RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

Юрий Антонов. Интервью накануне 70-летия.

— Юрий Михайлович, а ведь девичья фамилия вашей матери Литовченко — она украинка?

— Да, из Кременчуга.

— Вы на ее малую родину когда-нибудь приезжали?

— Конечно, и родственники у меня там остались. В Кременчуге родная сестра мамы живет — тетя Аня, так что корни, которые с Украиной меня связывают, очень прочные.

— Ваш отец офицером Советской Армии был, воевал, а детство ваше прошло в Белоруссии. Послевоенную Белоруссию помните? Разрушенной она была почти полностью?

— Ну, это же та часть СССР, которая на себя всю мощь немецкой армии приняла, поэтому уничтожено там почти все было, в Минске невредимыми два или три здания остались — оперный театр, сохранив­ший­ся так, будто войны и не было, правительственный комплекс и, по-моему, Дом офицеров. Остальное было сожжено, взорвано, ну и, конечно, белорусский народ пострадал, который, на мой взгляд, очень симпатичный, добрый — по натуре своей.

Маленький случай... Есть в Молодечно такая река Уша, и мы с ребятами на рыбалку ходили — два приятеля у меня были... Ничего в тот раз не поймали, домой шли, как говорится, пустые, а навстречу местный житель на велосипеде. То ли мы его остановили и спросили, как куда-то пройти, — не знаю, но у него на велосипеде вот такая связка рыбы (показывает) болталась: наловил. Он заметил, что мы с удочками: «А где улов-то?» — спросил. «Да вот, не получилось. Не умеем, наверное...». — «Домой идете?». — «Ну да». Он связку ту взял и нам отдал: «Нате, родителям принесете». На всю жизнь запомнилось! — это свидетельство того, какие белорусы добрые и отзывчивые.

— Знаю, что в младших классах вы с полиомиелитом слегли, причем настолько все было серьезно, что вас даже парализовало и потом заново ходить учились...

— Это широко распространенная болезнь в ту пору, после войны, была, и никаких лекарств, чтобы ее вылечить, в Союзе не существовало, только на Западе. Ну, как-то мне повезло, наверное: сперва недуг прихватил, а потом пропал куда-то, хотя ходить и вправ­ду не мог — полгода примерно.

— Впоследствии музыкальным руководителем ансамбля «Тоника» под руководством очень известного белорусского певца Виктора Вуячича, ныне покойного, вы работали, а на гитаре там молодой Владимир Мулявин (тоже, увы, покойный) играл...

— Нет, не там: в Белорусской государственной филармонии я с 64-го года трудился, а Мулявин ко мне в коллектив пришел, который тогда без названия был: это не практиковалось. Чуть позже как-то называть­ся  все стали, а в ту пору у нас просто инструментальное было трио, и гитарист-москвич к себе домой уехал — я без гитариста остался. Руководство филармонии предложило: «У нас тут новый музыкант появился, с женой приехал», а у нее очень интересная профессия была — художественный свист. Я оживился: «Давайте послушаем», и вот парень приходит — кучерявый такой, странный, на мой взгляд...

— Откуда же он приехал?

— Из Екатеринбурга — из Свердловска то есть.

— Смотрите: не будучи белорусом, такой культовый ансамбль создал, прав­да?

— Да-а-а! Пришел, в общем, ко мне в 66-м, кажется, примерно год у меня работал, а потом свой коллектив создал — сначала он назывался «Лявоны». Поехали они на Всесоюзный конкурс артистов эстрады, который в Москве проходил, в Театре эстрады, выступили там, все жюри поразили, и первое место им присудили: после этого ребята вернулись в Минск и назвались уже «Песнярами». Конечно, Мулявин — человек и музыкант замечательный, мы дружили, и воспоминания о нем в моей памяти навсегда. Выдающийся артист, абсолютно русский человек, на белорусском языке пел...

— ...и как!

— Искусство национальной песни до всесоюзного мас­штаба поднял и, безусловно, очень много для белорусской культуры сделал.

— Какие песни первыми вы написали, помните?

