражительным. Барабанщики такие: они либо действительно милые, либо просто животные. Где-то в глубине души они такие и есть. Я сказал: “Вам нужно найти барабанщика, потому что он и вокалист отлично работают вместе”. Он (Джимми Пейдж) ходил с этим по кругу, поэтому я попросил Питера Гранта отправиться на поиски его (Джона Бонэма), но он не смог найти его в Бирмингеме. Итак, мы осмотрели все вокруг, а они ушли в подполье, занимаясь чем-то, я не совсем уверен чем. Но в конце концов мы наткнулись на него, и пригласили его в офис, и остальное стало историей.
Иногда это срабатывает. То же самое, что и со Стивом Уинвудом и Traffic. Вы никогда бы не узнали, каким окажется Traffic, вы бы никогда не узнали, каким получится Cream, группа из трех человек мощностью 2000 ватт (смеется). Вы бы никогда не подумали, что это может сработать. “А разве у них нет пианиста?” Нет, нет, нет, только трое парней. Я был с ними в туре и никогда в жизни не видел, чтобы три человека производили столько шума (смеется). Я имею в виду, очень продуманный дизайн, очень инструментальный и просто очень умный. Если его правильно подогнать. Джинджер Бейкер всегда был крутым; Джек Брюс был отличным виолончелистом. Это не просто шутка, стиль игры Джека Брюса на бас-гитаре, когда его слушаешь, кажется очень классическим. Он не Джеймс Джеймсон (Motown Records), вы понимаете, о чем я. Он басист с классической подготовкой и играл на виолончели. Было интересно, как это сработало с Эриком Клэптоном, потому что Эрик Клэптон - такой выдающийся гитарист, он просто великолепен. Итак, с годами все эти фильмы становятся очень интересными, и люди спрашивают меня: “Как ты думаешь, что было бы, если бы ты снялся в них?”, а я отвечаю: “Понятия не имею”. Мой приятель Эрик Бердон спросил: “На что это было бы похоже?”, и я ответил: “Я не знаю”. Ты просто не знаешь, как все обернется. Но я знаю одно: 100 миллионов человек не могут ошибаться (смеется). Я имею в виду, что эта штука заработала, и это было настоящим началом хэви-метала. До этого хэви-метала не было. Они запустили ту вещь, над которой Джимми работал годами. Я знал Джимми со времен Screaming Lord Sutch & the Savages, а это совсем другая история (смеется). Это был фильм, большой фильм.

Джимми пытался пригласить Джинджера Бейкера на ударные для новой версии Yardbirds?
- Да, он хотел всех. Вы понимаете, о чем я говорю: он искал тяжелого барабанщика. Я не сказал про Джинджера Бейкера, но про это я тоже слышал. Он попросил Стива Мэрриотта (прим.: Small Faces, Humble Pie - вокал, гитара) стать певцом, что я где-то слышал, и Стиву это совсем не понравилось (смеется), но я его не виню. Я имею в виду, что вы собираете группу и рассматриваете все варианты, важно не только то, кто подойдет в музыкальном плане, на самом деле это не так. Важно, кто доступен, кому интересно, как они выглядят, все это используется в фильмах. Так что я не виню его за то, что он расспрашивал всех в Лондоне, абсолютно всех, в каждой группе, потому что ты не узнаешь наверняка, пока не попробуешь. Джимми знал всех в этом бизнесе, абсолютно всех. Он знал каждого музыканта. У него уже была потрясающая карьера, он создал свой гитарный стиль и все такое прочее, потому что, если вдуматься, были Эрик Клэптон, Джефф Бек и Джимми Пейдж. Давайте на этом остановимся, прежде чем вы перейдете к Мику Тейлору (прим.: Rolling Stones, John Mayall's Bluesbreakers - гитара) и всем остальным. Просто это три стиля, эти три парня начали играть, когда были совсем юными, играя в стиле Бадди Гая и Би Би Кинга. В основном на них повлияло одно и то же. Они не были созданы под влиянием разных факторов; это было их основой, и интересно, когда смотришь на то, как за эти годы они развились в трех совершенно разных направлениях.
Как я уже говорил, Эрик Клэптон стал очень симфоническим, 2000 ватт для скрипача (смеется), он был таким громким. Итак, в прошлом Эрик был очень структурированным и красивым. Он вывел блюзовые композиции на новый уровень. У Джимми Пейджа была грубоватая музыка, но он превратил ее в более рок-н-ролльную, это было что-то вроде "very raw", а Джефф Бек, я все еще пытаюсь понять, откуда Джефф Бек это взял. Он в компании с Хендриксом - мои любимые гитаристы в мире. Джефф Бек вывел это на совершенно другой уровень, и если вдуматься в то, что он делал, то изначально он играл пентатонические блюзовые композиции, но потом внезапно стал… Я не могу понять, он мог играть на чем угодно и разработал свой собственный стиль игры на гитаре, и никто не мог сделать то, что делал Джефф Бек, и до сих пор не может, благослови его Господь. Вы не можете к этому прикоснуться. Это как с Джими Хендриксом: ты мог бы попробовать это сделать, но удачи тебе (смеется). У тебя ничего не получится, ты зря потратишь время. Итак, как только вы почувствуете это волшебство, и именно поэтому они до сих пор остаются иконописно известными для всех нас, вы действительно не сможете прикоснуться к нему. Если вы копируете их и создаете такой стиль, вы копируете Джими Хендрикса или Эрика Клэптона, а не себя, так что в этом нет особого смысла. Они не знали, каким путем пойдут. Кто знает, что бы сделали Джефф Бек или Джими Хендрикс в последующие годы. Джими Хендрикс работал над альбомом с Майлзом Дэвисом (смеется), так что кто знает, к чему бы это привело. Как я уже говорил ранее, это по-прежнему завораживает меня: “Все похоже на кино”, в том виде, в котором вы его смотрите. Теперь, когда вы закрываете глаза и смотрите на это, вы можете увидеть, что это могло бы быть, прежде чем услышите, что это такое. Это интересно.

