Джордж Харрисон учился языку хинди у профессора МГУ
В последние дни ноября битломаны всего мира отмечают годовщину смерти Джорджа Харрисона. В начале декабря его тело кремировали, а прах развеяли над священной Гангой. Поклонники «Битлз» пристально изучая жизнь, характер, привычки легендарной ливерпульской четверки, дали каждому музыканту короткие, но емкие характеристики. Джона Леннона считали циничным интеллектуалом; Пола Маккартни – серьезным романтиком; Ринго Старра – невозмутимым; Джорджа Харрисона – тихоней.
Несомненно, что Харрисон в зените шумной мировой славы сумел сохранить внутреннюю тишину и медитативность благодаря своему увлечению Индией. Впрочем, «увлечение» – слово не вполне корректное, когда речь заходит об отношениях музыканта с индийской культурой и философией. Харрисон не приносил дань моде на все восточное, когда приезжая в Индию, осваивал традиционные индийские инструменты, пел древние духовные песни и мантры. Он не из-за сантиментов подарил Обществу сознания Кришны имение под храм в часе езды от Лондона и пожертвовал деньги на издание одного из сакральных индуистских текстов, снабдив книгу своим предисловием. Приняв индийского гуру Шрилу Прабхупаду, основателя Движения Харе Кришна, своим духовным учителем, Харрисон доказал миру, что он не играет в духовность, что он стремится одухотворить свою жизнь. Одно время музыкант даже был близок к тому, чтобы покончить с суетной жизнью рок-звезды и стать монахом. Благо, гуру не благословил его на такой духовный подвиг, посоветовав проповедовать философию бхакти (любви к Богу и всем живым существам) через музыку.
В последние минуты жизни, как утверждают очевидцы, музыкант читал священные мантры и призывал всех любить друг друга. Согласно духовной традиции индуизма смерть является даже не экзаменом (с экзаменом сравнивается сама жизнь), а оценкой всей жизни человека. В соответствии с «Бхагавад Гитой», главным священным писанием Индии, всякое живое существо, оставляя тело, обретает в будущем то качество бытия, на котором было сосредоточено его сознание в момент смерти. Джордж Харрисон, осознавший на пороге переходы в иные миры ценность любви, сдал экзамен на отлично.
О том, что музыкант был любознательным, хорошим учеником, рассказала нашему корреспонденту Вадиму Дышканту доктор филологических наук, профессор МГУ, индолог Наталья Михайловна Сазанова. Это звучит почти неправдоподобно, но эта русская женщина в середине семидесятых годов на протяжении четырех месяцев не только общалась с музыкантом в Индии, но и обучала его языку хинди. «Я был очень счастлив познакомиться с Вами, Вы произвели на меня колоссальное впечатление. Джордж Харрисон, 11. 02.1974» – записал в дневник своей учительнице благодарный музыкант. И добавил несколько непонятных нам «иероглифов», продемонстрировав обретенные познания в хинди.
– Юмор ситуации, в которой я познакомилась с Джорджем, заключается в том, – вспоминает Наталья Михайловна, – что я не знала, что это Харрисон, как не знала, кто такие «Битлз». Четыре месяца мы жили во Вриндаване (священное место в Индии) недалеко друг от друга. Я видела, что это хороший, очень талантливый молодой человек, он постоянно ходил к Прабхупаде, занимался музыкой, у меня же были свои дела. И только когда я вернулась в Москву и показала привезенные фотографии своим студентам, один мальчик вдруг закричал: «Боже мой, да это же сам Харрисон!». Студенты были в экстазе, когда поняли, что Джордж посвятил мне традиционную индийскую песню. Я начала интересоваться творчеством «Битлз», слушала их музыку и еще раз убедилась, что Харрисон был необыкновенно талантлив. Потом он прислал мне книжку со своим предисловием (в русском переводе она называется «Источник вечного наслаждения» – Авт.).
– А кто Вас познакомил с Джорджем?
– Харрисон появился вместе Рави Шанкаром, у которого он учился индийской музыке. Шанкар помогал Джорджу осваивать индийские инструменты и классические раги. Со временем они стали большими друзьями. А я дружила с Рави. Джордж, когда я его впервые увидела, был одет наполовину по-индийски, наполовину по-европейски. Помню, на нем был американский клетчатый пиджак, а снизу просто индийская хламида, волосы при этом были завязаны. Он был красивым, лицо напоминало лик Иисуса Христа. Рави Шанкар представил Джорджа, но я не обратила тогда на него какого-то особого внимания. У Шанкара, как и у меня, был духовный учитель Свами Шримаджи Махарадж, который освящал перед концертом все инструменты, мы между собой общались на хинди, а Харрисон при этом не понимал ни слова. И попросил, чтобы мы общались на английском.
– Вы сами предложили ему помощь в изучении хинди?
– Нет, он обратился ко мне с просьбой, чтобы я немного подучила его хинди, я и согласилась. Он был очень любознательным и талантливым человеком. Я видела, как быстро он освоил такой непростой инструмент, как вина, и поняла, что это необыкновенная личность. Увидев, что он очень музыкален, я спросила: «Вы кто?» Джордж ужасно засмущался – к тому времени его мировая известность достигла апогея, а тут его спрашивают, кто он такой. «Вообще-то я музыкант» – ответил он, на что я сказала, что это сразу видно, что он хорошо играет. Рави Шанкар на это мое замечание только улыбнулся. Я же добавила – раз он музыкант, пусть теперь нам концерты дает. Один концерт, который они устроили лунной ночью в безлюдном месте на берегу Ямуны (священная река во Вриндаване – Авт.) был просто потрясающим. Они играли втроем – Шанкар, Харрисон и один индийский флейтист, – это была божественная музыка, ничего подобного я никогда не слышала.
