RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

Большое интервью старшей из сестёр Джона, Джулии. Бонус: Интервью с братом Пита Беста

Джулия Берд. Беседа о Джоне Ленноне и Битлз. (Бонус – интервью с Роаджем Бестом, братом Пита Беста, сыном Моны Бест и Нила Аспиналла)

Стиг Ульрихсен побывал в Ливерпуле, где он побеседовал с сестрой Джона Леннона, Джулией Берд, которая рассказала ему о своём знаменитом брате. Интервью было взято в клубе Каверн, совладелицей которого является Джулия. Кроме того, Стиг посетил кофейный клуб Касба, владелец которого, Роадж Бест, брат барабанщика Битлз Пита Беста, рассказал о клубе и о его важном значении для начала карьеры Джона Леннона, Пола Маккартни и Джорджа Харрисона.

КЛУБ КАВЕРН.

Стиг: Здравствуйте, меня зовут Стиг Ульрихсен. Я приехал в Ливерпуль, где у меня состоится встреча с Джулией Берд. Мы поговорим о книге Imagine This, которую она написала о своём брате Джоне Ленноне. Это будет основной темой разговора. Мы также немного поговорим о Поле Маккартни, у которого Джулия взяла интервью в 1986 году.

Джулия, благодарю вас за то, что пригласили меня сюда, чтобы дать интервью о вашей жизни, а также о вашей жизни именно как сестры Джона Леннона. Итак, Джулия, все ведь постоянно хотят что-то узнать про вашего брата. Вас это раздражает, утомляет?

Джулия: Скорее, напрягает. Я иногда об этом думаю. Но являясь поклонницей, например, Элвиса, я всегда хочу получать всё больше и больше информации о нём. Я только что прочитала, от корки до корки, две большие книги Питера Гуральника о нём. Так что мне это понятно. Да, понятно.

Стиг: Я на днях как раз встретился с Присциллой Пресли, и даже спросил у неё, какова была реакция Джона и остальных битлов  на встречу с Элвисом. И она сказала, что они были как маленькие мальчики, они были...

Джулия: В восторге, полном восторге. Да. Он был, и сейчас остаётся, королём. Они повстречали своего, и моего тоже, давнего кумира.  Они как будто на время перестали быть битлами, и были просто Джоном, Полом, Джорджем и Ринго, которые увидели своего идола.

Стиг: Вы, наверное, чувствовали разницу между тем Джоном, которого вы знали и тем Джоном, который, можно сказать, проснулся знаменитым. Я знаю, что это заняло какое-то время...

Джулия: Это произошло не за один день. Хотя люди думают, что так оно и было. Всё началось с того, что Джон в 12-13 лет стал учиться играть на банджо, в нашем доме было много музыки. Это было в 1952 или в 1953м году и они ещё не были известны как Битлз во всеми узнаваемом виде. Я не про Куорримен сейчас говорю, и не про Гамбург. Я говорю про Битлз, какими они были в начале 60х годов, так что это заняло долгое время. Для нас, процесс был постепенным, и перемены тоже.

Стиг: Перенесёмся немного назад во времени, каким было ваше первое воспоминание о Джоне как о вашем брате? Если я правильно помню, вы появились на свет через семь лет после него?

Джулия: Да, через шесть с половиной... Кроме Джона, у меня есть сестра, она на два года и восемь месяцев младше меня, так что разница в возрасте с Джоном у неё девять лет... Поэтому, конечно же, какая-то часть его жизни прошла без нас с Джеки, но он в нашей жизни был всегда. Когда мы родились, он уже был большим мальчиком, и он был в нашей жизни с самого начала. Поэтому я не знала жизни без Джона, хотя Джон, как старший брат, конечно же, знал жизнь без своих двух сестрёнок.

Стиг: Каким он был старшим братом, ведь вы были настолько младше?

Джулия: Он играл с нами, нянчился. Ходил с нами в парк и в кино. Он нами командовал, как и любой старший брат, особенно в Ливерпуле, это же очень католический город. Здесь, в основном, большие семьи. А тогда это было в порядке вещей, иметь по восемь, девять, а то и больше детей. В среднем детей было примерно по шестеро на семью, так что у всех были старшие братья. У мамы не было детей в промежутке между рождением Джона и моим рождением, отсюда и большая разница в возрасте между Джоном и нами с сестрой. Мы были сравнительно маленькой семьёй, а у многих других, кто ещё учился с нами в начальной школе, было много старших братьев и сестёр, которые уже жили отдельно, имели свои семьи.

Стиг: Во всех многочисленных книгах про Джона Леннона можно иногда прочитать противоречащие друг другу вещи. Считал ли Джон вас, вашу сестру и маму, а также своего отчима, своей семьёй? Или он разрывался между вами и Мими с Джорджем?

Джулия: Конечно, разрывался. Он жил с моей матерью, пока ему не исполнилось пять с половиной лет. А потом Мими забрала его. Это был фарс какой-то, трагедия, надеюсь, в наши дни такое не может произойти – если только, в других частях света... Все эти суды, по постановлению которых матери или отцы увозят своих детей (от второго родителя) за границу. В нашем случае, всё происходило в одном городе, и всё это было по законам... Сейчас уже всё не так, всё изменилось, мы многому научились... К счастью... Мими ведь сказала Джону, что мама уехала вместе с «каким-то мужиком», то есть, с моим отцом, и что неизвестно даже, где мы находимся. Удобно, не правда ли? Конечно, это было враньём, да ещё каким. И, конечно, это очень сильно ранило и сбило с толку Джона. Моя мать была на грани нервного срыва. Они как-то справились с этим, как и мы все. Мы с Джеки до сих пор пытаемся справится с этим. Был бы Джон жив, он бы тоже до сих пор пытался бы с этим справится. Примерно в 1980 м году  был момент, когда он решил приехать в Ливерпуль и повидаться со всеми. Он говорил: «Пора навестить семью», и я сказала ему :«Да уж, конечно, пора. Ты когда приезжаешь?». То, что ему врали в раннем детстве, оказало большое влияние на него, и до сих пор оказывает влияние на тех, кто ещё жив. Просто не имеет смысла об этом слишком много думать.

Стиг: Ваша мать говорила вам о том, как Мими заставила её отказаться от Джона?

Джулия: О, нам эта ситуация была известна от и до. Чему-то мы и сами были свидетелями. Мы сами видели, как мой отец хотел пойти и забрать Джона. Он говорил: «Всё, мне это надоело, я пошёл за ним. Я вернусь с ним вместе». Он так и сделал, и Джон потом не хотел возвращаться домой. Мы все плакали, и отец сказал: «Оставайтесь дома, я сам разберусь с Мэри». Дети называли её Мими, а взрослые – Мэри... Так что могу сказать, что мы были свидетелями этой ситуации, когда мы росли.

Стиг: История такова,  что Мими пожаловалась на Джулию социальным службам, или как эта организация называется, и сказала, что Джона необходимо изъять у его матери. По той причине, что Джулия была замужем за другим человеком, Альфредом, или Альфом, но жила с вашим отцом, Бобби.  Это правда? Она пожаловалась на Джулию дважды?

Джулия: Да, правда.

Стиг: Неужели Мими не предупредила свою сестру? Это было как гром среди ясного неба?

Джулия: Она хотела заполучить Джона. И это было единственным способом для неё заполучить ребёнка. Я ничего не могу про это сказать, это было бы сплетнями.  Я тут не могу ничего утверждать, только догадываться, я не хочу обсуждать подобные темы. Я вам рассказываю только то, в чём я уверена, чему сама была свидетелем. Но если я начну рассуждать о том, что у Мими было на уме, я тоже начну врать и спекулировать.

Стиг: Да, конечно.

Джулия: Спекулировать я не хочу. Можно ведь только догадываться, почему Мими была так жестока с собственной сестрой...