На самом деле, вы не сказали “нет” Джимми Пейджу.
- Да, я сказал: “Я отправляюсь в турне, когда вернусь, давай попробуем”. Я не собираюсь говорить ”нет". Говорю тебе, я слышу вещи, которые сводят тебя с ума. Это так, потому что я делал так много других вещей, в которых я участвую, но дело не в этом. Это только потому, что позже они стали такими известными, но однажды Джимми Пейджа спросили: “Почему Терри Рид не присоединился к группе?” - и все эти вопросы ему задавали слишком часто. Однажды вечером он по-настоящему разозлился, его спросили, и он сказал: “Ну, он мне отказал, и с меня хватит этого актуального вопроса”, за что я его не виню. Они уже продали 100 миллионов пластинок, а все спрашивают: “Почему Терри не присоединился к группе?” На самом деле это не имеет значения (смеется), это все равно что: “У нас и без него все отлично получается”. И не только это. “Он помог собрать группу”. Прекрати это. Это очень весело. Я сказал: “Послушай, когда я вернусь из тура со Stones, давай попробуем”. Тем временем это произошло, и Джимми захотел действовать очень быстро, чтобы собрать группу, а не The Yardbirds, и им нужно было придумать название, но ему нужно было что-то делать быстро, потому что он слышал, что этот способ работает. Как я уже сказал, больше ничего не происходило, все эти эпизоды из фильма: Cream распадались, потому что я был с ними в туре, в их прощальном турне, они расстались, и все закончилось.
Не стало Джими Хендрикса, так что ушли две группы из трех человек, и из-за этого все как бы развалилось. Джефф Бек и Род Стюарт (тогда они были в группе Джеффа Бека) с Ронни Вудом на басу, поссорились и решили расстаться, так что еще один участник ушел. Они посмотрели на картинку, и эти три крупнейшие рок-н-рольные, футуристические и хард-рок-группы просто распались и стали жить сами по себе. Итак, Питер Грант и Джимми увидели, что в картине, в фильме, есть большая брешь, а у нас есть зрители, которые любят Cream и Эрика Клэптона, они любят Джими Хендрикса и the Experience, они любят все эти группы, состоящие из трех человек. Что они собираются делать теперь? Их нет! Так что, кто бы ни сформировал эту группу из трех человек, он, очевидно, собирался добиться большого успеха, потому что у них уже была своя аудитория. Вот почему все это так быстро расцвело, потому что публика уже была готова слушать такую музыку. Все, что вам нужно было сделать, это адаптировать музыку к этой аудитории, но если вы сделали это правильно - а вы никогда не знаете, правильно ли вы это сделали, все группы пытаются сделать это правильно, но у них ничего не получается - и задели за живое, то вы на верном пути. Джимми какое-то время изучал это, играя со всеми этими сотнями групп типа Yardbirds, и он развил это, желаю ему удачи, и это было здорово. Как я уже сказал, 100 миллионов человек не могут ошибаться. Я имею в виду, что я очень горжусь тем, что участвовал в создании этой группы (смеется).

Вы предложили Роберта Планта и Джона Бонэма Джимми Пейджу, когда он искал участников для группы. Вам было немного странно, когда они стали суперзвездами?
- Видишь ли, у тебя сложилось совершенно неправильное представление. Люди попадают в эту ловушку. Ответ - “нет”. Я не чувствовал себя странно из-за этого. Я больше беспокоился о том, чтобы встретиться с Китом Муном и поджечь отель. Господи Иисусе! Я имею в виду, мы все тогда были сумасшедшими. Я не чувствовал себя странно из-за этого. Они всегда были очень добры ко мне: Джимми всегда был очень-очень добр ко мне, мы с Робертом Плантом лучшие друзья, и я отлично ладил с Бонэмом, а теперь у меня отличные отношения с его дочерью и женой. Я всегда очень хорошо ладил с этой семьей, а Джейсон Бонэм называл меня “дядя Терри” (смеется), и это заставляет чувствовать себя немного старше. “Дядя Терри”, я не уверен насчет этого… Вы понимаете, что я имею в виду, я часть этой семьи. Судьба каждого человека одинакова. У каждого есть свое право. Если бы я это сделал, я бы не записал “Seed of Memory” и не встретил бы множество других людей, которых встретил на своем пути.
И говорят: “О, ты мог бы стать большой рок-звездой”. Что ж, я большая рок-звезда (смеется), но я не вижу в этом проблемы. Я могу с этим справиться, просто другие люди не могут. Какой, к черту, большой? (смеется) Я не знаю, счастлив ли ты, когда становишься большим. Дружба намного важнее, чем вся слава в мире. Люди могут получить всю эту славу. Было время, когда я думал, что, вероятно, никогда не запишусь, и это говорит обо всех тех вещах, которые случаются с тобой, когда ты знаменит. Я должен был записать это, когда было очень трудно справиться с этим, и речь идет о друзьях, я не называю имен, но это очень трудная вещь, на самом верху все непросто. Я слышал истории, мне звонили люди, которые были очень расстроены из-за того, что произошло нечто ужасное. Вы должны всячески поддерживать их в том, что они сделали, и в том, через что они проходят, и быть более полезным. А не все это: “О, что бы случилось, если бы я побывал в этой штуке дважды?” Ну, вот, пожалуйста. Сейчас вы отвечаете на телефонный звонок о проблемах, о том, что могло бы быть и чем бы это было. Просто будьте полезны и поддерживайте дружбу, иначе все это того не стоит. Если мы не можем помочь друг другу, там, наверху, становится по-настоящему тяжело. Таково мое мнение.