— Да — мы даже в составе коллектива Виктора Вуячича их исполняли: он разрешал в своих концертах две, три или четыре вещи нам петь. Ну, я «Стой, не стреляй, солдат!» исполнял — была такая песня, протест против войны во Вьетнаме (смеется). Кстати, в «Поющие гитары» меня пригласили, как раз когда музруководителем «Тоники» был: мы в Ук­ра­ине выступали, у «Гитар» выходной день, и они к Вуячичу пришли на концерт. Делать было нечего, наверное, — вот и заглянули к коллегам: по­смотрели, мое исполнение на органе послушали, да еще как песни я пел, это их подкосило, и после концерта они подошли и говорят: «Вам и гитаристу, который нам очень понравился, мы в Ленинград предлагаем приехать» (а на гитаре Толя Чижевский играл — действительно музыкант хороший). Я спросил: «Зачем?». — «Хотим в коллектив вас пригласить». Ну, ты представляешь, чем «Поющие гитары» в ту пору были?

— Представляю...

— Примерно как на Западе «Битлз» — естественно, мы согласились. Вернулись в Минск, я уволился, Толю забрал, в Питер прибыли... Нет, не так: я сначала один приехал — Чижевский не смог: он позже к нам подключился.

Как сейчас помню, ехали мы из Ленинграда в Молдавию на поезде, сидели в купе я, Саша Броневицкий и Саша Федоров, и я сказал: «Ребята, хочу песню вам показать — я новую написал» — и «Нет тебя прекрасней» им спел. Они обалдели! Нашим руководителем Толя Васильев был — мы Шефарик его называли, — и парни сразу: «Сейчас мы Шефарику покажем, давай скорее за ним!». Толю позвали (а слово его сомнению не подлежало), я на гитаре песню сыграл... Он воскликнул: «Все, в репертуар берем!», а поскольку несколько песен я уже исполнял, Шефарик предложил: «Слу­шай, Юра, а может, мы Жене Броневицкому эту песню дадим — пускай он споет?». Я ответил: «Пожалуйста»...

— Это брат Александра?

— Да. Женя исполнил ее, на мой взгляд, замечательно, Толя аранжировку сделал, и потом, насколько я знаю, многие музыканты, особенно гитаристы, соло на бас-гитаре оттуда снимали — в ту пору оно необычное было, на нашей советской эстраде гитаристы в таком стиле еще не играли, и все разучить хотели, как это делается.

— Это ваша первая, ставшая известной, песня была...

— Это была песня, которая сильный толчок мне дала: ее популярность в Советском Союзе была огромна, и вышедшая сразу пластинка в количестве нескольких миллионов экземпляров была продана.

— Миньон, да?

— Верно. Песня, в общем, разошлась мгновенно, ее по радио крутить начали...

— В начале 80-х вы были самым популярным — я на этом настаиваю! — исполнителем в Советском Союзе, и вот 83-й год — и 30 подряд ваших аншлаговых концертов в 10-тысячном киев­ском Дворце спорта, причем по два в день, и я, например, на два ходил, хотя билетов не достать было...

— ...да-да, это правда...

— Я думал, это предел, но оказалось, нет: в Ленинграде есть СКК, зал на 15 тысяч зрителей, и вы 28 этих залов собрали. Я внимание читателей обращаю: это абсолютный рекорд, в Книгу рекордов Гиннесса занесенный, и мне кажется, он уже никогда не будет побит: ну кто сегодня 28 СКК по 15 тысяч соберет?

— Мы там 15 дней, по-моему, были. Или 14?..

— Сумасшествие, правда?

— Толпы народа! Я знаю, есть люди, которые 80-тысячный стадион собирают, но это один концерт, а тут 15 тысяч народу — и каждый день, да еще по два выступления! Ходи­ли, как на работу...

— ...нескончаемым потоком!

— Да-да (смеется). Питер я обожаю, у меня буквально неделю назад концерты там были — в БКЗ «Октябрьский». Перед этим городом преклоняюсь, особенно потому, что свою молодость там провел, у меня много друзей там — вот сейчас на мое выступление «Поющие гитары» пришли, ребята еще из того коллектива, который жив-здоров, слава Богу. Я их, как родных, встречаю, потому что это часть жизни, это Питер, и публика меня там очень любит.

