«Битлз» снова остались без барабанщика. Но не надолго. Я организовал для них несколько выступлений в кафе на окраине Ливерпуля, в районе под названием Хейманз-Грин.
Этим местом руководила хорошенькая миссис Бест, жена великого Джонни Беста, ныне покойного бокс-антрепренера, который организовывал пользующиеся огромным успехом схватки на Ливерпульском «Стадионе». Это был тот самый ринг, где, если вы помните, я провёл свой самый первый удачный бит-концерт. Среди орущей и визжащей аудитории были и «Битлз», находившиеся тогда в стадии куколки и глазеющие на таких звёзд как Рори Сторм.
У Бестов был сын по имени Пит. Пит Бест был худым, угрюмым темноволосым парнем, который немедленно подружился с «Битлз». Когда они выступали в кафе миссис Бест, они позволяли ему занимать место за ударной установкой. Это вполне их удовлетворяло, поскольку постоянного барабанщика у них не было, а Пит смотрелся достаточно искушённым в мастерстве игры на ударных. Он не ездил с ними на другие их выступления. Но каждый раз, когда они играли в кафе Бестов, он занимал вакантное место за барабанами.
С первой же минуты, как я познакомился с ним, стало очевидно, что между ним и мной не было и не будет тесных взаимоотношений. В этом не было вражды или неприязни, просто между нами возникла глухая стена. Возможно, в этом был виноват прежде всего я. Но я буду счастлив думать, что это не так. У меня прекрасные отношения с большинством тех людей, с которыми я знакомлюсь (За исключением совсем уж законченных негодяев и грубиянов. Я не выношу насилия. Я навидался достаточно крови, чтобы это отвадило меня от подобного рода развлечений.)
Тем не менее, коль скоро я говорю о Пите Бесте, то «Битлз» он нравился, и они подумывали о том, чтобы сделать ли его своим постоянным барабанщиком. Если это устраивало их, это было хорошо и для меня.
Когда в воздухе «запахло» Гамбургом, я сказал «Битлз»:
- Ребята, я думаю о том, чтобы отправить вас в Гамбург. Там открывается новый клуб, владелец - Бруно Кошмидер. Но как насчёт барабанщика? Вы не можете ехать туда без него. Старине Бруно это не понравится. Он слегка помешан на том, чтобы всё было, как положено.
«Битлз» были восхищены перспективой поездки в легендарный Гамбург. Они знали, что Дерри Уилки и «Сеньорз» пользовались там бешеным и ошеломляющим успехом.
- Ну, что, молчим?, - продолжал я, - Всё та же старая история? Барабанщика, мать его.., у вас как не было, так и нет?
В тот день этот вопрос остался без ответа. Но с той поры они начали рассматривать Пита как постоянного члена группы.
«Битлз» снова подняли эту тему пару дней спустя. Они действительно хотели поехать в Гамбург.
Пол Маккартни:
- Теперь у нас есть Пит Бест. Группа в полном составе, Эл. Как насчёт поездки?
Стюарт:
- Мы, правда, поедем, Эл, если ты организуешь это для нас.
Джон:
- Давай, Эл. Попытка не пытка!
Джордж:
- Я полагаю, мы готовы к успеху, Эл.
Он ухмыльнулся своей кривой харрисоновской улыбкой. Он выглядит зловеще, когда улыбается, этот Джордж.
«Битлз» знали, что у меня не ахти какие взаимоотношения с Питом. Я не делал из этого секрета. Мы просто не разговаривали друг с другом. Пит стилизовал себя под Элвиса Пресли и Тони Куртиса - с длинным лоснящимся коком волос, свисающим ему на лоб. У него был неприветливый и угрюмый вид, который ему было легко принимать, поскольку он сам был неприветлив и угрюм. Возможно, я просто не старался войти с этим мальчиком в контакт, но мне никогда не удавалось вытащить из него лишнего слова.
Личность его была прямо противоположна личностям других «Битлз». Если они этого хотели, они могли быть «из рук вон», но доброжелательными. Быть может, чуть-чуть циничными, но, в целом, у них были добрые сердца.
По правде говоря, Леннон обладал острым и злопамятным умом, достаточным, чтобы оставаться самим собой, и иногда давал свободный выход этой стороне своей натуры, если встречал относительно беззащитного (при этом, чем беззащитнее, тем лучше!) «мальчика для битья» из какой-либо другой группы. Он высвобождал шлюзы своего язвительного ума и наблюдал, как его жертвы корчились в судорогах. Они становились беспомощными, бессловесными и немыми. Такими они нравились Леннону. Он любил ударить ботинком по нервам. Типичный хулиган, типичная подростковая жестокость. Затем он вновь становился нормальным парнем. И готов был помочь любому. У него были свои странности, у этого Джона.
«Битлз» действительно пахали без отдыха, играя на танцах по всему Мерсисайду. Я решил, что они готовы для Гамбурга и для, так сказать, претворения в жизнь результатов своего тяжёлого, шлифующего и созидательного труда.
На вершине популярности в то время находились Джерри Марсден и его «Пэйсмэйкерс», а мой старый приятель, Боб Вулер, был их страстным поклонником. Боб уже тогда был самым известным антрепренером, конферансье и диск-жокеем Мерсисайда. Благодаря своему фанатизму и бешеному энтузиазму, он сделал больше для пропаганды ливерпульского саунда, чем кто-либо другой из тех, которых я знаю. Если кто-то напишет полную картину Мерси-бита от начала до конца (а он, что, в самом деле кончился?), имя Боба Вулера должно быть вписано туда крупными буквами. Самыми крупными буквами! Его вклад огромен. По сравнению с Бобом, Брайан Эпстайн пришёл уже на готовенькое. Ни один ансамбль, приходящий к Бобу, не уходил без вдумчивого прослушивания и конструктивного совета.