Вы знали Ричи Блэкмора много лет. Почему вы отклонили его предложение присоединиться к Deep Purple?
- Это было не в моем стиле. Я люблю Ричи, я знаю его много лет, но это не то, чем я хотел заниматься, и он это понимал. Я сказал: “Я не представляю, как я буду этим заниматься”. Вы знаете, о чем их песни и какова их концепция, и это было не мое. Я хотел играть самую разную музыку, я не хотел замыкаться на чем-то одном, что у них отлично получалось, благослови их Бог. Я не могу сказать ничего плохого о них или о том, кем они стали. Желаю удачи, вот что я вам скажу, но это было не в моем духе. Так что, я сказал Ричи: “Нет, я не хочу этого делать”. Я имею в виду, что Спенсер Дэвис хотел, чтобы я присоединился к нему, когда Стив ушел (смеется), и это меня немного беспокоило, потому что я большой поклонник Стива Уинвуда, и я немного беспокоился о том, какой размер обуви я должен был надеть для этого. На самом деле, это было непросто, но Спенсер понял. Он понял и сказал: “Хорошо. Знаешь, почему я подумал о тебе? Стив считал, что ты отлично играешь в группе”, и я сказал: “Очень приятно, что Стив с этим согласен”. Это удивительно. Но он думал, что все в порядке. Приятно, что все с этим согласны. Все в порядке.

Вам понравилось гастролировать по Соединенным Штатам с The Rolling Stones в 1969 году?
- “Весело” - это громкое слово, но я никогда не могу подобрать другого слова, кроме “весело”. Это было потрясающе. Я гастролировал с ними раньше, в 1966 году, в Англии, когда в группе был Брайан Джонс, и я провел с ними одно турне, так что я их знал. Я знал их настолько, насколько вообще можно знать людей, гастролирующих в музыкальном плане, но турне 1969-го было долгим. В Америке было много городов, и мы все узнали друг друга, вы действительно живете там вместе, потому что путешествуете вместе и все такое прочее. Тогда они были просто невероятно интересной компанией парней. По отдельности они так сильно отличаются друг от друга. Когда поживешь с ними достаточно долго, можно подумать, что у них на самом деле нет ничего общего: они не тусуются вместе, не занимаются одними и теми же вещами, а на гастролях у них у всех разные комнаты. Но они собираются вместе на сцене, и это происходит, и я думаю, именно поэтому это происходит, потому что они поддерживают чистоту. Если вы все во всем согласны, я никогда не встречал группы, которая была бы в конечном счете успешной и в которой бы все нравилась друг другу (смеется).
Они все так сильно отличаются друг от друга, и все они в конечном итоге спорят из-за самых глупых вещей. Я имею в виду, вы не поверите. Именно различия создают шоу, сплоченность, когда они выходят на сцену, чтобы исполнить музыку, они все играют что-то свое, но это сочетается. Это очень интересно. В каждой успешной группе недолюбливает друг друга. С другой стороны, каждый раз, когда я вижу группу, в которой нравятся друг другу и отлично ладят, я не думаю, что они к чему-то придут. Как ни странно, когда это происходит, они этого не делают, они не добиваются успеха. Причина в том, что этот гнев, эта сплоченность помогают всему работать. Я знаю, это кажется странным способом заводить друзей, но так оно и было. Это не то, что думают люди. “О, я люблю этого парня!” Нет, ты его терпеть не можешь. Обычно это норма для групп. Я бы хотел, чтобы люди смотрели на вещи более реалистично, и тогда они, возможно, не попадали бы в такие большие неприятности. Но если они узнают друг друга, то сразу же возненавидят.