Стиг: Но ваша мать простила её?

Джулия: Да. Ради Джона. Мама была в отчаянии, и, в конце концов, единственным способом иметь доступ к Джону, было не портить отношения с Мими... Они выросли вместе и моя мать понимала Мими гораздо лучше, чем мы. В их семье /семье Стенли/ происходили кое-какие вещи, о которых я не хочу говорить. Зная про это, мне проще понять, как Мими стала такой, какой мы все её знали. Но она уж точно не была этаким ангелом-спасителем Джона. Она была человеком, многое разрушившим в его жизни.

Стиг: Это ведь ужасно для ребёнка пяти с половиной лет, быть отнятым у матери... Не могу представить себе ничего хуже, чем это...

Джулия: Ужасно, да. И он был трудным ребёнком с самого начала, когда он жил в Вултоне. Постоянно безобразничал, родители других детей приходили в школу и требовали оградить своих сыновей от «этого Леннона». К вопросу обо всех этих историях про «счастливое детство»... Спросите у Рода Дэвиса, игравшего в Куорримен, он вам расскажет про то, как ему не разрешали дружить с Джоном. Потому что Джон и Пит Шоттон, к сожалению, недавно скончавшийся, всё время хулиганили. Джон не был счастлив. И когда он нас нашёл (если хотите, я расскажу, как это произошло), его жизнь изменилась. Моя мама начала учить его играть на разных инструментах, в нашем доме, а не Мими. Мой отец был любителем оперы. В доме всегда звучал Марио Ланца и другие оперные певцы, у нас был патефон. А мама была поклонницей Элвиса. Всё это окружало Джона, когда он бывал у нас, и он стал пропускать занятия в школе. Он приходил к нам, проводил целый день с мамой вместо уроков. Она было только рада и не собиралась прогонять его в школу. Мы с Джеки возвращались домой, а он у нас сидит, в школьной форме. Какие там уроки, ведь он был снова с мамой. Как только он нас нашёл, Мими предстояло за него побороться.

Стиг: Такие отношения между двумя сёстрами сложно понять...

Джулия: У нас с моей сестрой такого случиться не могло бы. Я – как вторая мама для её ребёнка, а она – как вторая мама для моих детей, они всегда могут к ней, как и ко мне, прийти, если что. Они все даже жили одно время у неё, когда учились на первом курсе в университете, потому что она живёт в Лондоне. И мне не нужно было за них беспокоиться, ведь кто-то готовил и стирал для них, помогал им.

Стиг: Вы хорошо знали свою тётю, Мэри Элизабет. Какая она была, как человек? Как она относилась к вам, детям?

Джулия: Видите ли, она – очень любящая, была в ней такая сторона. Она шила нам ождежду, а мама пришивала к платьям рюшки. Все сёстры Стенли с детства умели шить, вышивать, вязать. Такие навыки были у всех женщин, с викторианских времён. Моей матери нравилось украшать наши платья рюшками, когда мы были маленькими. После маминой смерти мы переехали жить к младшей сестре мамы, которая жила по соседству, и Мими сшила мне платье для Причастия, платье для игры в теннис, несколько плессированных юбок. Она для нас делала добрые дела. Но также сделала и самое худшее, что можно сделать, украла ребёнка. И я не преувеличиваю, она действительно украла ребёнка. Она не была злобной ведьмой, ничего подобного, но она просто ухватилась за возможность. Опять же, не хочу говорить за неё, но я считаю, что она увидела подходящую возможность для себя, потому что у моей матери были большие проблемы, и Мими этим воспользовалась, чтобы заполучить ребёнка, которого у неё не могло быть. Это моя точка зрения, скажу сразу. Я это так вижу, я не знаю, какая ещё может быть причина для того, чтобы она так поступила. Я иногда приходила к Мими домой со школы пообедать вместе с ней, съесть тарелку супа или макарон с сыром, которые она очень любила. Мы вместе чистили картошку, яблоки, иногда нам помогали студенты, квартировавшие у неё, и она пекла чудесный яблочный пирог. Она любила выпить чашку чая с тостом. Иногда, тост, который я поджаривала, подгорал, и тогда я бежала на кухню, пыталась соскрести подгоревший слой, и Мими кричала: «Я всё слышу! Ты опять сожгла тост!». Знаете, она не была злодейкой, но она совершила ужасный поступок. И последствия этого одного-единственного поступка ощущались, и ещё будут ощущаться, очень долго. Это непонятно, непостижимо, как же так... Можно только догадываться. Но в остальном, она была нам очень хорошей тётей.

Стиг: Можно ли сказать, что она по-своему любила Джона?

Джулия: Несомненно. Она его любила.

Стиг: Но он должен был быть с вами?

Джулия: Нельзя отобрать ребёнка у своей сестры, и потом сказать, но я же его люблю. Это – не оправдание.

Стиг: И Джон должен быть таким, каким она хотела, чтобы он был? Она любила Джона не таким, какой он есть, а таким, каким она хотела, чтобы он стал?

Джулия: Матери все такие. В конечном итоге, мы все смиряемся с тем, что наши дети такие, какие есть. Но мы все хотим самого лучшего для наших детей. У вас есть дети?

Стиг: Да.

Джулия: Если то, что они делают, не отвечает нашим пожеланиям, то, конечно же, в этом есть элемент разочарования. Но как зрелый человек, взрослый, потом начинаешь понимать, что, вообще-то они гораздо счастливее, проживая свою жизнь по-своему. Это ведь их жизнь, а не наша. В случае с Мими так и было. С другой стороны, моя мать полностью поддерживала занятия Джона музыкой. Она очень хорошо умела рисовать, у неё это действительно получалось. Она могла сделать набросок вашего портрета за пару секунд. И глядя на её рисунок, все бы сразу видели – это Стиг. Для неё это было просто. У Джона тоже был этот талант от Бога, от Вселенной. Мой младший сын тоже унаследовал этот талант. Мы с ним и другими детьми много лет назад ездили в Париж, где ходили в центр Помпиду. Один молодой человек делал там зарисовки, и Дэвид, которому было тогда лет девять, сказал : «Я тоже так могу». Я ответила : «Конечно, можешь», и завела разговор с тем молодым человеком, перевела ему то, что сказал мне мой сын. Он предложил Дэвиду попробовать, у того всё получилось и этот парень дал ему что-то около 50 евро, потому что рисунок получился очень хорошим. Это талант, который также был у Джона и у моей матери. А Мими не умела рисовать, и никогда не рисовала.

Стиг: В ней не было артистической жилки?

Джулия: У неё были другие таланты, но в ней не было артистического таланта. Мама умела петь, а ещё они с папой иногда занимались латиноамериканскими танцами, исключительно для себя. Она любила музыку, играла на пианино, и кроме этого, ещё на аккордеоне, банджо и укулеле.

Стиг: На многих инструментах, получается...

Джулия: Джон учился у неё и его тянуло туда, где звучала музыка, где были музыкальные инструменты, где в доме была свобода. Мама не просто пускала Джона и его друзей в наш дом, она их приглашала, двери для них были всегда открыты, она присоединялась к ним в их занятиях музыкой. /.../Джон приходил сам и приводил друзей с собой.

Стиг: И Джулия играла вместе с ними на разных инструментах, например, в ванной, где акустика была лучше?

Джулия: Нет, в ванной играли только Джон с Полом. Я до сих пор помню, как они играли, подняв ноги на ванну, потому что повсюду был кафель. Да, я это помню. Пол рассказывал, что много хороших песен было написано в маленьком туалете у него дома. Его отцу приходилось барабанить в дверь и выгонять его оттуда. Он сидел там с гитарой и сочинял музыку.

Стиг: Интересно.

Джулия: Да. В этих комнатах все стены покрыты кафелем, что усиляет звук.

