RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

Отрывки из книги Роберта Шонфилда и Питера Маккейба "Apple To The Core". Формула Эпстайна приводит к битломании

В январе 1962 года битлы поставили свои подписи под контрактом, который им предложил Брайан. С того времени Эпстайн брал на себя все заботы о них. Они стали «эмансипированными духами». Пока он хлопотал о мирских делах, они могли свободно парить к тем заоблачным высотам, где талант художника получает возможность расцветать, не будучи скованным каждодневными заботами и волнениями. Их будущее лежало вдалеке от грязного рабочего предместья Ливерпуля. Пол Маккартни был избавлен от нудной и бесславной карьеры грузчика в фирме по развозу продуктов – именно этим он занимался, когда группа вернулась из Гамбурга.

Четыре наивных неряшливых парня сидели в кабинете Эпстайна. Они чувствовали себя неловко перед этим гладкоречивым, полным достоинства господином. Перспектива попасть под его опеку пугала их.

Три года игры за мизерное вознаграждение в самых мрачных европейских клубах научили их настороженно относиться к подобным предложениям. И все же в этом человеке, являвшем собой образец благородной учтивости, было что-то такое, что внушало им доверие. Решение созрело мгновенно.

«Хорошо, Брайан, тогда будь нашим менеджером. Управляй нами с этой минуты. Где контракт? Я подпишу», - сказал Леннон.

Эпстайн не мог понять, что подсказало ему пригласить этих ребят в свой оффис для беседы. Для такого робкого человека, будущее которого, казалось, напрочь связано с семейным бизнесом, это было странное решение; оно мотивировалось скорее личными, чем деловыми соображениями. Он так и не поставил своей подписи под контрактом. Сейчас это было бы немыслимо. Это упущение Брайан объяснил тем, что не хотел связывать битлов никакими обязательствами перед собой; если бы они решили, что им будет лучше у другого менеджера, то могли уйти в любой момент. Его опасение можно понять: он никогда раньше не был менеджером и ничего не знал о шоу-бизнесе. Вдобавок его отец и друзья не преминули напомнить ему, как быстро остыл его детский энтузиазм по отношению к другим таким же внезапным идеям.

Брайан отказался от своего роскошного «форда-зодиака» и стал разъезжать по Мерсисайду в автофургоне, взятом напрокат, к ужасу родителей, которые никак не могли взять в толк, зачем их респектабельный сын тратит свои вечера на то, чтобы возить четырех буйных парней с гитарами по клубам и танцевальным залам. Его отца нисколько не волновало, что эти парни могут когда-нибудь стать «крупнее Элвиса». Он полагал, что Брайан должен заниматься семейным бизнесом. Ему казалось, что сыну не подобает вторгаться в поп-музыку, это недостойное ремесло, которым занимаются всякие выскочки и темные личности. С отцом Брайана согласилось бы большинство англичан из «среднего класса». Хотя на дворе был уже 1962 год, в Англии не произошло пока ничего, что указало бы на приближение новой эпохи. Страна все еще чахла в консерватизме пятидесятых годов, теряя последние остатки некогда мощной империи. Не существовало ни одной пиратской радиостанции, и мало кто из подростков, ложась спать, тайком притаскивал в спальню транзисторный приемник. К поп-музыке относились с таким же презрением, какое было характерно для актеров эпохи средневековья. Их считали «временными», ни к чему не пригодными людьми, чьи песни приятны для слуха, но не заслуживают серьезного отношения.

Если кое-кто и менял отношение к поп-музыке, то только в Мерсисайде. Эпстайн потом признавал, что находился в уникальном положении, потому что имел возвможность наблюдать за этими переменами. Будучи хозяином магазина грампластинок, он мог наблюдать растущий интерес подростков к бит-музыке (читай: к рок-н-роллу). Он обнаружил, что может довольно точно предсказать положение той или иной пластинки в таблицах популярности. Он также заметил, как много поклонников у разных ливерпульских групп и прежде всего у Битлз. Коли Битлз популярны у себя дома, думал он, почему они не могут быть с энтузиазмом приняты в национальном масштабе? Решив, что это вполне реально, он принялся за работу, чтобы добыть для них контракт с какой-нибудь фирмой звукозаписи. Однако лондонские дельцы от поп-бизнеса не разделяли его веры в Битлз. Они были погружены в поиски перспективного аналога американца Пресли или же одного «балладиста» вроде Клиффа Ричарда. Они были уверены, что музыкальная группа не может иметь большой успех, поскольку мода на группы прошла. Эту отговорку Брайан Эпстайн вскоре знал уже наизусть после безуспешных хождений по оффисам различных фирм.

Он начал с того, что отправил письмо Тони Барроу, рецензенту пластинок из одной ливерпульской газеты, литературные таланты которого находились в то время на службе отдела рекламы фирмы «Декка». В этом письме Брайан просил Барроу написать об одной неизвестной группе, «которая со временем будет крупнее Элвиса».