Интересно ли было петь на свадьбе Мика Джаггера перед половиной Битлз, Сальвадором Дали и Брижит Бардо в 1971 году?
- Я знаю! Я знаю, что Бриджит была там. Судя по тому, как это произошло, я не видел, что она там сидела. Мы были в Библосе, большом круглом отеле в Сен-Тропе, и там была стойка регистрации. В общем, там было полно народу. Я стоял на возвышении, а оно спускалось на нижние уровни, все это закруглялось, и я стоял и разговаривал с Чарли Уоттсом, и мне хотелось, чтобы все занимались тем же, чем и раньше, а он спросил: “Ты когда-нибудь встречал Брижит Бардо?” (смеется) Именно так. Я говорю: “Нет, Чарли! Нет!” Я подумал, что он меня разыгрывает. Он говорит: “О, ты должен познакомиться с Бриджит”. Я спрашиваю: “Ты видел Бриджит?”, и он отвечает: “Да”, - и хлопает по плечу даму, которая сидела как раз на следующем этаже перед нами. Она говорит: “О, Чарли!” - и встает, снимает очки, и это Брижит Бардо! Я думал, что сейчас упаду в обморок (смеется). Просто так получилось. Чарли, конечно, был очень забавным. Если Чарли устраивает вечеринку, то она должна быть по-настоящему классной. Вся вечеринка после свадьбы превратилась в настоящий бунт. В этом были заинтересованы все. Пол Маккартни, а его дети в то время были совсем маленькими, и Линда (его жена) сказала ему: “Я не пойду, если ты не присмотришь за детьми, потому что мне надоело ходить на все эти мероприятия с тобой и ты где-то там, Пол Маккартни, один из Битлз, а я остаюсь с детьми". В тот вечер Пол был на более высоком уровне, и дети, конечно же, убежали куда-то, и он потратил много времени, гоняясь за детьми по округе, так чтобы они не заблудились внезапно. Было это, а затем были Ронни Вуд, Род Стюарт, Эрик Клэптон и все остальные, которые просто тусовались вместе и накачивались. Это было очень весело, парень. Я не мог в это поверить.
Мое самое забавное воспоминание - я все еще пытаюсь вспомнить и выбрать картинку, я видел одну из них, размером 8×10, - это когда мы утром приехали в аэропорт, чтобы чартерным рейсом улететь в Тулузу. Итак, мы добрались до аэропорта Гатвик (прим.: летели во Францию), на частной взлетно-посадочной полосе, а им пришлось летать туда и обратно, чего никто особо не хотел, потому что там потеряли несколько таких самолетов, и они были не в восторге от этого самолета; они все были хлипкими. Мы приехали на место, а сигнал к отъезду был дан в 7:00 утра. Итак, вы просите этих музыкантов быть там в 7:00 утра. Что ж, я думаю, единственный способ сделать это - просто не ложиться спать. На тот момент я подумал, что никогда в жизни не вставал в 7:00 утра. Так что, у всех, кто собирался садиться в самолет, есть фотография, на которой они позируют, и абсолютно у всех, даже у детей Пола, на всех были солнцезащитные очки Wayfarer (смеется). Не было ни одного человека, на котором не было бы солнцезащитных очков. Казалось, что все вокруг шатались. У меня остались приятные воспоминания об этом, это было действительно забавно. Итак, у вас есть маленькие дети в дорожных костюмах, а также их мама и папа, и это было просто очень забавно. Знаете, люди платят в отпуске за групповые туры по Европе. Это была самая странная компания, которую вы когда-либо видели в своей жизни!!! (смеется) О боже! Как только они сели в самолет, все, конечно, начали петь, и это было истерично. Я думаю, это был настоящий Magical Mystery Tour.

Какова была ваша реакция, когда вы впервые увидели Джими Хендрикса, играющего в клубе Scotch of St. James?
- Да, это было в Scotch of St. James, а не в Bag O’ Nails. Ну, я был знаком с ним немного раньше и вроде как знал, что за этим последует, но никто другой не знал. Видите ли, Чез Чендлер (басист The Animals и менеджер Джими Хендрикса) пригласил всех жителей города. Он ждал, ждал и ждал, пока по городу не поползут слухи. Это было настолько тяжело, что когда вы упоминали слово “Джими Хендрикс”, говорили: “О, это тот парень в странной одежде и с пышной прической”. Он уже был хорошо известен, но они не знали, чем он занимается. Да, он играет на гитаре. “Ну, мы все играем на гитаре, хотя и не очень хорошо”. Но когда он вышел… Там были все: Пол Маккартни, Мик Джаггер, я имею в виду, все жители города. Самым забавным был Брайан Джонс. Я и мой друг Питер Джей (прим.: Терри был участником Peter Jay and the Jaywalkers, когда он впервые гастролировал с the Rolling Stones в 1966 году) сидели сзади, мы постоянно приходили туда, и там никогда не было столько народу. Мы недоумевали, что, черт возьми, произошло, а Брайан Джонс вернулся после выступления Джими и сказал (прим.: театральным голосом): “О, Терри”, я спросил: “Что?”, а он ответил: “Это ужасно, ты не поверишь!” Я спросил: “Что случилось?”, а он ответил: “Все затоплено! Все перед сценой затоплено!” Я спросил: “О чем, черт возьми, ты говоришь?”, а он ответил: “Все гитаристы плачут. Это ужасно” (смеется). Это было очень забавно. Но вы могли чувствовать то же самое. Все были в таком шоке.
Я думаю, Эрик Клэптон знал его раньше. Я думаю, он встречался с ним раньше. Что Джими хотел сделать, так это просто познакомиться со всеми этими гитаристами, он в некотором роде боготворил всех этих английских гитаристов, о которых мы говорили ранее, и все дело в том, что у них у всех одни и те же корни. И у Джими те же корни, но здесь все по-другому. Это джазовый музыкант, блюзовый музыкант, который играет джаз, как Уэс Монтгомери и Бадди Гай, и все это в одном флаконе, он похож на Джорджа Бенсона и всех таких гитаристов. Джими сидел там и играл джазовые аккорды, и это пугало вас. Он мог напугать вас своими аккордами. Некоторые люди спрашивали: “Что он играет? Он играет на гитаре в стиле Уэса Монтгомери или Джорджа Бенсона?” Нет, он играет “Wild Thing” (смеется). Три аккорда. Мы все знаем, что это звучит ужасно, и именно это всех завело: у него хватило наглости сыграть эту ужасную песню, но он так с ней поступил. Каждый раз, когда он это делал, все было по-другому. Он закончил все за одну ночь. На следующий день он был дома. Все, кто был там в тот вечер, говорят, что они были его друзьями, что мне не понравилось. Я не буду называть имен, но в газете все пишут: “О да, я думаю, что Джими действительно замечательный”. Они никогда с ним не встречались. Когда я с ним поговорил, он сказал: “Вот что я тебе скажу: я пытался дозвониться до них, но они не брали трубку”. (До смерти Джими).

