RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

Неформат - интервью с Юрием Лозой.

Звезда советской эстрады регулярно пишет в Facebook на общественные темы и множит число своих недоброжелателей
Как и большинство людей, далеких от мира эстрады, я знала Юрия Лозу исключительно по неумирающему советскому шлягеру «Плот» и никогда не предполагала, что захочу взять интервью у этого человека. Он удивил меня 9 мая этого года записью в Facebook.
«Работаем праздничный концерт, как уже много лет подряд. 
Администратор сказал, что ветеранов посадят в первом ряду, а значит, попросил играть потише, потому что, как он выразился, «эти стручки и божьи одуванчики от громкого звука могут скочевряжиться». 
Сказал и убежал, а я сижу в гримерной и смотрю на компьютере подборку военных фотографий…
Вот парень поднимает бойцов в атаку, в комментарии говорится, что снимок сделан за несколько секунд до того, как шрапнель вырвет ему сердце. Вот бегут, согнувшись в три погибели, бойцы на пулемет, судя по трупам, разбросанным вокруг, – это не первая атака, скорее всего, и не последняя. Вот мужик бросается с гранатой под танк, судя по неестественной позе, тоже не жилец. И так далее, далее, далее и еще, еще, еще. 
А я мысленно пытаюсь поместить на эти фотографии себя и… не получается! Мало того, так же не получается представить на этих фотографиях девяносто процентов моих знакомых из ныне живущих! Ан нет, вот снимок, на котором все мы выглядели бы представительно, называется он «Фронтовые сто грамм». 
Так кто же тогда «стручки и божьи одуванчики»?! Мы, только и способные поднять «фронтовые» сто грамм под телятину с хреном, или они, ценой собственных жизней давшие нам эту возможность? 
Сегодня я буду играть и петь тихо. Так тихо, что комфортно будет только на первом ряду…» 
Эти строки, которые я прочитала на сайте «Эха Москвы», были удивительны не сами по себе, а в сочетании с фамилией автора. Ну как если бы, скажем, Филипп Киркоров вдруг пришел на Болотную. Нашла страницу Лозы в Facebook, обнаружила его самохарактеристику – «певец-надомник» и поняла, что стоит последить за записями этого человека. С тех пор и слежу. Тексты, которые пишет Лоза, разные – но все они категорически не стыкуются с представлениями об умственном уровне и интересах отечественного эстрадного персонажа.

– Ваши записи не имеют никакого отношения к эстраде. Они интересны вашим коллегам по цеху? Их обсуждают? 
– Не обсуждают. Меня вообще предпочитают не замечать. Так называемые коллеги не реагируют на то, что я пишу или говорю. Нигде и никогда. Меня просто нет. Я вообще не помню, чтобы кто-то из них подошел и сказал доброе слово на трезвую голову. Только по пьянке кто-то может себе позволить: старик, вырос на твоих песнях, сорок восемь раз слушал «Плот»…

– Вас не любят? Почему? 
– Я неформатный человек. И в том, что пою, и в том, что пишу. Я и раньше не очень вписывался в то, что называется тусовкой, а после выхода в прошлом году моей книги «Научу писать хиты» ситуация стала еще более жесткой. Упомянутые в книге люди перестали со мной разговаривать, а упомянутые средства массовой информации устроили мне бойкот. Смешно сказать, но недавно меня с новой песней вырезали даже из программы «Время обедать» на Первом канале. Сначала пригласили, записали, благодарили, а потом вырезали… Меня давно не пускают на федеральное телевидение и практически не крутят по радио. Со мной сложно. Это мешает мне зарабатывать большие деньги и вообще существовать на эстраде. Я не принадлежу ни к какому клану.

– О каких кланах речь? 
– Ну, к примеру, есть клан Первого канала. Когда мне исполнялось 50 лет, я решил отметить юбилей в тогда еще живом киноконцертном зале «Россия». Пошел договариваться, чтобы показали по первому или по второму каналу. Не бесплатно, за свои, заметьте, деньги. Меня спросили: а кто у вас будет? Отвечаю: Костя Никольский, Сережа Трофимов, Слава Малежик, Витя Зинчук, Коля Трубач. Мне говорят: а Киркоров? Не будет Киркорова. И Баскова не будет? И Баскова. И Галкин не ведет? Не ведет. Не можем – говорят мне – показать, зрители не поймут, будут спрашивать, где Басков с Киркоровым…
У каждого клана существуют свои программы, даже свои фестивали: у одних «Юрмала», у других «Нашествие». Что такое «Нашествие»? Это разрешенные рокеры. У нас же везде такое деление – разрешенные/неразрешенные. Что оппозиция, что рокеры. Так вот, разрешенных рокеров, как и разрешенных оппозиционеров, подкармливают, показывают в телепрограммах. А тот же Константин Никольский, который больше рокер, чем все «Нашествие» вместе взятое, на телевидение не допущен. Между тем Гарик Сукачев прописан на телевидении – исправно рвет рубаху на груди, поет про бабушку, которая курит трубку, и все это почему-то называется роком.
Российское телевидение устроено так, что там процветают бездарности. Я тут вывел формулу: расплоди бездарностей – и на их фоне твоя посредственность покажется талантом. Это касается не только эстрады. Возьмите тот же КВН… На мой взгляд, более вредную программу трудно себе представить. КВН выдернул из нашей экономики тысячи нормальных ребят, которые теперь ошиваются по театральным подмосткам, ничего не умея. Натужно шутят вместо того, чтобы строить мосты и дороги. Что кроме этого? В основном давно устаревшие на Западе форматы типа «Голоса», которые толкают нам по дешевке. У нас на телевидении страшный дефицит труда, дефицит идей, дефицит мысли.