Стиг: Итак, Джулия научила Джона играть на банджо. Вы знаете, возвращался ли он к игре на банджо впоследствии?

Джулия: Когда Джон и Пол познакомились, я их в шутку называла командой мечты. Пол переворачивал гитару, когда играл, он – левша и не знал, что струны можно переделать, или сделать специальную гитару для левши на заказ. А Джон был обучен игре на банджо. У них тогда не было микрофонов, никакой электроакустики, и они орали, как сумасшедшие, очень по-странному играя на своих инструментах. Но это было зарождением Битлз, с этого всё началось.

Стиг: Где Джон и Пол познакомились? По некоторым рассказам, это произошло в церкви Святого Петра?

 Джулия: Да, там их знакомство и произошло. Во второй половине дня. Лично я не помню, чтобы Пол там был в тот день, хотя остальных помню. Джон и Пол встретились ещё раз уже ближе к вечеру, чтобы поговорить, мама уже увела нас с сестрой домой, мы были ещё маленькие и нам не разрешалось оставаться допоздна на больших, шумных мероприятиях.

Стиг: В беседах со мной несколько лет назад, некотрые из бывших одноклассников Джона рассказывали, что ваша мама была очень хорошей, она апплодировала Джону и другим, когда они участвовали в небольших концертах по всему городу.

Джулия: Да, она оказывала ему очень большую поддержку, это правда.

Стиг: И ещё она музицировала с Джоном и другими мальчиками...

Джулия: У себя на кухне, да. Насколько мне известно, она никогда не выскакивала на сцену с ними вместе. Я ходила с ней на концерты Куорримен, и никогда не видела её на сцене... Она купила на рынке четыре «настоящие американские» рубашки, Джон носит свою на фотографии, сделанной кем-то на празднике в Вултоне, такая клетчатая рубашка. Тогда ведь камер ни у кого не было, не как сейчас. Она купила эти рубашки для членов группы, и Джон какое-то время просто не вылезал из своей. Она их однозначно поддерживала и очень любила компанию сына и его друзей.

Стиг: Она когда-либо пыталась вернуть Джона?

Джулия: Он как раз должен был начать жить с нами на постоянной основе, когда мамы не стало. Точно так же, как он собирался приехать в Англию как раз тогда, когда он погиб. Такое просто невозможно придумать, не знаю, есть ли в вашем родном языке выражение для подобных ситуаций. Нарочно не придумаешь... Если что-то подобное показать в фильме, не основанном на реальных событиях, никто не поверит, все станут говорить, быть такого не может. Но это случилось.

Стиг: Я где-то читал, что причиной, по которой ваша мать согласилась передать Джона Мими на какое-то время, было то, что квартира, в которой она жила с вашим отцом, была слишком мала для того, чтобы привести туда Джона. Ей его отдали только до тех пор, пока Джулия не найдёт жильё побольше?

Джулия: Они потом переехали из этой квартиры./.../

Стиг: Поговорим о концерте возле церкви Святого Петра, который посетил Пол и на котором он познакомился с Джоном. Я был на этом месте, слушал рассказы очевидцев, и оказывается, это место было особенным для Джона, поскольку поблизости находится могила его дяди Джорджа.

Джулия: Это правда.

Стиг: По этой причине концерт и проходил там?

Джулия: Нет. Но мы ходили в эту церковь, нас всех там крестили, там прошла наша конфирмация, мы были прихожанами этой церкви. А ещё мы ходили туда в воскресную школу. В нашей жизни всё было связано именно с этой церковью. И дядя Джордж тоже был похоронен там. Мы часто проходили мимо и говорили: «Вот могила дяди Джорджа. А вот могила Гарри, а там-ещё чья-то». Но вряд ли была такая мысль, класс, а давайте-ка тут что-нибудь устроим. Они были молодыми парнями. Но, конечно, мы были в курсе.

Стиг: Я читал, что смерть дяди Джорджа была большим горем для Джона, он даже носил дядино пальто долгое время после того, как тот умер.

Джулия: Дядя Джордж был очень хорошим человеком, но абсолютно затюканным Мими, уж поверьте мне. Он был очень, очень добрым.

Стиг: Расскажите мне, пожалуйста про отношения Джона и дяди Джорджа. Они много времени проводили вместе? Дядя Джордж заменил ему отца?

Джулия: Да. Да. Он купил Джону велосипед, много занимался Джоном. Это был хороший, добрый человек. Его семья, жившая в деревне, не очень хорошо с ним поступила. Он был на войне, а когда вернулся, обнаружил, что имущество, которое должно было достаться ему, перешло к его младшему брату, это провернули в его отсутствие, вроде как, ну тебя же ведь не было. А он воевал. Вокруг него была некая аура подавленности. Но мне прежде всего запомнилась его доброта.

Стиг: Когда Джон познакомился с Полом, он пел в хоре вместе с мальчиками из его школы, Куорри Бэнк. И играл в группе уже почти год. И, насколько мне известно, именно Полу не нравились некоторые из участников группы, и он добился того, чтобы их выгнали, потому что они ленились, не хотели репетировать. Вам что-то про это известно? Почему, вместо пяти, в группе вдруг оказалось только три человека?

Джулия: Опять же, я могу рассказать только то, о чём знаю, ничего не хочу придумывать. А известно мне то, что Стюарт Сатклифф, который был самым близким другом Джона...

Стиг: Художник, с которым Джон вместе учился в ливерпульском колледже искусств...

Джулия: Да. Джон и Стюарт какое-то время жили вместе на Гамбия Террейс и Джон очень любил Стюарта. И поэтому, вполне в духе Джона, решил, что Стюарт обязательно должен быть в его группе. Но Стюарт не умел играть, и Пол не хотел принимать его в Куорримен. Кто-то говорит, что это потому, что Стюарт был очень красив, и всё такое. Я не думаю, что это являлось причиной. Он попросту не умел играть, ему приходилось стоять спиной к публике, чтобы это скрыть. Могу подтвердить, что это – правда, и эта проблема была решена во время поездки в Гамбург. Стюарт познакомился там с Астрид и хотел остаться там, так что всё решилось само собой. Но хорошо известно то, что Пол не хотел, чтобы в группе были люди, не умеющие играть. Потому что у Пола уже тогда были большие амбиции. И слава Богу, потому что иначе они бы не стали Битлз. Ещё один пример – Пит Бест. Красавец, просто красавец, еще один привлекательный мужчина. Я не говорю, что Пол видел потенциального соперника в каждом красивом парне. Нет. В случае с Питом Бестом, например, это Джорджа Мартина не устраивала игра на ударных Пита Беста. И поэтому он присматривался к Ринго. Это может подтвердить Джайлс, сын Джорджа, и об этом много написано.

Стиг: Я думаю, вы абсолютно правы. Про Пита Беста у меня несколько лет назад был разговор с Джо Фланнери. И он сказал мне, что однажды сидел в кафе с вашим братом, Джоном, они обсуждали какие-то проблемы, которые у них возникли с Моной Бест, которая всех в офисе Битлз поставила на уши. Он и в своей книге пишет о том же. Джон тогда спросил Джо: «Почему Брайен ничего мне об этом не сказал?», и Джо ответил: «Потому что он считает вас единой командой, ему не хочется раздора между вами, ему просто пришлось с этим справиться одному. С некоторыми из родителей просто сложнее иметь дело, чем с другими». На что Джон сказал: «Я говорил об этом с другими парнями. Видимо, это то, чего нельзя избежать из-за увольнения Пита».

Джулия: Да, потому что у неё ведь был свой клуб.

Стиг: И она также организовывала выступления для них.

Джулия: Она была очень сильно вовлечена в дела группы. И Касба был невероятно успешным клубом. Люди, приезжающие в Ливерпуль, до сих пор идут в первую очередь в Каверн, а потом в Касба. Люди и до сих пор хотят туда идти, это всё ещё очень успешный клуб. Конечно, не настолько, как Каверн \Стиг смеётся\, но всё равно успешный... У Моны, в конечном итоге, был роман с Нилом Аспиналлом, она родила Роаджа. Настолько тесно она была связана со всем этим делом...

