|
RSS:
Beatles.ru в Telegram:
|
|
Смерть битломана (музыкальный детектив)
ИГОРЬ МАТВЕЕВ
СМЕРТЬ БИТЛОМАНА
(музыкальный детектив)
…Совершено убийство. Погибший был заядлым битломаном, и, как ни странно, именно это сыграло решающую роль в расследовании. Преступник не знал, что на месте преступления осталась важная улика. Но извлечь из нее пользу смог бы лишь тот, кто хорошо знаком с творчеством легендарной ливерпульской четверки. Следователь, которому поручено дело, не знал творчества "Битлз", и потому скоро следствие зашло в тупик.
От автора. Эта повесть написана в начале 90-х гг., тогда же и разворачиваются события, поэтому нынешнему читателю некоторые рассуждения главных героев могут показаться странными или наивными. В те не столь далекие времена компакт-диски, тем более фирменные, были большой редкостью, а музыку продолжали писать на магнитофоны, правда, уже не бобинные, а кассетные. Занимались этим всякие музыкальные кооперативы.
* * * * * * *
14 мая 199… года ударом ножа в своей квартире был убит бывший работник инвестиционной компании "Сигма-инвест" Александр Федотов. Мотивы убийства были достаточно очевидны: незадолго до гибели Федотов ушел из "Сигмы", так как, по его словам, "не желал больше мараться в этой грязи", причем не просто ушел, но и прихватил с собой копии некоторых документов, свидетельствовавших о махинациях его бывших коллег. После этого ему неоднократно звонили домой и предупреждали, что если он не вернет бумаги и не будет держать язык за зубами, дело закончится для него исключительно плохо. Звонки с угрозами раздавались так часто, что Федотов даже был вынужден отключать по вечерам телефон. Потом его бывшие коллеги перешли от слов к делу: на Федотова было совершено нападение в подъезде собственного дома. Бывший афганец сумел "отмахаться". Накануне гибели Александр сказал жене, что разобрался с документами и через несколько дней передаст их в прокуратуру. Но не успел…
Убийство произошло около десяти утра. Погибший жил на третьем этаже пятиэтажного дома номер 18 но улице Пржевальского. Соседи по лестничной клетке находились в это время на работе. Федотов оставался в квартире один. Его жена, вернувшаяся с работы на обед в начале первого, наткнулась на тело мужа в прихожей. На груди Федотова расплылось большое кровавое пятно. Женщина тут же позвонила в "Скорую", но приехавшая бригада уже ничем не смогла помочь: удар был нанесен прямо в сердце, и смерть наступила мгновенно.
Выехавшая на место преступления оперативная группа при осмотре квартиры не обнаружила ничего существенного. Вероятно, когда Федотов открыл дверь, преступник сразу бросился на него и попытался ударить ножом. Смятый половик в прихожей, опрокинутая полка для обуви и разбитое зеркало свидетельствовали об отчаянной схватке: погибший был рослым и крепким мужчиной. Как заявила жена убитого, из квартиры пропала лишь папка с копиями документов.
Несмотря на свои тридцать семь лет, Александр Федотов был верен музыкальным вкусам своей юности - его любимой группой был знаменитый британский квартет Beatles. В свободное время он любил сидеть на балконе с магнитофоном и слушать симпатичные песенки ливерпульской четверки.
Этот факт, который, казалось бы, не должен был иметь никакого отношения к делу, сыграл в ходе расследования решающую роль.
* * * * * * *
- Анна Вениаминовна, расскажите, как ваш муж провел вечер 13 мая?
Жена Федотова, красивая, еще не старая женщина, сидела напротив Виктора Свиридова, следователя, которому было поручено расследование убийства.
- Он пришел в шесть вечера. Ходил к какому-то своему другу, который тоже работает в совместном предприятии, только я названия не помню. Саша уже почти месяц без работы был, знаете, как сейчас трудно найти что-то подходящее. А тот, вроде, обещал помочь. Ну вот, пришел где-то около шести. Сказал, что побаливает сердце, проглотил таблетку. Потом сел читать газеты, а я ужин разогревала. Поужинали часов в семь, может, какая-то юмористическая передача. Часов в десять, нет, пожалуй, чуть раньше, пришел Витя Кучеренко из шестой квартиры. Он как с женой развелся год назад, часто к нам заходил - скучно, наверное. Виктор в музыкальном центре работает. "Октава", слышали?
- Слышал, - кивнул Кучеренко, записывая фамилию в блокнот.