– Проблемы, о которых вы говорите, волнуют людей вашей профессии? О них говорят? 
– Практически нет. Даже те, кто думает, как и я, говорят мне: чего ты добиваешься, зачем наживаешь себе врагов, оно тебе надо? А я дорожу тем, что могу себе позволить говорить то, что думаю. Да, я теряю на этом деньги, меня не пускают на телевидение и даже вырезают из программы «Время обедать» – переживу… Когда меня спрашивают, как ты сам оцениваешь свое место на эстраде, я говорю, что умею делать все. Могу отработать хоть рок-н-ролльную, хоть джазовую, хоть блюзовую программу. Я это все играл, потому что мне скучно делать одно и то же. А свое место я определяю так. Представьте себе зрительный зал, центральный проход, ряды кресел, с краю откидные места. Вот на откидном стульчике я и сижу. На нем неудобно, у него нет спинки, зато на мое место никто не претендует и я вижу весь зал, к тому же могу комментировать происходящее. Меня все устраивает.
– Не лукавите? 
– Нет, мне важна независимость. А если вы о деньгах, то мне на жизнь хватает. Сейчас в бизнесе достаточно людей, которые выросли на моих песнях. Им сейчас по 50–60 лет. И они – спасибо им – отмечают семейные праздники. Им не нужна «Дискотека Авария» – им нужен Лоза. У меня есть «Плот» и еще 99 песен, которые меня, слава богу, кормят. В существующую на эстраде систему я принципиально вписываться не хочу. Телевидение раскручивает определенных персонажей, на которых соответственно растет спрос. И уже неважно, какого качества исполнитель, главное – он раскручен. Ну так не жалуйтесь потом на низкое качество нашей эстрады. Вы же ей сами задаете эти стандарты. Когда вы приглашаете на корпоратив Бориса Моисеева, вы что не знаете, что он будет покрикивать «где ваши ручки, куколки мои» и разгуливать по сцене под фонограмму? Если вы готовы платить людям исключительно за медийную раскрученность – значит, вы поддерживаете эту систему. И пока так происходит, другой эстрады у нас не будет. Какой спрос, такое и предложение.

– Есть ли, на ваш взгляд, связь между раскрученностью эстрадных исполнителей и их участием в политических проектах? 
– Тут все взаимосвязано. Когда появляется потребность в раскрученных эстрадных персонажах для политических акций, обращаются не к Лозе, а к тем, кто мелькает на федеральных каналах. А политические акции, в свою очередь, еще больше этих персонажей раскручивают. 

– Я – о другом. О прямом участии в политике. 
– Ну вот Басков надел бурку и исполнил гимн Чечни. Это участие в политике или деньги? Не знаю… Может быть, он вообще сделал это по зову сердца. Но мне, например, себя трудно представить в этой роли. Я был в Чечне, и мне показалось, что это пока – не очень Россия. Поэтому я сейчас не стал бы исполнять гимн Чечни ни за какие деньги. Просто потому, что у меня есть определенные убеждения.

– Я бы не назвала это прямым участием в политике. Прямое участие – это, например, вступление в партию или в Общероссийский народный фронт, участие в выборах. 
– Когда я увидел фотографию Николая Расторгуева, изучающего какой-то закон, мне стало весело. Это одна из самых смешных фотографий, которые я когда-либо видел. Коля – хороший простой парень, но он никогда понятия не имел о законотворческой деятельности. Голосует так, как требует партийная дисциплина. Я уверен, что политикой вообще и парламентской работой должны заниматься образованные и квалифицированные люди, прежде всего – профессиональные юристы, а не певцы или балерины.

– Звезды эстрады, как правило, тяготеют к той политической деятельности, которую поощряет власть. Что-то я не припомню никого из персонажей этого ряда выступающим на митинге оппозиции. 
– Потому что власть платит. Такие люди.