КЛУБ КАСБА

Роадж: Моя  мать, Мона Бест, приобрела этот дом в 1954 году. Как вы видите, это огромное викторианское здание. Всё началось с того, что она с моими братьями, Питом и Рори, посмотрела программу под названием «6’5 Special», и тот выпуск программы был посвящён двум кофейным барам в Лондоне. Как только было решено, что Битлз будут играть в клубе, который тогда ещё только создавался, обретал форму, Мо поставила парням условие, что они должны будут ей помогать. Джону досталась одна из комнат, в которой ему предстояло покрасить потолок, и он тут же разрисовал его какими-то фигурами с тремя пальцами и круглым животом.  И Мо это совершенно не понравилось. Вторая попытка закончилась тем, что весь потолок был полностью выкрашен в зелёный цвет. Мо и это не пришлось по душе. И тогда она сказала Джону, что сама даст ему идею. Ей хотелось, чтобы потолок был выкрашен в стиле ацтеков, что-то мексиканское. И Джон оформил в этом стиле всю комнату, и она теперь называется «комната ацтеков». Что касаемо Пола, он раскрасил потолок над первой сценой цветами радуги. Вот этот потолок раскрашен Полом. Некоторым из вас эти цвета могут напомнить цветовую схему, которая была использована для Magical Mystery Tour. А Пит вместе с Джорджем, Полом, Джоном и Стюартом Сатклиффом раскрасили потолок в баре. Так что получается, белые и серебрянные звёзды на потолке в баре были нарисованы всеми пятью первыми участниками Битлз.

В Касба зарождались дружеские отношения. Именно здесь Джон, Пол, Джордж, Стюарт и мой брат Пит Бест узнали друг друга получше. Пит видел выступления Джона, Пола и Джорджа в составе Куорримен. А они видели его выступления в качестве барабанщика в группе под названием Блэкджекс. Увидев Блекджекс в Касба, Джон, Пол, Джордж и Стью, которые теперь выступали под названием Силвер Битлз, обратились к Питу с просьбой присоединиться к их группе в качестве барабанщика. У них были организованы выступления в Гамбурге, они становились профессионалами, и для него это был шанс тоже стать профессионалом. Конечно, Пит согласился. Парни репетировали здесь три дня, а потом они уехали в Гамбург. Гамбург – это отдельная история. Как мы знаем, Джордж был возвращён домой из-за того, что был слишком молод, а Пита с Полом депортировали за попытку поджога в кинотеатре Бамбокино. Джон и Стью вернулись домой позже. Пит поговорил  с нашей мамой, Мо, и рассказал ей, как хороши были Битлз, которые в Гамбурге избавились от «Силвер» в своём названии. Битлз были невероятно хороши в Гамбурге, жаль, что они попали там в такую ситуацию, и им теперь нужен кто-нибудь, кто им поможет, нужно было место для выступлений. И Пит попросил нашу маму предоставить им сцену в Касба и поискать для них также возможности выступать в других местах. Она с радостью согласилась. Первое выстуление Битлз в Ливерпуле и вообще в этой стране состоялось в этом клубе, на этой сцене с нарисованной паутиной, 17го декабря 1960го года. У Пита и Рори был такой огромный круг друзей, он всё время рос, и в конечном итоге весь дом был всё время заполнен их друзьями. Мо посмотрела ту саму передачу о кофейных барах в Лондоне и ей в голову пришла мысль о том, что она может убить двух зайцев разом. Одновременно можно и вести бизнес, кофейный клуб Касба, и предоставить Питу и Рори место, где они могли бы тусоваться с друзьями. Прекрасное сочетание.

Стиг: Когда было принято решение открыть этот дом для посетителей?

Роадж: За все эти годы здесь побывало столько народу, что трудно сказать, когда эта идея возникла. Люди всё время приходили, стучались в дверь, просили дать им посмотреть на Касба: «Можно мы зайдём на минуточку, посмотрим на клуб?». И нам приходилось отказывать. Наша семья использовала этот дом как складское помещение, все комнаты были под завязку полны вещами. Но потом мы решили попробовать открыть его хотя бы на одни выходные для начала и посмотреть, захотят ли люди сюда приходить. Мы вывезли всё отсюда, и открыли двери для посетителей на выходные. И все эти выходные дом был до отказа заполнен людьми. И тогда мы решили вернуть этот дом туда, где ему место, на битловский туристический маршрут. Ведь это то самое место, где всё по-настоящему начиналось для Битлз. И этот клуб имеет большой, очень большой успех.

КЛУБ КАВЕРН

Стиг: Давайте снова вернёмся назад во времени. Джон когда-либо говорил о том, что он поёт в группе? Как-то пытался вовлечь вас в это? Или вы просто были его маленькими сестрёнками, с которыми он нянчился?

Джулия: Мы приходили на некоторые из сессий звукозаписи в студию Декка. Они, по-моему, тогда записывали Ticket To Ride. Мы ходили на многие их концерты в Ливерпуле. Мы были на ливерпульской  премьере  A Hard Day’s Night. Мы очень хотели пойти на закрытый показ за день до этого, упрашивали Джона, но он сказал: «Джулия, настоящая премьера – завтра. Мы сами все будем на премьере завтра, не стоит это пропускать». И мы были на этом мероприятии, от начала до конца... Вообще же, из-за Джона и Битлз наша жизнь была довольно сумбурной. Мы были вовлечены во всё это, вплоть до того момента, когда прошли первые гастроли Битлз в Штатах. Затем Джон и Синтия купили дом и переехали в Лондон в 1963м году. Джону было уже 23 года, когда он уехал из дома, в то время как у других братья уезжали в 18. А Джон ещё всё ещё жил дома. Он иногда спал у нас на полу, когда мы все вместе ходили на концерты, в Эмпайр. Возвращаясь с концертов, мы допоздна сидели, болтали, обсуждали прошедший концерт... Когда Джон со своей семьёй переехал в Лондон, они сначала жили в чьей-то квартире – уже не помню, в чьей, вам придётся самим это выяснить. Не думаю, что это была квартира Брайена /Эпштейна/, в его квартире они одно время жили здесь. А потом они купили дом за двадцать тысяч фунтов, и вот тогда стало очевидно, что он – миллионер, потому что это было неслыханной суммой тогда. Дом был в Кенвуде, и тогда там не было даже кухни, ничего не было, просто голые стены. Но мы с Джеки тут же отправились на него посмотреть, Джону не терпелось нам его показать. Мы потом поехали на рождественское шоу в Астории, в Финсбури Парк, и познакомились в гримёрке с Роллинг Стоунз. Было здОрово...

Стиг: Когда Джон прославился в составе Битлз, всё происходило очень быстро, он постоянно гастролировал. Поддерживал ли он тогда контакт с вами, вашей сестрой и отцом? Или он попросту был слишком занят?

Джулия: Мой отец переехал. Мы жили в Вултоне, но после смерти мамы отец не хотел оставаться ни на одну ночь в том доме. Он оттуда сразу же ушёл и больше не вернулся. Он переехал в другой дом, на другой стороне леса. Мы с ним жили на расстоянии в Вултонский лес друг от друга. Поэтому мы могли к нему прийти в любое время.

Стиг: А вы сами жили у своей тёти?

Джулия: Да. Так вот, у Джона был ключ от дома, в котором жил мой отец. И это уже после смерти моей матери. Так что любые истории, которые придуманы на этот счёт – чушь. Папа нашёл Джону его первую работу, когда сам работал менеджером в отеле в аэропорту. Отец как-то поймал Джона за курением своих сигарет и дал ему хорошую затрещину за это: «Во-первых, ты мог поджечь кровать, а во вторых, покупай сигареты на свои, заработанные деньги. Ну-ка, пойдём со мной!». Так что первой работой Джона была работа официантом в аэропорту.