Однажды вы были дома у Джими Хендрикса, и кто-то постучал в дверь. Вы открыли ее и....
...Это был Майлз Дэвис! Да, да! Я заглянул в глазок, который есть в двери, - он жил в Нью-Йорке, - а Нью-Йорк - опасный город, поэтому снаружи на двери нет дверной ручки. Это просто замок, вы вставляете в него свой ключ, вот и все. Изнутри у вас есть решетки, замки и все такое прочее, на что можно раскошелиться. И чтобы попасть туда, нужен танк, потому что так много людей грабят. Итак, все, что у вас есть - это замок снаружи и маленькое выпуклое окошко, через которое вы можете глянуть по сторонам и посмотреть, не стоит ли там кто-нибудь, собираясь вас ограбить. Я посмотрел в это окошко - здесь мы снова возвращаемся к тому фильму - и я вижу, что там стоит человек, похожий на обложку альбома, и это может быть только один человек. На нем большие темные очки и блестящие волосы, он носит ярко-фиолетовую одежду, он действительно смуглый, и я подумал: “Это Майлз Дэвис!” На всей планете нет никого, кто был бы похож на Майлза Дэвиса. Я знаю, что он не собирался меня грабить. Перед этим Джими собирался принять душ. Он знал, что тот зайдет, поэтому сказал мне: “Чувак, я приму душ. Ко мне придет друг, просто открой дверь и впусти его”. Я сказал: “О, хорошо”, но потом я действительно увидел, что это Майлз Дэвис. Я открыл дверь, а он вообще не захотел со мной разговаривать. Он спросил: “Джими здесь?” Я сказал: “Он в душе, он сказал зайти и подождать его”, а он сказал: “Я буду прямо здесь” (прим.: за дверью), и каким-то образом закрыл за мной дверь.
Я не знаю, как ему удалось ухватиться за дверную ручку и захлопнуть дверь. Я до сих пор не могу понять, как он это сделал, потому что на двери не за что было ухватиться: не было ни ручек, ни чего-либо еще. Это меня немного напугало. Я оглянулся и увидел, что Майлз остался снаружи, ожидая. Я был сбит с толку. Я снова посмотрел в глазок, а он все еще стоял там. Я пошел к Джими и сказал: “Только что произошла самая странная вещь. Майлз Дэвис здесь. По-моему, он классный, не так ли?” (смеется) и он вышел, и впустил его, и они ушли в другую комнату, и он так и не заговорил со мной, потому что не хотел иметь с мной ничего общего. Так что все в порядке. Это просто замечательно. Майлз был совсем другим персонажем. Он сам подбирал себе людей. Но потом, когда мы говорили об этом (прим.: с Джими), было много записей, я до сих пор не знаю, что с ними случилось: были ли они у Майкла Джеффри (прим.: менеджера Джими) или у кого оказались эти записи с ним и Майлзом Дэвисом. Они у кого-то есть. Я не понимаю, почему при всем том количестве материалов, которые выходят (прим.: посмертные альбомы Джими), никто их не выпускает. Есть кто-то, кто о них знает. Я был бы очень признателен, если бы они сообщили мне, где они находятся.

Вам удалось поджемовать с Джимми и Майлзом вместе?
- Нет, нет, нет, нет! Он не разговаривал со мной, и это не только потому, что я белый, нет. Но, я не знаю, у него просто не было на меня времени. У него была миссия. Он сказал: “Нет, нет, ты этого не сделаешь”. В любом случае, я бы не стал находиться с ними в одной комнате. Вы шутите? Я имею в виду, что они были в соседней комнате и играли что-то похожее на Телониуса Монка. Они были на другой планете. Это был единственный раз, когда я слышал их вместе. Вот почему я сказал, что если кто-нибудь знает из дискографий и прочего, у кого есть записи, когда они играли вместе, я бы с удовольствием послушал их сам, потому что я действительно слышал, как они играли вместе в другой комнате, и думал: “Ух ты! Я не могу дождаться выхода этого альбома” (смеется). Это то, что я действительно люблю, потому что я люблю Телониуса Монка, я люблю Майлза Дэвиса и все, что есть у Чарли “Берда” (Паркера), вплоть до Колтрейна и всего остального. Он (прим.: Джими) больше походил на позднего Джона Колтрейна. Он был просто мастером. Он стал действительно хорошим другом. Я знал его, он был очень прямолинейным и по-настоящему милым парнем.

