Кит Ричардс. 17 октября 2002 года. Великие интервью журнала Rolling Stone за 40 лет.
- Как вы относитесь к тому мнению, что The Rolling Stones слишком старые для рок-н-ролла? Не звучит ли это для вас как «Проваливайте!»? Не обидно? - Людям хочется вставлять вам папки в колеса, потому что сами они облысели и обрюзгли и не могут двигаться ни фига. Они просто-напросто завидуют нашей физической форме — по их мнению, так быть не должно: «Как они смеют идти против логики?» Если бы я не обиделся, то первым бы сказал: «Забудьте об этом». Но мы боремся с предрассудками относительно того, каким якобы должен быть рок-н-ролл. Считается, что следует исполнять рок-н-ролл, только когда тебе двадцать — двадцать пять лет — как будто ты теннисист, а потом три операции на бедре, и тебя списали. Мы исполняем рок-н-ролл, потому что он нас заводит. Мадди Уотерсу и Хаулину Вулфу мысль об уходе на отдых казалась смешной. Надо продолжать делать свое дело — почему бы нет? - Выйдя из возраста тинейджера, вы сразу стали одним из группы The Rolling Stones - не работав нигде до этого, только немного проучившись в школе искусств. Чем бы вы стали заниматься, если бы «Стоунз» не просуществовали так долго? - Я посещал школу искусств и учился там рекламе, потому что искусству там особенно не обучали. Я послал свое резюме в одно агентство, а там спросили: «Ты хорошо завариваешь чай?" — они рады были поставить вас на место. Я ответил: "Да, но не для вас». Оставил у них свои бумаги и ушел. После окончания школы я никогда и никому не говорил: "Да, сэр». Если бы у меня ничего не вышло с The Rolling Stores и сейчас я был бы сантехником, я все равно играл бы на гитаре дома по вечерам или собрал группу ребят в пабе. Я люблю музыку, и подозревал, что она станет моей жизнью. Когда я понял, что могу что-то играть, это добавило света в мою жизнь, и я сказал себе: «Пусть ничего другого я не умею, но в этом я знаю толк". - Не снятся ли вам такие кошмары: вы выходите на сцену, а зал пуст - никто не пришел? - Это не кошмар. Такое со мной было: Омаха, шестьдесят четвертый год — в зале на пятнадцать тысяч человек сидят всего шестьсот. Огромный город Омаха, куда дошли слухи о The Beatles, предполагалось, что и нас должны встретить так же — эскорт мотоциклистов и все такое. Никто в городе не знал, кто мы такие. Им было по фигу. А это было очень хорошее шоу. Перед горсточкой людей выкладываешься так же, как перед полным залом. - У вас есть какой-либо ритуал перед выступлением – рюмашка или сигарета? - Конечно, после всего, что со мной было. [Смеется.] И это не суеверие. Мы с Ронни играем в снукер. Но «Стоунз» уже ни к чему обсуждать стратегию выступления или обниматься перед выходом на сцену. Это было важно с Тhе Ex-Pensive Winos [группа, созданная специально для записи сольного альбома Ричардса «Talk Is Cheap»]. Те ребята были другими, мы провели только пару турне. Мне было без разницы. А в The Rolling Stones так: "Эй, не буду же я с тобой обниматься!» - Когда вы были зависимы от героина, вы сильно злоупотребляли? - Нет. Я всегда завязывал во время турне. Мне не хотелось подвергаться ломке в каком-нибудь городке Среднего Запада. К концу турне я был абсолютно чист, и мне бы так и продолжать. Но вдруг говоришь себе: "Я просто подлечусь». Бац — и ты уже снова подсел. - Можете ли вы сказать, что в нормальном состоянии вы играли лучше? - Я удивляюсь написанным мною песням: мне действительно нравятся песни, которые я сочинил, когда сидел на героине. Без него я не написал бы «Coming Down Again» [входит в альбом 1973 года «Goat's Head Soup»]. Да, я — рок-звезда и миллионер, но я в сточной канаве вместе со всеми этими слюнтяями. Наркотики поддерживали меня, пусть и на низкой ступеньке жизни. - Существует мнение, что слова к классическим песням группы The Rolling Stones писал Мик, а музыку – вы. Являются ли слова в большей степени