Стиг: Ливерпульский аэропорт /сейчас носящий имя Джона Леннона/?

Джулия: Он самый. Хотя тогда он был в другом месте, сейчас его перенесли. У Джона был ключ от дома моего отца, он мог туда приходить, когда хотел. И Джон мог побыть там один. Отец работал менеджером в гостинице, и часто ночевал там, где работал. Он долгое время был менеджером по кризисным ситуациям и был постоянно в разъездах - Айл оф Уайт, Лейк Дистрикт. Ездил в те гостиницы, в которых дела шли плохо и помогал им разобраться с проблемами. Вернётся домой, и сразу в следующую поездку. Так что дома часто никого не было, и там был проигрыватель, и Джон с друзьями ходили туда репетировать. А то, что говорят – это россказни. Конечно, Джону хотелось, чтобы у него был свой отец. Его - то отец был совершенно никчемным. К тому же основательно потрёпанным жизнью.

Стиг: Сохранился ли у вас контакт с Джоном после того, как он переехал в Лондон и был занят постоянными гастролями в 1965-66 годах?

Джулия: Контакт прервался на какое-то время. Я вышла замуж за ирландца и переехала с ним в Ирландию. Замуж я вышла в августе 1968го года, и сразу уехала в Ирландию года на 2-3, после чего вернулась в Ливерпуль. За это время, в 1969 м году, Джон эмигрировал в Америку. Мы созванивались, но я его больше так и не увидела. Конечно, никогда нельзя предсказать, когда видишь человека в последний раз. Вот так и мы с Джоном больше не встретились. Так произошло из-за моего переезда в Ирландию. Останься я в Англии, у меня был бы ещё целый год для того, чтобы общаться с ним вживую.

Стиг: Вы ведь были знакомы с Синтией и тесно общались с ней и Джулианом, её сыном от Джона?

Джулия: Синтия стала для нас с Джеки словно старшей сестрой. Она – замечательная, мы всегда поддерживали общение с ней и очень, очень её любили. Очень печально, что её так рано не стало, она слишком рано умерла. Она была любящая, добрая, красивая, творческая, щедрая – я даже не могу подобрать достаточно слов, чтобы описать её. С Джулианом я тоже общаюсь.     

Стиг: Поговорим о Синтии и Джоне, их отношениях. Вы помните, как они познакомились?

Джулия: Помню, ведь Джон с ума по ней сходил. Очень часто, когда кто-то встречает нового партнёра, происходит такое, особенно сейчас, это уже какое-то клише. Даже если есть дети. Появилась новая любовь, а предыдущих отношений как и не было. А откуда дети тогда взялись? Терпеть это не могу! Так и скажи: отношения разладились, мы не можем больше быть вместе но я любил этого человека, и детей люблю, которые у нас родились! Кто так скажет? Никто!  Все говорят, что новая любовь – и есть настоящая, что к ним никто так хорошо раньше не относился. И всё это – до следующей большой любви. Вот Джон и повторил это глупое клише. Он безумно любил Синтию. Когда она приходила к нему, он провожал все автобусы в ожидании того, на котором приезжала она, а потом выбегал встречать её. Когда она забеременела Джулианом (удивительно, что это не произошло гораздо раньше), я помню, как в Мендипсе две мои тётушки (сестёр Стенли было пятеро, после смерти моей мамы – четверо) внушали Джону, что он совсем не обязан жениться на Синтии. Её самой там не было, Джон нервно ходил по комнате, но вдруг остановился и закричал на них: «Да блин, неужели вы не понимаете, я её люблю, и мы поженимся! Мы в любом случае поженились бы, какая разница, сейчас или потом. Отстаньте от меня! Я женюсь!». И он выбежал из комнаты. Его уговаривали не жениться, это ужасно, но я сама это слышала. Он тогда абсолютно вышел из себя, кричал, что хочет жениться на Синтии, и женится, что в конечном итоге и произошло.

Стиг: Как Джон и Синтия отреагировали на рождение у них сына, Джулиана? Они были счастливы, что у них родился сын?

Джулия: Да.

Стиг: Раскажите, пожалуйста о том, какой была жизнь Джона тогда. Как известно, он был очень занят, знаменит на весь мир, ему приходилось ездить в многочисленные турне и так далее. Но не могли бы вы немного рассказать именно о ранних днях отцовства и что это значило для Джона, какими были его первые дни дома с Джулианом.

Джулия: Он был счастлив, что у него есть сын. Он был бы рад и дочери, но сын – это была особая радость. Как известно, Джон сказал, что этот малыш будет рокером, как папа. Конечно, он был рад. Синтия, как мать, больше времени проводила с ребёнком. Тем более, Брайен сказал, что никто не должен знать о том, что Джон женат. Это показывает, насколько терпеливой, понимающей была Синтия, она смирилась со всем этим ради Джона. Она согласилась на это, потому что любила Джона и потому что понимала, что Битлз далеко пойдут, и не хотела мешать этому, быть блондиночкой, отхватившей битла. Не знаю, как ей это удавалось... Джулиана мы тогда видели очень часто. Если Синтия куда-то уезжала, то за ним смотрели мы. Тётя Гарри, у которой мы жили, обожала малышей, поэтому даже вопрос не стоял, с кем оставить Джулиана. Мы возвращались со школы, и я укладывала его в коляску и уходила в лес на прогулку с ним и с собакой. Он был крикун.

Стиг: Как и все дети...

Джулия: Да. Он часто оставался у нас.

Стиг: Позднее, когда Синтия и Джон развелись, вы поддерживали контакт с ней?

Джулия: Да. Всегда. Всегда. Мы с ней вместе были на похоронах Мими. Она приехала с Айл оф Мэн, заехала за мной, и мы вместе отправились в Лондон на поезде, переночевали там в её квартире, и на следующий день на поезде поехали на похороны. Мы остались близкими друг другу людьми, она всегда беспокоилась о нас с Джеки.

Стиг: Я читал, что Джон не хотел, чтобы кто-либо из битлов продолжал общаться с Синтией после того как в его жизни появилась Йоко. Но это не распространялось и на вас, его сестёр?

Джулия: Нет, конечно нет. Мы бы его не послушались, в любом случае.   

Стиг: Джон мог быть жёстким в своих высказываниях. Я помню, Пол Маккартни в своих интервью утверждал, что Джон часто говорил что-то просто из вредности.

Джулия: Нападение – форма защиты, правда же? Это – из детства. Как объяснить в школе, что ты живёшь со своей тётей, в то время как  твоя мать живёт по соседству с тобой? Как такое объяснить людям? Чтобы не объяснять, можно дать им по физиономии до того, как они начнут задавать вопросы. Подросткам, а особенно детям помладше, нужно, чтобы у них всё было, как у всех. Они все – как стадо овец, правда же? Одежда должна быть такая же, как у других. Вроде и бунтуют, а одеты все одинаково. Но это – часть взросления, они отчаянно хотят не отбиваться от своего стада... Так было и с Джоном. Это сейчас, если зайти в любой класс, то там вряд ли наберётся больше, чем два ребёнка, подростка, у  кого родители не разведены, всё ещё в браке друг с другом. Но тогда, в те дни, это было неслыханно, этого никто не понимал, никто. И Джон не мог им объяснить свою ситуацию, эта ситуация продолжалась в течение такого долгого времени, и ему приходилось постоянно защищаться. Даже в сегодняшнем обществе у Джона были бы ещё бОльшие проблемы, но в 40-х, 50-х годах детей контролировали гораздо жёстче. Им не позволяли выражать свои чувства, у них и не должно было быть никаких чувств. Возможно, мы слишком сильно ударились в противоположную крайность сейчас. Но тогда всё ещё существовала дисциплина викторианских времён, и Джон от этого страдал. И при любой возможности выпускал пар, отсюда и «Держите моего сына подальше от этого Леннона, он плохо влияет на детей». И это не прекратилось и тогда, когда он подрос, атака - форма защиты. Когда мы с Джеки пошли в школу, мы столкнулись с тем же, нас постоянно спрашивали, почему мы живём с тётей, а наш отец живёт в другом месте. И нам было нечего ответить. Как такие вещи можно объяснить? Мы реагировали на это по-своему, замыкались в себе. Но я научилась никогда не задавать людям подобные вопросы, не пересекать эту линию. Потому что у меня самой на такие вопросы ответа не было, как и у Джона. Взрослые ужасно поступают с детьми. Потому что им, взрослым, так захотелось.