Вы познакомились с Майлзом?
- Нет, нет! Майлз! Я имею в виду, я столкнулся с ним на фестивале на острове Уайт (прим.: в 1970 году), он там был. В любом случае, он простоял спиной к публике все выступление. Ему нравился “Bitches Brew”, и это был альбом, ориентированный на странные группы. Он был погружен в себя. На самом деле он не был поклонником публики. Он не очень-то любил общаться с людьми. На самом деле он не любил людей.

Понравилось ли вам американское турне с Cream в 1968 году?
- Да! Это было действительно здорово. Приятно было пообщаться с этими ребятами. Со стороны Эрика было мило пригласить меня в тур. Мы хорошо провели время, и я впервые был в Штатах, поэтому для меня было важно приехать сюда и посмотреть, о чем все говорят.

Что вы чувствовали, когда выступали на разогреве Cream в Мэдисон-сквер-Гарден?
- Ну, я делал это три раза. Я делал это один раз с Cream, а затем два раза со Stones. Первое было интересным: недавно, работая над дискографией, которая готовится к выпуску документального фильма с Джонни, с моим исследователем - просто леди, и она узнала, что это шоу было первым рок-н-ролльным шоу в Мэдисон Сквер Гарден. До этого это всегда были спортивные мероприятия, баскетбол или хоккей с шайбой. Мне показалось немного странным, что сцена находилась в центре арены, а динамики, которые были над нами, были направлены вниз. Все, о чем я мог думать, было: “В синем углу у нас есть... и в красном углу...” (прим.: боксерский комментарий). Я просто чувствовал, что это будет бой (смеется). Так вот, недавно кто-то сказал мне, что это был первый бой. Вдобавок ко всему, это означало, что я начал шоу, так что я был первым рок-н-ролльщиком, который вышел на сцену, чтобы отыграть рок-н-ролльный концерт в Мэдисон Сквер Гарден. За это я должен быть занесен в Книгу рекордов Гиннесса (смеется). Это интересно.

Лестно, что Арета Франклин однажды сказала: “В Англии происходят только три вещи: The Rolling Stones, The Beatles и Терри Рид”.?
- Да, именно так. Мне стоило немалых денег заставить ее сказать это (смеется). Я все еще в долгу перед ней за это. Нет, я не мог в это поверить. Мне нечего сказать по этому поводу. Я даже не имею права что-либо говорить. Она пришла в клуб, в котором я играл в Лондоне, с Ахметом Эртегуном из Atlantic Records, он назывался Revolution Club, и все, что я могу сказать, это то, что я пою на сцене и смотрю на публику примерно в 6-8 рядах слева - я никогда этого не забуду - Я смотрю вниз и думаю: “Вон та дама, что сидит там, похожа на двойника Ареты Франклин”, - и я продолжал разглядывать ее. Эта девушка хорошо проводила время. Я подумал: “Боже, эта женщина действительно похожа на Арету Франклин”. Я закончил выступление, прогулялся по залу и встретил парня, которого на тот момент не знал, и он сказал: “Привет, Терри, иди сюда, Арета хочет с тобой познакомиться”. Наконец-то я понял, и я сказал: “Ты, должно быть, шутишь. Ты имеешь в виду, что это Арета Франклин? Что она здесь делает?” (смеется) Так что, в тот вечер мы вместе выпили, и она присоединилась к нам, и все такое, и я не верю, что это произошло на самом деле. Должно быть, мне это приснилось! Выражение моего лица было: я не мог сдержать удивления.
Я сидел там и разговаривал со своим кумиром. Она была милейшим человеком. Знаете, как она меня называла? “Белый парень” (смеется) Это была большая шутка! На самом деле она называла меня как хотела. Наверное, лучшая R & B певица всех времен. Так или иначе, на следующий день я зашел в офис RAK Records, чтобы забрать чек или что-то в этом роде. Итак, я вхожу туда, поднимаюсь на лифте, захожу в офис, и все смотрят на меня таким странным взглядом, и я спрашиваю: “Что случилось? Кошка сдохла? Почему вы на меня так смотрите?” Они спрашивают: “Ты видел газету?”, а Питер Грант входит и говорит: “О, теперь ты это сделал”. Я спрашиваю: “Почему?”, а он отвечает: “Посмотри в газете”, и я читаю все, что она сказала. Я говорю: “Боже мой, что за чертовщина!” Это был просто большой шок. На самом деле, я ничего не могу сказать по этому поводу. Я просто не могу прийти в себя от этого. Когда я действительно встретил ее, она выглядела точь-в-точь как Арета Франклин. Конечно, я видел ее много раз много лет спустя, когда переехал сюда. Я имею в виду, что мы с ней нечасто виделись, но она всегда была очень дружелюбной и по-настоящему доброй ко мне, что является большой честью для меня. Потому что она была мила не со всеми. Даже в R & B-сообществе считают, что она могла быть очень жесткой с людьми. Было так, как она хочет, иначе ситуация не изменится. Честно, ты не мог поступить по-другому.

Роб Зомби - ваш большой поклонник. С ним легко проводить время?
- Да, безусловно, он действительно такой. Я имею в виду, я немного знаком с ним по фильмам и тому подобному, к чему он добавлял песни. Они устраивали рэп-вечеринки. Он абсолютно приятный человек, он просто очень хороший парень. Жаль, что я не проводил с ним больше времени, он очень занятой человек, и желаю ему удачи. Его жена тоже, она просто очаровательна. Дело в том, что когда ты встречаешь таких людей, которые на самом деле очень хорошие люди, другие люди, которые их окружают, тоже очень хорошие люди. С другой стороны, когда есть люди, которые говорят: “О, я этого терпеть не могу”, музыка и люди вокруг них становятся такими же (смеется). Когда мы ходили на рэп-вечеринки, все люди вокруг него были очень дружелюбными и очень искренними. Господи! Говорю тебе, они безумно одеваются!