Боб стал постоянным диск-жокеем и конферансье в клубе «Кэверн» на ливерпульской Мэттью-Стрит, когда Рэй Макфолл переделал его в Мекку бит-музыки для подростков всего мира. А какой колоритной личностью был Боб! В довершение всего он ещё и вёл дневник, записывая в нём любую, представляющую интерес информацию, которую он черпал из встреч с ансамблями и газетчиками Мерсисайда.
Боб был постоянным посетителем старого ливерпульского Пресс-Клуба на Лайм-Стрит. Он часто давал газетчикам великолепный материал о бит-сцене. И очень скоро эта сцена стала действительно большой, настолько большой, что эти самые газетчики вдруг обнаружили, что пропустили прямо мимо своих носов этот музыкальный и социальный феномен, создававшийся в Ливерпуле. Но в те дни, если они приходили в свои издательства со статьями и заметками о новой музыке, сводившей с ума всех ливерпульских подростков, они получали ответ: «Это всё хорошо, старина. Хотя и для чертовски узкого круга, не так ли? Теперь слушай, есть потрясающе горячее дело об убийстве. Оно рассматривается на выездной сессии суда… Так вот, одна нога здесь, другая там… и т.д. и т.п.
«Битлз»-«Шмитлз»…
У Боба была одна странная черта. Повышенная нервозность. Он вёл себя, как испуганная птица, готовая сорваться с места и улететь при первом признаке приближающейся опасности. Он был очень непростым и увлекающимся человеком. Он забрасывал вас каламбурами и жаргонизмами через каждые несколько минут разговора. Если кто и сможет написать Большую Книгу о Мерси-саунде, то это будет старина Боб. Возможно, когда-нибудь это придёт ему в голову. А может быть и нет. Последнее, что я слышал о нём, это то, что он работал крупье в бинго-клубе.
Как-то, в один из вечеров, Джерри и «Пэйсмэйкерс» и «Битлз» играли вместе в каком-то местном танцзале. Мы с Бобом пришли туда. Я надеялся поразить его теми успехами, которых добились «Битлз».
- Вот посмотришь, Боб. Ты поймёшь, кто теперь группа номер один. Это «Битлз». Вот увидишь.
Боб был скептичен.
- Не-а, это Джерри с мальчиками. Они лучшие. Вот увидишь!
Сначала на сцену вышел Джерри и отработал свою часть программы. Парень был очень хорош. Группа не менее потрясающая. Очень профессионально и технично.
Но когда на эстраде появились «Битлз», словно, кто-то мягко нажал на нервную систему каждого подростка в зале, будь то парень или девчонка. Ребята стояли на сцене, неряшливые как черти, черные ветровки, черные свитера, сношенные туфли, взлохмаченные волосы, плюющие на всё и вся, и демонстрирующие это всем своим видом. Они излучали поистине животный заряд энергии, который заводил аудиторию, словно туго сжимаемая часовая пружина. Затем, трах! Пружина отпускалась, и всё начинало ходить ходуном, эмоции выплёскивались, захлёстывали «Битлз» и поглощали их.
Пока «Битлз» играли, между ними и слушателями создавался прочный мостик эмоций. Это было похоже на то, как если бы и «Битлз» и танцующие находились в одном гигантском яйце. В этом было что-то сверхъестественное. Они проявляли своё величие, которое действовало на меня, как никогда раньше.
- Ну что, Боб – что ты скажешь об этой группе? Они - нечто особенное, так?
Но Боб, консервативный, как всегда, предпочёл «Пэйсмэйкерс». Но не надолго. Вскоре он стал самым горячим поклонником и фанатом «Битлз».
____________________________________
Я решил не обращать внимания на злое письмо Гови Кэйси о «Битлз». Бруно Кошмидер безумно желал видеть ребят в «Индре», другом своём клубе на Репербане. Он хотел предложить им двухмесячный ангажемент за сто пятьдесят фунтов в неделю. Я сказал ему, что он сможет их поиметь, и что я лично доставлю их к нему.
Контракт начинался в среду, 18 августа 1960 года и заканчивался в воскресенье 16 октября. В контракте указывалось, что они должны будут играть с восьми часов до девяти тридцати вечера. Затем перерыв в полчаса до десяти. Снова на сцену до одиннадцати. Ещё один перерыв-пауза (по-немецки – «pauzer») в полчаса, затем игра в течение часа вплоть до двенадцати тридцати ночи (в это время веселье на Репербане только-только начиналось). Перерыв, и вновь на сцену до двух часов ночи.
Вечер трудного дня, если использовать их собственную фразу. Много пота. Здесь будут коваться «Битлз». Мой гонорар как менеджера и агента группы составил 10 фунтов в неделю. Хорошие деньги.
Благодарю всех за лестные отзывы о переводе. Первоначальный вариант был сделан аж в 1986 году, а когда я его вновь пересмотрел, то понял, что редакция необходима. Одновременно сверяюсь с оригинальным изданием. Заранее приношу извинения за задержку публикации глав. В итоге будут все. Обещаю.
>Интересно, это Аллан так пишет колоритно или литературная >обработка переводчика?
Переводчик, конечно, на высоте (правда, Бруно Кошмидера (Koschmider) называет Кошмайдером. Некоторые источники неверно указывают фамилию Бруно как Koschmeider), но изначально это заслуга соавтора Уильямса, Уильяма Маршалла (William Marshall). Советую посмотреть http://clck.ru/VB6h