Стиг: Отличался ли образ Джона, созданный средствами массовой информации, от того Джона, которого знали вы? И если да, то как?

Джулия: О, он был очень мягок, очень нежен. Как будто из желе сделан. Мы с ним стали вновь созваниваться, возобновили общение году в 1974м. Как я уже сказала, я долгое время с ним не виделась: я была в курсе, чем он занят, но не знала, что он принимает наркотики. Никто из нашей семьи этого не знал, мы были слишком наивны, ничего не знали про ЛСД, героин. Правда, не знали. И вдруг я читаю такие вещи в газетах, и я думала: «Неужели это правда? Как это может быть правдой?». Это происходило, когда он был в Америке, с Йоко. Я не обвиняю её, я просто говорю, что он тогда был с ней. Началось всё с того, что чокнутый Алекс, зубной врач, в своё время предложил всем битлдам ЛСД. Но никто из нас ничего не знал об этом инциденте. От нас это всё тщательно скрывалось, и Джон тогда даже не жил в Ливерпуле, он жил в Лондоне. Но когда я жила в Ирландии, я читала про него всякое. Потом мы уехали из Белфаста из-за беспорядков, которые начались в этом прекрасном городе. Мы вернулись в Англию, где в 1971м я родила второго ребёнка, первый родился в 1970м в Ирландии. И пока мы пытались встать на ноги, Джон подсел на всякую дрянь, до него невозможно было дозвониться. И всем известно, что Джон и Йоко, эти Ромео и Джульетта рок-н-ролла, в конечном итоге расстались в 1972м году, прошла любовь, завяли помидоры. У Джона начался так называемый «потерянный уикенд»  с Мэй Пенг. Мы, как и все, читали обо всём этом и диву давались, блин, это что такое происходит?

Стиг: Вы переживали за жизнь Джона узнав, что он принимал наркотики?

Джулия: Конечно, ведь известно, что могут натворить эти наркотики. Но с 1970го года контакт с Джоном был потерян. Как вдруг в 1974м году, не помню точно, когда, мне позвонила Элизабет, она же Матер или Лиз, ещё одна моя тётя с маминой стороны из Эдинбурга. И сказала, что Джон разыскивает меня. Я подумала, ну, наконец-то. Мне пришлось дождаться полуночи из-за пятичасовой разницы во времени, я позвонила ему и мы проговорили почти всю ночь, часа четыре.

Стиг: И сколько вы до этого звонка не общались друг с другом? На какое время он пропал?

Джулия: Видились в последний раз мы в 1968м.

Стиг: Затем было общение по телефону, а потом – перерыв в общении?

Джулия: Да, а потом – тишина. Я вышла замуж, а Джон как будто улетел на другую планету. Но начиная с того телефонного разговора, мы снова начали общаться.

Стиг: Итак, вы снова начали общаться, и он вернулся к Йоко Оно. Кстати, какова была ваша реакция на то, что Джон развёлся с Синтией, которая была вашей любимой подругой, и ушёл от неё к Йоко? Со своей стороны, вам, видимо, тяжело было видеть это?

Джулия: Да, это было тяжело. Тем более Йоко тут же принялась вбивать клин между Джоном и его семьёй, вот что было тяжелее всего видеть.

Стиг: Йоко решила ограничить общение Джона с его семьёй, раз она сама была лишена возможности видеть свою дочь?

Джулия: Так и было, и я виню в этом Джона.

Стиг: Он должен был быть сильнее?

Джулия: А вы бы как поступили в этой ситуации?

Стиг: Я бы это не принял, конечно...

Джулия: Вот видите! Он был слабым, очень слабым человеком. И крайне уязвимым. Йоко, небось, и сама была поражена, что он на всё соглашался. Когда кто-то вот так идёт у вас на поводу, то сначала это шокирует, а потом вы начинаете всё больше и больше качать права. Никогда не пойму, как Джон мог так поступить с Джулианом. Никогда! Ведь самого Джона его отец, Альф, отправил в детский дом при живой матери, просто исчез и бросил Джона, когда тому и пяти лет ещё не было. И Джулиану тоже было пять лет, когда Джон его бросил.

Стиг: Возможно, на Джона повлияло то, что произошло с ним в детстве, что-то на генетическом уровне?

Джулия: Нет, в глубине души Джон всё понимал. Но вот зачем он на это согласился? Если бы он был жив сегодня, я бы у него обязательно спросила, почему он так поступил? Это непостижимо. Одно дело - прекратить общение со мной, Джеки и остальной семьёй. Но бросить собственного сына, пойдя на поводу у женщины,  которую он встретил? Мне это напоминает то, как Мими украла Джона у моей матери.  Джон, в свою очередь,  совершил такой же отвратительный поступок. Когда Джон сошёлся с Мэй Пенг, она первым же делом сказала ему: «Это твой сын. Немедленно привези его к нам». Огромное спасибо Мэй за это!

Стиг: Джулиан говорил в своих интнрвью, что он стал чаще видеться со своим отцом, благодаря Мэй Пенг.

Джулия: Так и было.

Стиг: Но только до тех пор, пока он не вернулся к Йоко?

Джулия: Да. Это Йоко вела себя странно, в отличие от Мэй. Я считаю, что это было домашнее насилие, только направленное не на жену, а на мужа. Так ведь тоже бывает, но не часто, поэтому об этом не говорят. Если муж колошматит свою жену, но всё равно получает свой ужин вечером, о чём это ему говорит? Что можно продолжать! На самом деле, после такого он должен вернуться в пустой дом, а возле дома стоит полиция, которая наденет на него наручники и увезёт в тюремную камеру. Вместо этого, он всё равно получает свой ужин. Это порок, люди порочны. Джон сам принял такую ситуацию, поэтому я виню его, а не Йоко, которая и сама, наверное, была удивлена, что он всё делает так, как она скажет. Уж не знаю, каких обещаний Джон ей надавал, но в его жизни появилась Мэй Пенг, настоящий ангел, многое в его жизни изменившая.

Стиг: Она ведь также помогла возобновить общение Джона Леннона с Полом Маккартни? Они встретились в Лос Анджелесе, сидели в компании Линды возле бассейна, музицировали вместе. И это общение уже не прерывалось до самой гибели Джона?

Джулия: Нельзя сказать, что оно восстановилось в полном объёме. Пол приходил в дом Джона в Нью Йорке, и Джон его не пускал.

Стиг: Вот как?

Джулия: Да. Пол звонил ему, когда был в Нью Йорке, а Джон говорил, что занят. Я считаю, это Йоко стояла у него над душой и говорила: «Нет, я не хочу, чтобы Пол приходил и шлялся по нашему дому». Я это отчётливо вижу. И какой из Джона друг, раз он на это соглашался. Полу, наверное, было очень обидно. Они ведь знали друг друга столько лет, я сама знаю Пола с тех пор, как ему было 15.  Как так можно? С другой стороны, если уж Джон так поступил со своим сыном, то следующим на выход должен был стать ближайший друг, с которым у него была самая крепкая связь и общее дело. Это было неизбежно. А всё из-за слабости Джона, его подверженности ошибкам. И, без сомнения, Джулиан до сих пор несёт груз последствий этого. Как известно, Джон отталкивал от себя тех людей, которые имели, должны были иметь большое значение в его жизни. Его больше нет, он не может себя защищать, а я его тут критикую. Но ведь он это заслужил. По двум причинам: то, как он поступил с Джулианом и с Полом.