Вы продали свой Telecaster 1952 года Джо Бонамассе. Пожалуйста, расскажите нам несколько слов о гитаре и вашей встрече с Джо.
- Гитара 1952 года выпуска (Telecaster) с грифом 1949-го года выпуска, когда компания только начинала свою деятельность. Я хотел продать гитару - ну, у меня много гитар - и когда ты начинаешь продавать гитару, тебе звонят глупые люди. Я не виню тех, кто хочет потратить как можно меньше денег. Я не виню их за это, но не будьте глупцами. Не говорите о Telecaster 1952-го года, который встречается все реже и реже: “О, он не в оригинальном состоянии”. Я имею в виду, что на нем есть немного моей крови и крови парня, у которого он был в Чикаго много лет назад. Я не знаю, чего ты еще хочешь. Что значит “оригинальная отделка”? Вы знаете, сколько крови было пролито, чтобы добиться этого? (смеется) Я нахожу это таким глупым, что они хотят получить “исходное состояние”. Я не могу этого понять. Я отказался, попросил назвать сумму, а потом сдался; я не собирался продавать ее, потому что все эти глупцы продолжали мне звонить. И вдруг мне звонят, и этот парень говорит: “Привет, Терри, не знаю, слышал ли ты обо мне, меня зовут Джо Бонамасса”. Я сказал: “Конечно, я слышал о тебе. Классно”, и он спросил: “Насчет Telecaster: ты действительно хочешь его продать?” Я сказал: “Да, но мне не нравится видеть людей, которые говорят: "Это не в оригинальном состоянии”. Я рассказал ему эту историю, и он сказал: “Боже, это так оскорбительно, что они вообще это делают. Что ж, мне это интересно. Скажи мне, чего ты хочешь”, и я назвал ему сумму, действительно большую сумму, а он спросил: “Так что ты собираешься делать завтра?” Я ответил: “Ну, у меня не так много дел”.
Я живу в пустыне, и он спросил: “Ничего, если я заскочу?”, а я ответил: “Да, мы будем более чем рады тебя видеть. Буду рад тебя видеть”. Итак, он заходит, садится и играет на гитаре, он почти ничего не говорит, он играет что угодно, он не говорит “о” или “ааа”, и вдруг он кладет ее и бежит к машине, и я подумал: “Ему она не нравится. Это оно. Сделка расторгнута”, - а он прибежал обратно с портфелем, открыл его и обнаружилось, что там полно денег (смеется). Он сказал: “Терри, пересчитай это”, - и снова взял гитару и начал играть. Он сказал: “Ты пересчитай”, а я ответил: “Я не собираюсь считать все эти деньги! Я просмотрю несколько пачек, но я не собираюсь сидеть и все пересчитывать. Я доверяю тебе. Я уверен. Я думаю, ты купил себе гитару” (смеется). Потом мы стали по-настоящему хорошими друзьями. Гитара помогла нам наладить отношения, и теперь, когда мы играем вместе, я иногда прихожу и пою с ним. Мы совершили круиз "Тhe Blues Cruise", в котором отплыли из Афин, затем на Миконос, а затем в Турцию. Мы уже делали это пару лет назад и сейчас обсуждаем поездку на Карибские острова. Я давненько его не видел, но мы всегда очень хорошо ладили и дали много интервью, в том числе несколько для (фирмы) Gibson, а также по разным вопросам, в которых он брал интервью у меня, что очень интересно. Так что, мы хорошо проводим время вместе. Он настоящий, порядочный парень.
Я люблю Джо, он не пытается быть Джими Хендриксом или Эриком Клэптоном, он любит всех этих людей и, должно быть, очень хорошо их знает, но он не пытается быть тем самым Эриком Клэптоном. Он просто обожает всех этих парней и гитары. Просто поразительно, сколько у него гитар. Их становится все больше и больше. Они стоят целое состояние. Его интересует, знал ли я эту гитару раньше, а также какая это модель и сколько ей лет. Он родился не так давно и спросил меня: “Ты знаешь эту гитару?” - потому что я знал одного из музыкантов Томми Болина (прим.: Deep Purple, Zephyr, Билли Кобэм), "и я знаю, что ты, вероятно, знаком с ним." Кто-то предложил ему эту гитару и сказал, что это гитара Томми Болина. Он сказал: “Все так говорят”, а я очень хорошо знал Томми, и это был Les Paul со звездно-полосатыми эмблемами на пикапах, и он сказал: “Посмотри на это”, - и открыл футляр, а я сказал: “Это та, у которой флаг не в ту сторону, круглый”, и он говорит: “О, точно”, а я продолжаю: “И я знаю, что сигаретой прожигали гриф. Это было бы трудно подделать, потому что дыры такие глубокие”, - вы почти рискуете повредить гитару, оставив на ней прожженное отверстие. Это был не ожог от одной сигареты, я имею в виду, что это делали раз 100. И я подумал: “Это определенно та самая”. Это все избито, как в “оригинальном состоянии”.