– А вы такой же? 
– Со мной другая история. Я не вижу лидера, за которого я бы пошел биться. Поэтому я не ходил на Болотную площадь. Как только появится человек, чья программа мне покажется разумной, я буду готов за него воевать. В том числе – выходя на площадь.

– То есть политиков, которым вы доверяете, не существует в принципе? 
– Я этого не говорил. Мне, к примеру, симпатичен Дмитрий Рогозин. Причем раньше я ему даже оппонировал – был секундантом у Эллы Памфиловой в программе Владимира Соловьева. А после того, как он поработал на Западе, его взгляды, как мне представляется, стали вполне здравыми. Но главное – я уверен в его личной порядочности. То же самое могу сказать про Геннадия Гудкова. Но ни тот, ни другой пока не нуждаются в том, чтобы я шел за них на баррикады.

– Были ли в вашей жизни случаи, когда вы отказывались от корпоративов, потому что хозяева или организаторы были вам омерзительны? 
– От корпоративов – нет, от мероприятий – бывало. Правда, не из-за конкретных персонажей, а из-за того, что они неожиданно для меня оказывались партийными. Как-то меня пригласили на открытие чемпионата по тхэквондо, приезжаю и обнаруживаю огромные плакаты «ЛДПР – наше будущее». Пришлось сказать организаторам, что на это я не подписывался, до свидания. Я не могу подставлять под ЛДПР свое имя, оно мне дорого. 

– Есть ли среди ваших друзей люди, которые ходят на акции протеста? 
– Нет. Вообще мой близкий круг – очень узкий. И эти люди, как и я, предпочитают не размахивать лозунгами, а заниматься конкретными полезными делами.

– Такая теория малых дел? 
– Да называйте как хотите. Вот несколько лет назад мы с женой продали дом, и она мне сказала: давай часть денег, как раньше было принято после удачной сделки, отнесем в храм. Договорились. А потом я подумал, что если отнесу деньги в церковь, то не узнаю, на что они потрачены. Мне захотелось увидеть результат. Нашел церковный приют для сирот в деревне Бывалино, 62 километра от Москвы, приехал туда, выяснил, что главная проблема – водопровода нет. Позвонил в несколько компаний, узнал, что там 84 метра до воды, тяжелый горизонт, денег нужно в два раза больше, чем у меня есть. Стал искать. Приехал к своему небедному другу, не успел рот открыть, как тот меня начал грузить своими проблемами – яхтами, островами… Я выслушал, покивал и говорю: у меня тоже есть проблема – не хватает тысячи долларов, чтобы пробурить воду для приюта. Тоже мне проблема, говорит, на, возьми. И лучше послушай про мои проблемы – и опять яхты, острова… Я во второй раз выслушал, зато у меня появились деньги, чтобы пробуриться. А через какое-то время этот мой компаньон чуть не погиб. Яхта сбилась с курса, и ее чудом вынесло не на скалу, а на песчаную мель. Я тогда ему сказал: видишь – работает система, не зря за тебя молятся сто человек. Кстати, с тех пор он в приют регулярно приезжает. Уже много лет. И не только он. Двенадцать лет назад, 28 сентября, в день образования приюта, я первый раз устроил там концерт, пригласив, конечно, всю деревню. Потом стал привозить своих друзей. Говорил прямо: денег не будет, но вам будет хорошо. За это время там перебывала половина нашей нормальной эстрады – люди, которые могут бесплатно приехать и без фонограммы спеть. Начинали со ста человек на концерте, теперь тысяч пять собирается.

– А бывает, что коллеги вам отказывают, узнав, что гонорара не будет? 
– Прямо – нет. Но, как правило, выясняется, что появились срочные дела… Понимаю. Бывает.

– Несколько месяцев назад вы стали постоянным автором сайта «Эха Москвы» – радиостанции с определенной политической репутацией. Сознательный выбор? 
– Я не пишу для «Эха Москвы». Мы договорились с редакцией, что они берут из моего Facebook те заметки, которые им интересны. Я вижу, что на сайте «Эха» есть авторы, которые стараются подстраиваться под позицию радио. Я не стараюсь, в этом смысле я абсолютно свободен – просто пишу, что думаю.

ДОСЬЕ 
Юрий Эдуардович Лоза родился в 1954 году в Свердловске. Детство и юность провел в Казахстане. В 13 лет научился играть на гитаре. Учился в Казахском госуниверситете на географическом факультете, потом в музыкальном училище. Служил в Советской Армии. В 1983 году переехал в Москву. В возрасте 49 лет закончил Московский государственный университет экономики, статистики и информатики.
Пел в ресторанах. Играл в ансамблях «Калейдоскоп» и «Интеграл». В 1983 году записал свой первый альбом «Путешествие в рок-н-ролл». Позже пел в составе группы «Зодчие». С 1987 года начал сольную карьеру. Автор 100 песен. В 2012 году выпустил книгу «Научу писать хиты».

Людмила Телень
«Совершенно секретно»