RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

Интервью с Ринго Старром в день его 80-летия

Интервью с Ринго Старром в день его 80-летия
By BRIAN HIATT JULY 7, 2020

Ринго Старр надеялся устроить большую вечеринку по случаю своего 80-летия 7 июля, но пандемия удержала его вдали от друзей и близких. Вместо этого он устроил Большое шоу в честь Дня рождения Ринго, виртуальный благотворительный концерт, который вышел на YouTube 7 июля 2020, а также записал эпизод видеосериала Rolling Stone Interview: Special Edition. Ниже приведены некоторые основные моменты из широкого разговора.

Как вы справлялись с полуизоляцией этого времени?
- Главным образом, я не выходил из дома, кажется, уже 11 недель. И только в этом месяце у меня был инженер, и я играл. Это всего лишь коттедж с одной спальней, и в спальне звучит самый лучший барабанный звук, который у нас был за долгое время. Я немного этим занимаюсь, и у меня есть комната для рисования, маленькая художественная студия. И я иду туда, рисую и занимаюсь всякой ерундой. А еще я люблю посидеть на солнышке. Я люблю Лос-Анджелес ... Я люблю яркость и тусовку. Это все, что мы делаем.

Я не мог не подумать о том времени, когда вы были ребенком и так долго лежали в больнице. Не знаю, напоминает ли это вам о том времени. Очевидно, я бы предположил, что это намного лучше.
- Да, там меньше боли. Физически. Знаешь, ты же ребенок, ты в больнице. Я имею в виду, что первый раз это было [в возрасте] семи лет в течение года. Я попал (в больницу) в шесть с половиной и выписался в семь с половиной. А во второй раз мне исполнилось 14 лет в больнице, и мы вроде как убедили всех, что я достаточно здоров, чтобы выйти. Поэтому они выпустили меня за пару недель до моего 15-летия.
Но знаете, то, что из этого вышло, было невероятно, потому что был второй раз, когда мне было 13 лет, с [туберкулезом]. Я научился вязать крючком и тому подобное. Они просто дают тебе что – то делать, не то что учиться. И у них был, например, музыкальный день, когда женщина приносила бубны, маракасы, треугольники и маленькие барабаны. Шестидюймовые, семидюймовые барабаны. И с этого момента я захотел стать барабанщиком. Да, это все, чем я хотел быть – барабанщиком.
А потом я вышел из больницы и в паре музыкальных магазинов в Ливерпуле просто пошел посмотреть на барабаны. Я не смотрел ни на гитары, ни на пианино. У моих бабушки и дедушки было пианино, которое меня совершенно не интересовало. В детстве я ходил на пианино! Во всяком случае, так все и началось. И вы знаете, что это была моя мечта в 13 лет, и моя мечта все еще разворачивается сейчас. Вот что невероятно.

Вы выглядите на десятки лет моложе своих 80. Это интересно, потому что в детстве у вас были все эти болезни, но вот вы здесь.
- Я думаю, что это дало мне толчок. Я не тренировался много лет. Я работал в ночных клубах! [Смеется] Но теперь это не я. Я начал тренироваться. По соседству у меня тренажерный зал. И я занимаюсь в спортзале по крайней мере три, а иногда и шесть дней в неделю. И, знаете, мы гуляем. Когда я начал ходить гулять, я жил в Монте-Карло. Я гулял по порту, возвращался, заходил в местный ресторан, закуривал сигарету и пил двойной эспрессо. Я давно не курил, но все равно люблю двойной эспрессо. И я вегетарианец. Каждое утро я ем брокколи со всем, что есть, и чернику. Я просто делаю то, что считаю полезным для себя.

Как вы относитесь к тому, чтобы вам исполнилось 80?
- 80? Чувак, мне сейчас всего 24. (Смеется.] Это и хорошо, и плохо. Да, 80, это как будто далеко. Я имею в виду, это как: “Что?” Это очень трудно. В 70 было легко. И мы отлично провели время в Нью-йоркском мюзик-холле "Радио Сити", где Пол удивил меня, встал и заиграл. Я думаю, что 40 было самым трудным. Пересечение 40-го года было похоже на ... ну, знаешь, эту чертову песню: “Life Begins at 40.” Это было самое трудное. И этот просто будет тем, чем он будет. И праздник будет очень маленьким. И мы вроде как говорим, что мне все еще 79 лет, потому что, я надеюсь, в следующем году мы будем праздновать как следует.

Есть пара песен под названием “Life Begins at 40” – есть одна постарше, и есть та, которую Джон написал для вас, верно?
- Я не думаю, что он написал для меня “Life Begins at 40”, не так ли?

Вы знаете это лучше меня, если не сказать больше.
- Я думаю, что лучшей песней, которую он написал для меня, была “I’m The Greatest.” И смотри, ты меня заводишь. Я скучаю по этому парню. Скучаю по нему, скучаю по Джорджу. Я все еще скучаю по этим двум парням. Но ты же знаешь, у меня все еще есть брат. Так что все в порядке.

Что мне так нравится в вас как барабанщике, так это то, как вы можете передать свою полную индивидуальность через свою игру, точно так же, как вы можете передать ее на экране. Является ли это сознательной вещью, и как вы дошли до этого?
- Ты же знаешь, я левша. Бабушка следила, чтобы я писал правой рукой. Но и гольф, как и все остальное, а я левша. Но комплект был установлен. Я просто сел за него и начал играть. Так что у меня есть кое-какие ходы. Я люблю глубину томов, поэтому в моих наполнениях много томтомов, и я стараюсь быть частью песни. И я действительно не играю, когда парень поет. Я всегда играл вместе с певцом. Это было самое важное, и если я делаю сбивку, она приходит эмоционально, когда я просто чувствую, что это необходимо. И много раз в дубле два это наполнение может быть немного другим. Это не мыслительный процесс. Я не знаю, откуда он взялся. Я хотел бы сказать, что это пришло от Бога.