- Они там, в основном, музыку на кассеты пишут. Еще какие-то услуги оказывают, на свадьбах, что ли, играют, я точно не знаю. Он, Виктор то есть, и нам кое-что иногда записывал или послушать давал. Они с Сашей моим давно рок-музыкой увлекались, еще со школы. В одном классе учились. Оба такие битломаны, что не дай Бог. Сколько их за длинные волосы гоняли…
- Анна Вениаминовна, о чем говорил ваш муж с Кучеренко в тот вечер? - мягко перебил женщину следователь.
- Так, особо не о чем. Про музыку, как обычно. Виктор, он всегда в курсе музыкальных новинок. И компакты ему часто из-за границы привозят, и журналы музыкальные. Он Саше показывал…
- Значит, в тот вечер, они говорили только о музыке? Никаких деловых разговоров, например, об уходе вашего супруга из совместного предприятия?
- Нет, нет. По крайней мере, я не слышала. Они вообще всегда говорили только о музыке. Как соберутся, так и пошло - альбомы, "сольники" там всякие, кто какой диск выпустил, кто из какой группы ушел. Знаете, даже смешно - Федотова грустно улыбнулась. - Мужикам за сорок, а все как подростки: диски, записи… Правда, уже не так, как раньше. Знаете, другие заботы.
- Знал ли Кучеренко, что ваш муж ушел из "Сигмы-инвест"?
- Конечно. Саша ему сказал. Витя был в курсе. А потом, когда эти звонки пошли, он посоветовал нам в милицию обратиться. Надо было так и сделать…, - женщина вздохнула и замолчала.
- То есть, ваш муж не пошел в милицию?
- Нет.
- Почему?
- Саша хотел сам разобраться со всеми этими документами. Я в его дела не вникала, но мне было тревожно. Саша говорил, что там миллионами пахнет. Они же в этой "Сигме" за год половину сотрудников сменили. Но Саша не боялся. Он после Афгана ничего не боялся... даже когда на него в подъезде напали те двое.
- А во сколько ушел от вас в тот вечер Кучеренко?
- Где-то около одиннадцати. Обещал на следующее утро забежать, дать Саше послушать одну кассету.
- Какую кассету? - из вежливости поинтересовался Свиридов, хотя и чувствовал, что подобные вопросы уводят его в сторону от намеченной линии.
- Да что-то из битлов - у Саши ведь это любимая группа была. Знаете, он еще со школы о них все собирал - и фотографии, и статьи, и записи... А потом, уже в институте, начал тексты их песен на английском переписывать - у нас до сих пор эти тетрадки где-то лежат. Да, так вот, Саша сказал, что будет весь день дома, и Виктор обещал занести ему кассету.
Свиридов налил из графина воды, подал стакан женщине. Та отпила несколько глотков, вытерла платком губы.
- Ну и принес?
- Что принес?
- Кассету?
- Да. Я уже на работу собиралась, когда он забежал. Отдал кассету и попросил, чтоб Саша погромче поставил. Он же знал, что мой муж любит… любил на балконе магнитофон крутить. Я ушла где-то в половине десятого. Опоздала, конечно, ну да у нас начальник не строгий. А когда вернулась… в обед, - женщина заплакала.
* * * * * * * *
- Что, в коридоре будем разговаривать? - проговорил Кучеренко, когда Свиридов, показав ему свое удостоверение, задержался в дверях. - Нет-нет, вы уж проходите. И ради Бога, не разувайтесь. Несолидно как-то: следователь - и в носках. Тапочек-то запасных у меня нет. Холостякую после развода.
Они прошли в комнату. Свиридов сел на диван, Кучеренко - в кресло возле окна.
- Курить будете? - спросил хозяин. - Нет? А я с вашего позволения… Чай, кофе?
Следователь покачал головой. Кучеренко закурил.
- Спрашивайте.
- Виктор э…
- Владимирович.
- Виктор Владимирович, вы заходили к Федотову утром 14 мая?
- Заходил. Отдал ему кассету.
- В каком он был настроении? Встревожен, может быть, нервничал?
- Да нет, он был спокоен. Разве что бледнее обычного. Я к нему вечером в среду заходил, так он говорил, что сердце пошаливает. Знаете, он такой здоровый мужик до Афгана был… Борьбой занимался. В десятом классе, помню, даже на республику ездил. Ну так вот, принес ему кассету "Битлз", "Револьвер"…
- Э… что вы говорите? Какой револьвер?
Кучеренко весело рассмеялся.
- Ай-яй-яй… простите, не знаю вашего имени-отчества…
- Виктор. Я ваш тезка. Можно без отчества.
- Ай-яй-яй, Виктор без отчества. Это же "Битлз". Они для музыки - все равно что Пушкин для поэзии, а классику надо уважать. "Револьвер" - название их пластинки. Сильнейший, я вам доложу, альбом. Ведь мы с Сашкой, я хотел сказать, с Федотовым, еще подростками стали увлекаться. Битлы, "роллинги" - золотое времечко было. С пластинками глухо было, не то, что сейчас. С радио музыку писали - шум, треск, "Голос Америки" - как из космоса… Пара магнитофонов на весь десятый класс. Это уж потом, когда Сашка, то есть Федотов в институт поступил, он стал из Москвы записи привозить. Ладно, отвлеклись.