— Но от чего или от кого: от мамы, от солнца, от любви вдохновение вас озаряет?

— Ну, я же в Ташкенте родился, поэтому солнце, наверное, как-то повлияло(улыбается). Я вообще лето люблю — песчаные пляжи, яркое солнце, теплое море, красивых женщин, вино хорошее, и в этом стараюсь себе не отказывать, хотя последнее время почти не отдыхаю. Нет времени просто: гастроли, коллектив, который поддерживать материально надо, потому что жизнь нынче суровая.

— Насколько я понял, спрашивать, что вас вдохновляло, когда ту или иную песню писали, нет смысла, правда? Вы, очевидно, садились и просто работали...

— Ну, может, на две-три вещи что-то и вдохновило: когда, например, «Нет тебя прекрасней» писал, взаимоотношения с одной женщиной были, которая в Ленконцерте работала. Она очень красивой была, стихи писала (потом в Америку уехала). Два куплета сочинила, но мне казалось, для песни этого маловато. Какой-то период времени с известным ленинградским гитаристом Михаилом Беляковым я общался — он стихи пописывал, и я попросил: «Миш, слушай, может, еще что-нибудь придумаешь?». Он третий куплет дописал и так в общую тематику этой песни попал, будто весь текст одному поэту принадлежит.

— Тем не менее моменты, когда вы, допустим, сильно в кого-то влюбились — и песня родилась, были?

— Ну, я все время в кого-то влюблялся, но ни о чем особенном это не говорит, хотя под впечатлением что-то и получалось... Вот, например, песня «Зеркало»...

— ...гениальная совершенно!..

— ...я на стихи Михаила Танича ее написал: одно время мы сильно дружили. Ездили на машине куда-то, вечерочками мотались — плохого ничего не было. Ну, он в ту пору маститый уже был: я-то — на первом этапе успеха находился, а Танич — величайший поэт-песенник, такой, как Леонид Дербенев, Михаил Пляцковский, Игорь Шаферан. Это плеяда такого крупняка поэзии песенной была, хотя Миша Пляцковский маленького был роста... Замечательный душевный человек, который очень хорошие стихи для детей писал...

— Это правда, что вы были единственным в Советском Союзе певцом, о котором лестно отозвался сам сэр Пол Маккартни?

— Ну, это уже преувеличили все, раздули, а на самом-то деле было так. Из организации «Международная книга», с которой я активно сотрудничал (если спросишь, как я в Финляндию выехал и диск там записывал, — все через них) позвонили: «Юр, представитель Пола Маккартни в Советский Союз приезжает, мы переговоры о записи пластинки Back In The USSR ведем и, скорее всего, через фирму «Мелодия» ее запишем, но ты понимаешь, в чем дело? Он с женой прилетает, все дела, а у нас средств нет: ты не мог бы поучаствовать, принять?». Я пообещал: «Хорошо» — и, значит, в первый кооператив, который в Театре на Таганке открылся, поехал — наверху там кафе сделали, кооперативное. Ну, может, не первое, но второе. Договорился, быстренько на кассету песни свои записал, в кармашек ее положил — ну, я должен был банкет оплатить, понимаешь?

— Конечно!

— Я же приличные деньги тогда зарабатывал, и принять людей таких было просто за честь. Стол накрыли — ты себе не представляешь! — а когда узнали, кто это... Очень известный администратор, представитель Пола Маккартни и даже внешне на него, кстати, похож — приятный мужик. Выпивали-закусывали по полной программе, и ребята из «Международной книги» ему говорят: «Юра — известный наш композитор — хотел бы кассету для Пола передать, чтобы тот послушал». Отдал я ее, администратор пообещал: «Конечно, все сделаю», и расстались мы где-то под утро (смеется) — веселые, жизнерадостные... Никаких промилей тогда не было, так что я до дома доехать отважился, а через некоторое время «Комсомольская правда» с Полом Маккартни интервью публикует. Его спросили, или он кого-то из наших исполнителей знает, и сперва он сказал, что нет, а потом добавил: «Хотя знаю — мне кассету Юрия Антонова передавали, и мне понравилось». Ну а «Комсомольская правда» — это же тиражи какие!