Стиг: Вы и сейчас общаетесь с Джулианом, или, по крайней мере, следите за тем, что он говорит в интервью?

Джулия: Я его давно не видела. Мы с сестрой пару лет назад встретились с ним в Лондоне. Но мы постоянно шлём друг другу СМС, переписываемся по электронной почте, говорим о чём-то своём. Одним словом, мы общаемся, и для меня очень важно, чтобы Джулиан не терял контакт с семьёй своего отца.

Стиг: Он – хороший человек.

Джулия: Да.

Стиг: Я с ним лично не знаком, но видел его интервью.

Джулия:  Он – очень милый, но в нём также и много боли, разрушения, и это – на всю жизнь.

Стиг: Итак, вы не виделись со своим братом с 1968го года, но возобновили общение по телефону в 1974м году. Вы когда-либо затрагивали тему Джулиана в телефонных разговорах с ним? Или вы тогда были не в курсе этой ситуации?

Джулия: Мы обсуждали всё подряд, но чаще всего говорили о нашей маме, обо всём, что касается её. Ведь именно она, в первую очередь, нас объединяла. Мы наверное, обсудили каждую минуту, каждую секунду её жизни, всё, то мы про неё знали. Мы говорили о ней каждый раз, когда созванивались.

Стиг: И что он говорил о том, как повлияла на него потеря матери?

Джулия: Это невозможно описать. Отчаянье, ярость. Мы все так чувствовали.

Стиг: Расскажите, пожалуйста, про сестёр Стенли. Я читал, что это были пятеро очень сильных женщин. Джон сам их именно так описывал и говорил, что в семье главенствовали именно они, мужчины были на втором плане.

Джулия: А у нас в семье и до сих пор матриархат /хохочет/. Уж поверьте мне!

Стиг: У вас есть единоутробная сестра, которая выросла в Норвегии.

Джулия: Да.

Стиг: Вы когда-либо с ней встречались? Её, кажется, Ингрид зовут?

Джулия: Она выросла не в Норвегии, как мы сначала думали. На самом деле, она выросла в Ливерпуле, потом переехала в Хэмпшир. Её приёмный отец был норвежцем. Она поехала с ним в Норвегию перед его смертью, потому что он хотел умереть дома. Её приёмная мать к тому времени уже умерла. У него есть дети в Норвегии, это её приёмные братья и сёстры. Она постоянно туда ездит.

Стиг: Так вы с ней познакомились?

Джулия: Да, конечно.

Стиг: Наверное, это странно – вдруг узнать, что у вас есть единоутробная сестра? Вы уже были взрослыми, у каждой была своя жизнь? И вдруг она стоит перед вами?

Джулия: Я ничего о ней не знала вплоть до 1996го года. Я могу сейчас показаться махровой эгоисткой, но до этого были только Джон, я и Джеки. Мы с Джеки похожи, как две горошины в стручке. Только Джеки повыше, чем я. Но люди иногда останавливают меня на улице : «Привет, Джеки! Ой, извините, вы - Джулия, не так ли?» Мы настолько похожи, что нас в детстве часто принимали за двойняшек. А ещё мы обе похожи на Джона, семейное сходство есть в нас, во всех троих. А Ингрид на нас не похожа совсем. У неё голубые глаза, очень светлая кожа, светлые волосы, полная противоположность нам. Не знаю, как так получилось, но это так и есть. Я её увидела впервые, когда мой кузен Стен устанавливал памятную доску Английского Наследия на доме Мими в Мендипсе. Вся семья была там, и Ингрид тоже пришла. Стен был на лестнице, я ему помогала, и вдруг он мне говорит: «Джулия, посмотри-ка туда. Это – Ингрид». Он видел её фото до этого, а я понятия не имела, как она выглядит, и никто из нас не знал, что она собирается прийти. А она взяла и заявилась. И я сказала: «О, Господи, а это точно она?». Стен ответил: «Да, точно».  Мы спустились с лестницы, пообщались с прессой и пошли по дороге, а она – за нами, со своим парнем, или просто другом. Мы садились в машину, которая должна была отвезти нас в ратушу на обед, и я предложила Ингрид с её спутником присоединиться к нам. И он очень хотел поехать с нами, мол, поехали, поехали, а она собиралась отказаться. И тогда я сказала: «Давай, поедем, заодно пообщаемся. У нас весь день свободный. Садись в машину, пожалуйста». Она так к нам тогда и не присоединилась. Может, это и к лучшему, что она осталась для меня совершенно чужим человеком, в то время как я ощущаю такую радость и тепло в сердце от каждой встречи с Джеки. Я её так хорошо знаю. Она – это я, а я – это она, и мы обе – наша мама. Мы обе так похожи на нашу маму. И поэтому Джон был похож на нас, мы все – в неё. А Ингрид – нет. Её отцом был некто по имени Таффи Уильямс. Таффи – слишком мягко для мужского валлийского имени. Поэтому мы не знаем, как Таффи Уильямса на самом деле звали. Он был откуда-то из северного Уэльса, насколько я знаю, и она, должно быть, очень сильно на него похожа. Но точно не в нашу породу. По мне, так и слава Богу. Ведь было бы так странно, если бы вдруг появился ещё один человек, который выглядит, как мы с Джеки, но которого мы и знать не знаем... В любом случае, она знает, что для неё дверь открыта, и раньше, и сейчас, в любое время, общаться со всеми нами, с кем-то из нас или только с одним из нас, как ей захочется. Я с ней очень долго говорила по телефону и объяснила это.

Стиг: Это интервью подходит к концу, но мне сначала хотелось бы объяснить вот что, раз уж мы заговорили об Ингрид/Виктории. Возможно ведь, что кому-то не известны обстоятельства, связанные с ней, её история. Ваша мать познакомилась с Таффи Уильямсом, когда её муж, Альфред Леннон, дезертировал из морского флота в 1943м году, он исчез и Джулия не знала, жив он или нет.

Джулия: Так всё и было. Моя мать каждые две недели ходила получать выплаты за него, кажется, 8 шиллингов. Не знаю точно, что это были за выплаты, это были деньги на неё и Джона, потому что Альфред служил во флоте. Только не в Королевском флоте, а в торговом, по-моему. Так вот, он сбежал с корабля в Америке и пропал, и мама узнала об этом только потому, что деньги перестали приходить. Она пошла за очередной выплатой, а денег не было. Ей просто сказали, ваш муж пропал, денег не будет. Он заварил кашу, а она расхлёбывай. Неслыханно!

Стиг: И он вернулся только через 2 года?

Джулия: Да. Он вернулся, а она за это время родила дочь и была вынуждена отдать её на удочерение. Мой дед и Мими сказали, что что они не примут её с этим ребёнком. Тогда она пошла в Армию Спасения, приют для матерей с детьми. Родила там девочку, кормила её 6 недель, а потом ребёнка забрали. Я не могу об этом говорить, просто не могу...

Стиг: Это ужасно.

Джулия: Мама родила от Таффи Уильямса, но всё ещё была замужем за другим. И Таффи сказал ей, что, так и быть, он окажет ей великую честь и примет её. Ребёнок-то был от него, пусть мама и не могла выйти замуж за Таффи. Но Джона он принять был не согласен. Конечно же, она послала его к чёрту и вот таким образом оказалась одна, с ребёнком на руках. Таффи принял бы новорожденную Ингрид, но не ребёнка, который у мамы уже был. Непостижимо... Поскольку мама больше не получала никакой финансовой помощи, ей пришлось устроится на работу, где она и познакомилась с моим отцом. А в 1947м году у них родилась я.