вашей заслугой, а музыка – заслугой Мика? - Сначала мы с Миком сидели лицом к лицу, с гитарой и магнитофоном, но позднее, после «Exile...», когда все стали жить в разных местах, стиль работы изменился. Объясню. В ранние годы я говорил: «Мик, вот так будет в припеве: „Дикие лошади не смогли унести меня"». Тогда было разделение труда, и Мик писал куплеты. Что касается таких вещей, как «Undercover of the Night» или "Rock and a Hard Place», их Мик написал один. А временами я подключался, например в «Happy» или «Before They Make Me Run». Но мне всегда казалось, что песни, написанные вдвоем, лучше, чем написанные в одиночку. Да и советоваться с кем-то интересно, особенно с Миком, который меня действительно хорошо знает. И он берет песню на себя, А потом ты ее получаешь законченной. - На альбомах группы вы в основном поете баллады, а не роковые вещи: «You Got the Silver», «Slipping Away», «The Worst». - Мне нравятся баллады. К тому же с мелодичными песнями учишься сочинять. Рок-н-ролл выходит лучше, если его начинаешь писать сначала в медленном темпе, а потом смотришь, что получается. Иногда вполне очевидно, что песня не будет быстрой; так "Sympathy for the Devil» вначале звучала в духе песни Боба Дилана, а превратилась в самбу. Я просто сразу отдаю песни группе. - Каждый вечер, когда Мик объявляет Чарли Уоттса, его встречают бурной овацией. Но Чарли в чем-то - загадочная личность, тихая совесть группы The Rolling Stones. - Чарли — великий английский эксцентрик. Ну, как еще описать парня, который покупает «альфа-ромео» тридцать шестого года лишь для того, чтобы смотреть на приборный щиток? Он не умеет водить — просто сидит и смотрит на щиток. Он — оригинал, и при этом — один из лучших барабанщиков в мире. Без такого классного ударника, как Чарли, исполнение превратилось бы в скукотищу. Он очень спокойный, но умеет убеждать. Чарли очень редко высказывает свое мнение. Если он это делает, то все слушают. Мы с Миком полагаемся на Чарли больше, чем это может показаться. Много раз, когда между мной и Миком случались размолвки, я советовался именно с Чарли. - Например? - Начиная с таких пустяков: стоит ли исполнять ту или иную песню? Или я спрошу: «Чарли, может, мне взять да и повесить Мика?» А он ответит, что не надо. [Смеется.] К его мнению прислушиваются. - Вам не хватает собутыльника? - Наплевать, я сам себе собутыльник. Интоксикация? Я «политоксичен». Никакие спиртные напитки или наркотики никогда не причиняют мне такого вреда, как другим. Это не моя философия. Идея принять что-нибудь, чтобы стать Китом Ричардсом, кажется мне смешной. - Опишите ваши отношения с Миком. Слово «дружба» здесь уместно? - Вполне. Очень крепкая дружба. И то, что мы ссоримся, служит тому доказательством. Начну с того, что я — единственный ребенок в семье. А он — один из немногих людей, которых я знаю с детства. Он — брат. А вам известно, что братья похожи, особенно если работают вместе. Некоторым образом нам надо провоцировать друг друга, чтобы выявлять слабые места и понимать, едины ли мы. - Бытует шутка, что, несмотря на все запои и наркотики, которые вы употребляли, вы переживете тараканов и ядерный холокост. Вы всех переживете... - Очень смешно, но я эту долю давно выбрал. Потому что меня не раз хоронили, а я продолжал жить. Поэтому я держу нос по ветру. Поверьте, я еще напишу эпитафии для всех вас. Но я этим не бравирую, Никогда не пытался пережить других, просто чтобы потом в газетах написали, что я самый крепкий. Просто я такой. Единственное, что могу посоветовать, — познай самого себя. - Спустя сорок лет каждый вечер по два с половиной часа выступать на сцене - вот что значит смеяться последним... - Возможно, в этом секрет. Хотите прожить долгую жизнь — вступайте в ряды The Rolling Stones. Печатается в сокращении. Полностью интервью читайте здесь: http://www.tektonika.ru/rollingstone_03.html
|