Вы знали всех. Кто был самым талантливым музыкантом, которого вы когда-либо видели?
- Самый талантливый парень? Нет, нет, нет. Нет самого талантливого парня. Есть много талантливых парней и много талантливых девушек. Позвольте мне сформулировать это так: у всех нас есть свое мнение о музыке, которая нам нравится, и я оцениваю ее следующим образом: некоторые люди трогают меня; мне все равно, как они поют, играют или что там еще. Есть люди, которые так трогают меня, что я начинаю плакать, мне хочется вернуться домой и сказать: “О, вау!” Если кто-то заговорит со мной и заиграет музыка, я больше не буду слышать, что говорит этот человек. Я просто слышу, как человек поет, как Бонни Райт. Бонни Райтт делает это со мной, Арета Франклин делает это со мной, Глэдис Найт делает это со мной. У этих людей просто есть это. Они захватывают вашу душу. Во время разговора просто включите радио и послушайте, и это вас просто растрогает. Эти люди очень талантливы, вот что называется “талантом”. Это дар, и только так я на это смотрю. Их так много, и это говорит о том, что нужно выработать свой стиль. Есть целая куча людей, которые на самом деле невероятно талантливы, и ты не пытаешься копировать их, ты пытаешься взять немного от того, что они делают, совсем немного, и ты вкладываешь это в то, что делаешь сам, и надеешься, что вместе все получится. Но, знаете ли, это мелочи. В этом-то все и дело: если кто-то заставляет вас двигаться, то он двигает вами, и все люди разные. Так что, благослови бог того, кто заставляет вас двигаться. Вам нужны эти различия.

Как вы думаете, поп музыка 60-х и 70-х годов была намного лучше, чем сегодняшняя?
- Вы не можете так говорить. То, как создавали музыку, то, как она создавалась - не только в 60-х и 70-х, даже раньше, например, в 40-х и 50-х - это была песня за песней, и она была продумана. Техника записи пластинок и создания музыки в наши дни совершенно иная, чем тогда. Как только электроника сформировала эту вещь, она изменила все: вы получаете бэк-трек с лупом, состоящий из двух аккордов, что очень интересно, и вы создаете песню поверх двух аккордов, во всяком случае, Битлз часто так делали. Они были единственными, кто действительно начал это делать, написав целую песню на одном аккорде (смеется), например “Tomorrow Never Knows” (1966) и тому подобное. Они делали экспериментальные вещи, но в наши дни так делают все, и они используют одни и те же эффекты и плагины, что все это одно и то же, так что на самом деле все вещи звучат очень похоже, даже несмотря на то, что люди, которые их покупают, очень-очень разные. Так что это опасно, а раньше все было по-другому. Раньше все звучали по-разному. Они не видели никакого смысла в том, чтобы копировать Битлз или Стоунз или делать это как-то намеренно. Раньше целью было отличаться от них. В наши дни цель не в том, чтобы отличаться. Во всяком случае, так кажется, и я постоянно слушаю много чего, но это интересно. Я бы не сказал, что было что-то лучше, лучше и быть не может. Некоторые люди спрашивают: “Кто самый талантливый музыкант?” или “Какая песня из когда-либо написанных самая лучшая?” Нет ничего лучше, есть только больше (смеется), и это здорово. Кто знает, к чему это приведет? Я всегда нахожу, что чем больше ты получаешь от чего-то одного, тем больше тебе нужно чего-то другого. Поэтому очень-очень трудно мысленно угадать, что станет популярным в следующий раз. Никто не должен этого делать. Просто наслаждайтесь этим.

Вам нравятся другие певцы вашей эпохи, такие как Стив Мэрриотт?
- Да, я знаю их всех. Стив Мэрриотт был моим действительно хорошим другом. Мы часто тусовались, ходили пить пиво и все такое, и у него были неприятности. Стив Мэрриотт был настоящим проказником. Он был настоящим шутником, и этим он был хорошо известен. Не знаю, обратили ли вы внимание на то, что он начинал свою карьеру как актер.

Я этого не знал.
- Вы знаете театральную постановку и фильм “Oliver!”? Лайонел Барт (режиссер-постановщик) написал всю музыку к фильму, а он сыграл Артфула Доджера на лондонской сцене, что было великолепно. Я сказал ему: “О, ты был великолепен! Тебе, наверное, даже не пришлось наряжаться на репетиции. Это ты!” Он сказал: “Да, я был на репетиции, прочитал несколько строк, и они сказали: "Ты получил роль”. Так что он начал свою карьеру как актер на сцене в Лондоне. Это было здорово, когда он сыграл в фильме “Оливер!”, который был успешным и шел годами. Затем они собрали группу, и у него началась целая (музыкальная) карьера. Отличный парень! Я думаю, он был действительно хорош.

Джерри Ширли, барабанщик “Humble Pie”, рассказал мне, что Джимми Пейдж предложил Стиву Мэрриотту присоединиться к Led Zeppelin, и тот сказал "нет", потому что не хотел покидать Small Faces и предложил Джимми вас.
- Стив был взбешен, ему не понравилась эта идея! Он сказал мне: “У меня есть десять пластинок №1, какого черта я собираюсь это делать?!” (смеется) Действительно.

Огромное СПАСИБО мистеру Терри Риду за уделенное время.

Комментариев еще нет