— Почти 23 миллиона в то время!

— Да! — и вся страна сразу об этом заговорила.

— Слышал еще, что Настасья Кински вам руку поцеловала...

— О-о-о, история потрясающая! Я в ту пору на пике популярности находился, и тут Московский международный кинофестиваль очередной. Гости его в гостинице «Россия» селились, которой уже нет, и большой ресторан там был, где все вечерние встречи проходили. Участников было много, не все туда могли попасть, но основные, самые главные, конечно же, попадали, а у меня стол на все дни фестиваля был забронирован: официанты знакомые, директор тоже... Часов так с 10-ти вечера ресторан набивался: ну, там все звезды были — ты себе даже не представляешь! За одним столом Меньшов Володя с Верой Алентовой сидели, известный итальянский кинорежиссер, женой которого Джульетта Мазина была...

— ...Федерико Феллини...

— ...да, Роберт де Ниро с приемной дочерью...

— Вы до сих пор профессиональной вершиной в мире музыки группу The Eagles считаете?

— Спорный вопрос — мне просто очень она нравится, и знаешь, почему? В своем музыкальном направлении это сверхсильная группа, поскольку суперпрофессионалы собрались, которые умеют играть, петь, сочинять, аранжировки делать — создавать музыку, скажем так. Люди немолодые, огонь, воду и медные трубы шоу-бизнеса прошедшие и долгие годы на американской сцене превалирующие, а что в них поражает — меня лично? Совершенно потрясающее умение аранжировать песни (я имею в виду, конечно, последние годы), большу­щее обаяние этих музыкантов — они ведь уже очень взрослые, кто-то чуть моложе меня, кто-то моего возраста, и играют фантастически, как молодые не могут: это уже этот коллектив возвеличивает.

Я на выступлении их в «Олимпийском» был — конечно, не мог не пойти, хотя сейчас редко на концерты хожу: меня эта музыка уже за... гм! Тишины и покоя хочется, и лучшая музыка для меня — пение птиц, однако потрясающим звучанием этого коллектива и необычным исполнением я был поражен. После них еще несколько гастролеров, известных американских исполнителей, приезжали, которые также в «Олимпийском» выступали, но по звуку это небо и земля.

— На нынешней российской эстраде кто-то вам нравится?

— Конечно — Леонид Агутин, Григорий Лепс: стопроцентно! Как человек я много лет назад сформирован, и вкусы мои не меняются, любому направлению искусства я, с точки зрения профессионала, оценку могу дать — оно может не очень мне нравиться, но я же слышу и вижу, как оно сделано. Мне Саша Маршал приятен, честно тебе скажу: мы хорошо с ним знакомы, замечательный парень...

— У вас дома большая коллекция гитар, правда?

— Ну, не совсем, поскольку коллекция — это когда гитары на стенах висят и кто-то приходит с них пыль смахивать. У меня для другого гитары — для студии. Да, штук 25-30, наверное, наберется, но это старые инструменты — 60-х и 70-х годов: Fender Stratocaster, Gibson, Les Paul. Хотя несколько дней назад из Соединенных Штатов так называемую PRS получил — это гитары нового поколения, но очень хорошие, и хотя для новых инструментов достаточно дорогие, звучат замечательно, и многие западные исполнители именно на таких играют. Я одну из самых дорогих гитар этой фирмы купил.

— У вас такой опыт за плечами, столько встреч с людьми интересными позади — мемуары написать никогда не думали?

— Думал. Друзья подбивают все время: «Твоя книга бестселлером станет, все над ней хохотать и рыдать будут одновременно!».

— Так подбейтесь!..

— Собраться никак не могу, последнее время каким-то несобранным себя чувствую. Какие-то намечаю планы, а потом они нивелируются, я о них забываю, новые возникают и тоже тают — видимо, жизнь так устроена.

— Юрий Михайлович, я благодарю вас за прекрасное интервью...

Дмитрий Гордон, г. Киев

Печатается в сокращении. Полностью читайте здесь:

http://www.tektonika.ru/inter_25.shtm