«Я ответил, что не могу писать о Битлз, пока они не выпустят пластинку, - говорит Барроу. – Я добавил, что написал бы о них, потому что это были бы хорошие местные новости. Потом Брайан принес мне магнитофонную запись Битлз, взятую из документального фильма о «Пещере»; запись была скверной – из-за шума почти не было слышно музыки, но я все-таки согласился попытаться устроить прослушивание, взяв за основу эту пленку».

Барроу позвонил на «Декку». Он рассудил, что лучше связываться не с музыкально-аристократическим, а с коммерческим отделом «Декки» - ведь Эпстайн, в конце концов, был уважаемым коммерсантом, и Барроу правильно рассудил, что коммерсанты из «Декки» знают название его магазина. Расчет Барроу оказался верным: «Декка» согласилась прослушать Битлз, поручив это Майку Смиту из репертуарного отдела.

«Смиту запись понравилась, и я уже собирался написать в своем разделе, что одна из местных групп добилась контракта с «Деккой», - продолжает Барроу, - но тут из Америки возвратился начальник Смита, Дик Роу, прослушал пленку и отверг Битлз в пользу другой группы, претендовавшей на контракт – «Тремелоуз».

Эпстайн не мог понять такого решения. Он встретился с сотрудниками «Декки» и стал терпеливо рассказывать им про ребят. Он объяснил что среди местной молодежи они популярнее, чем даже известные американские звезды. Все было бесполезно. После целого ряда побочных разочарований он уже готов был сдаться. И тогда Брайан решил предпринять последнюю попытку, решающую атаку на фирмы грамзаписей. На этот раз он встретился с Джорджем Мартином, сотрудником репертуарного отдела «Парлофона» - одной из маленьких (в то время) фирм гигантского концерна И-Эм-Ай. Мартин работал в основном с комедийными артистами, а с группами никогда дела не имел. Но ацетатные пленки ему понравились; к тому же его поразил энтузиазм Эпстайна. Битлз были приглашены на сеанс пробной звукозаписи.

Сеанс прошел успешно, однако бюрократические колеса И-Эм-Ай крутились мучительно медленно. Битлз были опять в Гамбурге, когда Брайану наконец сообщили, что «Парлофон» готов заключить с ними контракт. Он немедленно отправился в Лондон и подписал договор. Для И-Эм-Ай это была выгодная инвестиция. Что же касается Битлз, их ждало не слишком обильное финансовое вознаграждение: один пенс за каждый проданный сингл. Это означает, что с каждой долгоиграющей пластинки, состоящей из шести дорожек на одной стороне, они буду иметь около шести пенсов, а с каждого альбома, проданного за границей, и того меньше – три пенса. И-Эм-Ай обязалась увеличить размер авторского гонорара Битлз в течение трех лет на мизерную сумму в четверть пенни в конце первого года и на пол-пенни в конце второго. Это был типичный для того времени контракт: фирмы звукозаписи пеклись в основном о своих интересах.

Но когда Битлз прошли проверку временем – а к концу 1963 года из пластинки стали продаваться в гигантских количествах, - И-Эм-Ай, видя свои растущие прибыли, повысила гонорар Битлз до двух пенсов за сингл.

Первый сингл Битлз, “Love Me Do”, был выпущен в октябре 1962 года. Он стал медленно подниматься в английском списке бестселлеров и дошел до 17-го места, в основном благодаря тому, что его покупали в Ливерпуле и прилегающих районах. Через год, когда имя Битлз стало привычным и хорошо знакомым словом, в кругах шоу-бизнеса распространился слух, Будто Эпстайн манипулировал продвижением первого сингла в списке популярности. Говорили, что он якобы скупал экземпляры этого диска в тех магазинах, которые предоставляли данные о продаже грампластинок в распоряжение комитета по составлению хит-парадов. Дерек Тэйлор решительно отвергает эту «теорию».

«Это противоречило бы самой натуре Брайана, - говорит он. – “Love Me Do”, как и все последующие пластинки, продавалсь только по достоинству».

“Love Me Do” имела лишь умеренный успех, но все-таки это был успех. Он дал в руки Эпстайну осязаемое доказательство потенциала его группы и позволил ему утвердиться в своей вере в Битлз. Брайан решил, что настало время представить английской публике еще одно свое открытие – группу “Jerry & Pacemakers”. Первый же их сингл “How Do You Do It” сразу вышел на первое место, как и второй битловский сингл “Please Please Me”.

Популярное местное варево быстро превращалось в любимый национальный напиток. Успехи этих двух групп открыли эру широкого признания для любой группы из Ливерпуля и в то же время предвещали закат местной «бит-сцены». Лучших музыкантов Эпстайн взял в свою «конюшню», где им было тепло и уютно, но над их косматыми головами витала неизбежная зависть со стороны обделенных групп. Удачливые ансамбли Эпстайна чувствовали себя неловко, когда выступали в родном городе. В своих новых костюмах, при галстуках, они чувствовали себя так, будто играли в одном нижнем белье. Их не покидало чувство какой-то вины – словно они продались.