В какой-то момент Пол сказал, что ему очень нравится, что вы можете справиться с чувством Рэя Чарльза “What'd I Say”, И я действительно часто слышу это чувство в вашей ранней игре. Эта песня оказала на вас большое влияние?
- Нет, я очень хорошо знаю эту песню. Я слушал пластинки, но не очень-то любил слушать барабаны. Знаете, в песне Эла Грина 1971 года "I'm A Ram" барабанщик использует частично хай-хэт. Ну, это меня просто поразило. Мне это нравится. И единственное барабанное соло, о котором я говорю, - это инструментальная песня Кози Коула [1958] " Topsy” из всех тех лет. Это единственное, что мне понравилось. Но однажды Джон Бонэм сделал довольно хорошую работу.

Это дико, что вы были довольно близки и с Бонэмом, и с Китом Муном. Кто был более сущим наказанием?
- Нет, это два сущих наказания. И Джон Бонэм, когда я начал жить здесь в семидесятых, каждый раз, когда [Led Zeppelin] приезжали в Лос-Анджелес, ему приходила в голову мысль, что он должен подъехать к Ринго, схватить его и бросить в бассейн. Именно это он и делал. Была ли середина дня или ночи, а он бросал меня в бассейн.
Кит был прекрасным человеком, прекрасным парнем, но мы все любили разные вещества, и он тоже. Для моих детей он дядя Кит, он приехал и какое-то время жил у нас. Эти два барабанщика дали всем барабанщикам репутацию, которую мы получаем – поврежденный мозг! Есть много барабанщиков, которые не настолько сумасшедшие, но эти двое были моими друзьями.

Есть история, что Кит Мун дарил подарки для ваших детей, но на самом деле он их не покупал.
- Он приходил к нам домой с музыкальным автоматом, и мы говорили: “Ого, спасибо, Кит, это действительно здорово”. Однажды на Рождество он пришел в костюме Деда Мороза, а его подружка - в костюме Снежной королевы, и принес подарки. Затем я получил счет! Поэтому в конце концов я сказал Киту: “Слушай, не покупай мне больше подарков. Я просто не могу себе этого позволить!”

"Битлз" столкнулись со многими вещами, когда вы впервые приехали в Америку, включая расизм в Америке в то время.
- У нас был этот концерт [в Джексонвилле, штат Флорида, в 1964 году], и он должен был быть сегрегирован. И это было действительно трудно понять. Я имею в виду, что большинство наших героев -афроамериканские музыканты и певцы, поэтому мы просто не понимали этого. И мы сказали: “Ну, мы не поедем”, и я думаю, чтобы не было пробок в городе, они сказали: "Ладно вы можете играть [интегрированно]. Это был хороший ход с нашей стороны, но только потому, что многие черные музыканты были нашими героями. Так что это просто казалось неправильным.

Что вы думаете о том, что вы увидели в фильме Питера Джексона "Битлз", который скоро выйдет?
- Я видел только (концерт) на крыше. Мэн, (концерт) на крыше стоит сам по себе. В оригинальном документальном фильме это было, скажем, 12 минут. Я не знаю. А он довел это до 45. И это здорово. В документальном фильме Майкла Линдси-Хоггса не было радости. Он выбрал один момент и просто отменил все остальное. И в любом случае он был с таким количеством кадров. Мы нашли 56 часов неиспользованной пленки. И вот Питер, слава Богу, решил присоединиться к нам в этом начинании. И его, конечно, остановили прямо сейчас. Он должен был выйти в этом году, но не выходит. Он приезжал в Лос-Анджелес, тусовался со мной, и у него был ноутбук. и он показывал мне найденные фрагменты и сюжетные линии. И мы смеемся. Я имею в виду, это радостно. Пока мы снимаем документальный фильм, к нам приходят люди, и там много действительно замечательного юмора и близости ребят. В любом случае, мы должны поблагодарить Питера Джексона за то, что он взялся за это дело. И еще у него отличное чувство юмора. Но у нас был показ только (концерта) на крыше. И это очень, очень здорово. И остальное, когда он закончит, я уверен, будет круто.

Вы вышли на сцену с Полом Маккартни в июле и сыграли “Helter Skelter".” Вы когда-нибудь играли ее с тех пор, как записали?
- Нет, я действительно слушал ее один раз перед выступлением, но зачем мне ее играть? Я люблю играть с Полом. И он великолепен. Знаешь, если он в Лос-Анджелесе, а я записываю альбом, значит, и он на треке. Он по-прежнему для меня самый лучший, самый мелодичный басист в мире, и мне нравится то, что он делает. Но, видите ли, именно тогда вы понимаете, что я говорил это в течение сорока лет. Я все еще повторяю одну и ту же фразу!

Прежде чем вы уйдете, я хотел бы спросить, не могли бы вы просто оглянуться на песню “Good Night.” Я никогда не слышал, чтобы вы говорили об этом.
- Ну, я виню в этом эту группу. Я когда-то был рок-певцом, а они всегда давали мне эти слезливые песни. И таким образом они разрушили всю мою карьеру!