Стиг: Расскажите немного об их знакомстве?

Джулия: Они познакомились в кофейне под названием Брукс.

Стиг: Они там работали?

Джулия: Мама обслуживала столы, а отец был там ремонтником на неполный рабочий день. Он учился на портного, и приходил в кофейню в обед, ремонтировать то, что сломалось. Они начали встречаться, и он сказал, что примет маму вместе с Джоном. И поэтому им удалось так быстро получить квартиру. Какое-то время всё было идеально.

Стиг: Ваш папа тоже интересовался музыкой? Играл на каких-нибудь инструментах?

Джулия: Нет, но он пел.

Стиг: Хорошо пел?

Джулия: Не очень, но петь любил. Очень любил. Когда Джона увезли в Мендипс, мой дед, который не пускал моего отца даже на порог своего дома, вдруг предложил ему с моей мамой жить у себя. Денег ни у кого не было, нужен был какой-то дополнительный доход. И дед обратился к отцу, что было крайне лицемерно с его стороны. То не пускать, то вдруг пускать.

Стиг: Какие у вас отношения были с вашим дедом?

Джулия: Я помню, как он со мной играл, катал меня на качелях... Он умер в марте 1949 года, и мы переехали в августе того же года. Моим родителям предложили купить дом деда, хозяин которого владел и домом по соседству, и он захотел оба дома продать. В покупке дома моим родителям было отказано, у них не было достаточно денег, и мы переехали в так называемый муниципальный дом, такие теперь называют доступным жильём. Новый дом был даже лучше, чем тот, в котором мы жили на Пенни Лейн. Там было три спальни, ванная и отдельный туалет, столовая, кухня, кладовка, двор со всех сторон с выходом в общий огород. Это был прекрасный дом, в два раза больше, чем наш предыдущий. Нам тогда очень повезло. Но мама с отцом получили этот дом как супружеская пара. В Ливерпульской городской корпорации так и не выяснили, что они не были расписаны. Так что мои родители получили дом в качестве мистера и миссис Дайкинс. До этого я носила фамилию Леннон, у нас с сестрой есть по два свидетельства о регистрации. Одно из моих – на имя Джулии Леннон, а второе – на имя Джулии Дайкинс. Так же и у Джеки, на две разные фамилии. Кевин, один из моих кузенов, который работает архивариусом,  однажды нашёл эти свидетельства, позвонил мне и сказал: « Ты должна прийти и посмотреть на это! За 40 лет на этой работе я ничего подобного не видел. Ты, оказывается, была Джулией Леннон до переезда в Спрингборд». Мне сменили фамилию, чтобы получить дом. Так что мои родители соврали муниципальным властям, сказав, что они состоят в браке, иначе они остались бы без дома. Все относились друг к другу с осуждением.

Стиг: Также очень странно, что Альфред Леннон не дал вашей матери развод, а без его согласия она не могла с ним развестись... Интервью подошло к концу, последний вопрос. Как я понимаю, вы не общаетесь с Йоко, не имеете с ней ничего общего и возможно, даже не знакомы с ней?

Джулия: Нет, Джон нас познакомил.

Стиг: Понятно. А с вашим племянником Шоном у вас есть какой-то контакт?

Джулия: Нет, с Шоном у меня нет никакого контакта. Я, как и остальные члены семьи, познакомилась с ним на похоронах Мими. Но я с ним не общаюсь, он в этом не заинтересован. Его мать так его воспитала, не хотеть общаться с семьёй его отца, она с нами и сама не хочет общаться. Понятно, что ему всё это внушали с рождения. Моя сестра ходила на один из концертов Шона в Лондоне пару лет назад. Шон обычно выступает в небольших заведениях, куда хорошо ходить, когда у тебя нет денег. Джеки поговорила с охранником и попросила передать Шону, что она пришла, но Шон так и не вышел к ней, он не захотел встретиться с ней. Печально, но это жизнь. Пойди Джеки на концерт Джулиана, тот бы обязательно распорядился проводить её к нему в гримёрку.

Стиг: Синтия в своей книге пишет, что Джон купил вам с Джеки дом.

Джулия: Да.

Стиг: Но вы его так и не получили?

Джулия: По закону, технически дом принадлежал Эппл. Как и дом, купленный Джоном в Сэндбэнкс для Мими. И Йоко очень быстро распорядилась этими двумя домами. Тот, который в Сэндбэнкс, сравняли с землёй на следующий же день/после похорон Мими?/, хотя его можно было продать. А второй дом, в Вултоне, Йоко пожертвовала Армии Спасения, и теперь там бесплатно живёт какой-то пенсионер, полковник, или что-то вроде того. Ирония. От начала до конца.

Стиг: Очевидно, что вы – не очень большая фанатка Йоко./смеётся/

Джулия: Я её не понимаю. Хотя мне понятно, почему Джон был с ней. Она маленькая, у неё восточные черты. Моя мать была такой же. Веселая, снисходительная. Это всё понятно. Но вот зачем было отвергать собственного сына...

Стиг: Джулиан в своём интервью говорил, например, что Йоко была против того, чтобы ему покупались гитары. Это действительно сложно понять.

Джулия: Джону было всего 26 лет, когда родился Джулиан. Он был идиотом, ведомым.

Стиг: Вы- совладелица Каверн. Как вы на это согласились? Почему вас это заинтересовало? Вы могли просто наслаждаться жизнью, но решили инвестировать в Каверн?

Джулия: Наверное, я такая же авантюристка, какой была Мими, просто направила свою энергию в мирное русло. Я давно знаю Дэйва и Билла, других совладельцев. Ещё до того, как я купила свои доли, которых у меня, кстати, меньше, чем у остальных. Просто возникла такая возможность. Я тогда как раз продала дом и собиралась купить следующий. Мне нравится покупать новые дома, ремонтировать их, это был уже второй дом, который я собиралась ремонтировать. И это был очень хороший побочный заработок, помимо основной работы: я преподаю психологию. И вдруг я узнаю, что этот клуб ищет инвесторов. И я вложила в него деньги, вырученные от продажи дома, плюс взяла в банке кредит. И ни разу об этом не пожалела. Это было моим лучшим решением. А ведь я рисковала всё потерять. Я не игрок по натуре. Иногда могу поставить десять фунтов на какую-нибудь лошадь, участвующую в забеге, потому что каждый ливерпульдец обязан это делать каждый год, закон такой, иначе вас арестуют /смеётся/.  Так что я не игрок, а тут вдруг выписала чек на всю сумму, которая у меня была. Но это и правда лучшее решение в моей жизни. Настоящую пользу это решение принесёт моим детям и внукам, чему я очень рада.

Стиг: Прекрасно! Как и то, что после стольких лет к Битлз, как и к Каверн, всё ещё есть интерес.

Джулия: Да, это замечательно. Вы видели этого молодого человека, который только что зашёл? Это Кларк, он отлично разбирается в компьютерах, а ещё он играет в трибьют бэнд Битлз. Есть ещё один парень, тоже компьютерщик, работает в офисе, он выступает в составе той же группы. В этом клубе такая энергетика, это не просто клуб, посвящённый Битлз. Он существовал и до них, он помог раскрутиться Битлз, а не наоборот. И Джон говорил, что он чувствовал себя наиболее свободно и наиболее счастливым именно на сцене Каверн.

Стиг: Большое спасибо, что уделили мне своё время, Джулия. Удачи вам.

Джулия: Спасибо.    

Комментарии (всего 21, показаны первые 3) - читать все комментарии в теме форума "Статья "Большое интервью старшей из сестёр Джона, Джулии. Бонус: Интервью с братом Пита беста"