– И никто, конечно, этот концерт не записывал?
– Нет, тогда техника у нас была редкостью, очень жалею, что у меня в то время не было всех этих записывающих устройств. Единственное, что осталось от этих встреч, это фотографии, слайды. Но опять, же, я ни коим образом не выделяла Джорджа, просто была в восторге от хорошей музыки. Тем более, что мой гуру также любил индийскую классическую музыку и мы с удовольствием собирались на такие камерные концерты.
– Харрисон был способным учеником?
– У него же был абсолютный слух… Хотя, хинди, конечно, он знал плохо, он ведь учил его недолго, мои студенты изучают язык шесть лет. Но разговорный язык он схватывал очень быстро. Память у него была блестящая, он очень быстро запоминал какой-нибудь бхаджан на хинди (духовные индийские песнопения – Авт.) и тут же его исполнял. Он был очень эмоциональным человеком и всем интересовался.
– Вы с ним разговаривали только о музыке и поэзии, или касались также вопросов философии?
– Мы никак не могли обойти философию, я же занималась кришнаитским бхакти. Я ему объясняла связь музыки с бхакти, чтобы не было – текст отдельно, а музыка отдельно. Не знаю, много ли он книг по ведической философии прочитал, но с «Бхагавад Гитой», по крайней мере, был знаком. Но как деятеля искусства, его, прежде всего, интересовал средневековый период расцвета философии и культуры бхакти. У него был не просто теоретический интерес к индийской духовности, он читал на четках мантру. Ну и, потом, он общался со Шрилой Прабхупадой. Несколько раз я присутствовала при их встречах, Джордж всегда очень внимательно слушал, что говорил гуру.
– Чем, на ваш взгляд, вызван такой активный интерес Запада к Востоку, который мы наблюдаем последние десятилетия?
– Этот интерес существовал всегда, другое дело, что он то усиливается, то затихает. Если же говорить об Индии, то после ее завоевания британскими войсками, туда устремились не только европейские, но и наши путешественники, торговцы. Индия считалась страной чудес, страной сверхвозможностей. А после обретения в 1949 году независимости, Индия впервые зазвучала и не международной политической арене, стали популярными ее политические лидеры – Неру, Ганди. Ко всему же эта страна родила и подарила всему миру буддизм, вызвавший огромный интерес не только в Азии, но и в Старом Свете, в Америке, хотя сама от него в последствии отказалась. Естественно, что после второй мировой войны интерес к этой удивительной стране возрос, поскольку она, благодаря независимости стала еще более открытой, Англия ее все-таки немножко закрывала. В Индию устремилась интеллектуальная, духовная, культурная элита, которая пыталась понять, что же такое стоит за древней культурой и философией этой страны. Что касается России, то Индия у нашей страны всегда вызывала необычайный интерес. Он, правда, далеко не всегда был связан с духовными поисками, купцы туда ездили скорее за богатствами. Ну и, конечно, эта земля всех привлекала своей экзотикой. Все знают о путешествиях Афанасия Никитина, Павел І отправлял на завоевание Индии целый корпус. Но серьезный интерес к ее культуре появился у нас в конце ХІХ, начале ХХ веков, на это время припадают первые научные исследования, в университетах появляются курсы, на которых изучают санскрит и основы философии индуизма.
– Что Вы скажете о сегодняшних религиозных индуистких течениях?
– Мне кажется, что сегодня существует взаимный интерес к культуре и религии друг друга. Вполне естественно, что люди ищут новый духовный опыт, а Индия во все времена была им богата. Другое дело, что кастовая система не позволяла перейти в индуизм тем, кто родился не индусом. Но сегодняшние религиозные движения, как, к примеру, кришнаизм, стали открытыми, в них можно принять духовное посвящение и приобщиться к древним духовным ценностям. Новый толчок движению бхакти, которое теперь распространяется по всему миру, еще в ХY веке дал святой Шри Чайтанья, положивший начало религиозной Реформации. Нынешние индуистские организации вдохновились этой Реформацией, они отказались от кастовой системы и стали проповедовать равенство всех перед Богом. Отсюда у тех же кришнаитов появилась и определенная социальная направленность.
– Наталья Михайловна, а как Вы привлеклись индийской культурой?
– Благодаря прекрасным старым книгам, которые были в библиотеке моего отца, я с пятого класса увлеклась Индией. И уже когда поступала в университет, я определенно знала, что буду заниматься индийской культурой.
Как-то всё слишком красиво, чтобы быть правдой. И ни фотографий тех, ни автографа Джорджа, очевидно, не увидит никто и никогда. Может, кто-нибудь из москвичей на форуме знаком с Натальей Михайловной Сазановой из МГУ? Хорошо бы узнать всё, так сказать, из первых рук.
- ...когда я его впервые увидела, был одет наполовину по-индийски, наполовину по-европейски. Помню, на нем был американский клетчатый пиджак, а снизу просто индийская хламида, волосы при этом были завязаны.