- Значит, вы отдали ему кассету. И ушли?
- И ушел. Только попросил, чтобы он погромче поставил, на следующий день, значит, пока я буду машину ждать. Я в тот день тоже на работу не ходил: договорился с одним шабашником за досками съездить - дачу надо закончить. Хоть и развелся я, а дачу надо закончить, - Кучеренко улыбнулся, немного грустно, и затушил сигарету в пепельнице. - Да. Так вот, этот мужик обещал подъехать где-то к половине одиннадцатого.
Вот я и решил посидеть на скамеечке возле подъезда, "Битлз" послушать. Сашка любил сидеть на балконе с магнитофоном. А мой маг барахлил что-то в последнее время. Я в музыкальном центре работаю, а аппаратуры хорошей не имею. Как говорится, сапожник без сапог.
Свиридов сделал какую-то пометку в блокноте, потом спросил:
- Вот вы говорили, Виктор Владимирович, что Федотов возил записи из Москвы. Значит, коллекция, или, так сказать, фонотека, была у него приличная?
- Так это когда было-то! - махнул рукой его собеседник. - Тогда же музыку на бобинах писали, а магнитная лента, как вы, наверное, знаете, со временем на бобинах страшно осыпается. Так что от тех записей, что мы с Сашкой лет двадцать назад делали, уже мало что осталось. А коллекция - да, была у него приличная. Ему, помнится, почти всех битлов удалось собрать. И "Револьвер" тоже у него был. Это у любого битломана - настольный альбом. Но вы имейте в виду, что одно дело - сделать запись с запиленной пластинки, где сплошь "песок", да "дерибасы", и совсем другое - с компакта.
- И много у вас компактов?
- Ну, в "Октаве", конечно, много. Это же наша специализация. Но у нас, в основном продукция пиратская - "болгария" и все такое прочее, так что качество, сами понимаете… Фирменный компакт знаете, во сколько обойдется? - с некоторой грустью произнес собеседник Свиридова. - А тут знакомый дальнобойщик привез себе "Револьвер" из Германии, так я выпросил на вечерок переписать. Вот и принес Сашке послушать, вспомнить молодость.
- Понял, - кивнул следователь, чувствуя, что разговор уходит куда-то в музыкальные сферы. - Значит, вы сели на скамейку у подъезда? И что было дальше?
- Ну, Сашка, видимо, позавтракал, потому что минут пятнадцать-двадцать прошло, а потом вышел на балкон и врубил битлов.
- "Револьвер"? - улыбнулся Свиридов.
- Его, родимого, - Кучеренко покачал головой. - Классика. Вещи - одна к одной. Валька на балкон вышла. У нее балкон как раз под Федотовым, она на втором этаже живет. Я когда от Сашки спускался, ей в дверь звякнул. Ее фамилия Коростылева, она тоже в нашем классе училась и тоже роком увлекалась. Ну, может не так сильно, как мы, но все-таки… Неразлучная у нас была тройка: Сашка, я и Валька, - Кучеренко вздохнул. - Она недавно под сокращение на комбинате попала, сидит второй месяц без работы. Я ей сказал, что Сашка битлов будет крутить, и что если она, как говорится, хочет вспомнить молодость, то может выйти на балкон и послушать.
Ну, вот, значит, он маг врубил, я сижу, слушаю, кайф ловлю. "Тэксмэн", "Элинор Ригби", потом "Айм онли слипинг"… это песни так называются. Произношение у меня, конечно, фиговое, простите за выражение, зато названия всех песен "Битлз" наизусть помню. С любого альбома. Вы вообще-то, Виктор, битлов хорошо знаете?
- Нет, - улыбнулся Свиридов. - Конечно, слышал у них кое-что. Но моя молодость пришлась на "АББУ" да "Бони М". Потом этот, как его, "Депеш моуд", если я правильно называю. Я ведь лет на десять моложе вас.
- Жаль, - произнес Кучеренко, доставая из пачки новую сигарету. Вот вы говорите, "Депеш моуд". Какая же это, по большому счету, музыка? Электроника - и ничего больше. Синтезаторы всякие. Кнопку нажмешь - и весь оркестр за тебя играет. А вот если взять…
- Виктор Владимирович, вы отвлекаетесь.
- Да, да, извините. Задели, так сказать, за живое. Ну так вот, сижу, значит, слушаю. Тут такая красивая баллада начинается, подождите, сейчас название припомню, "Хир, зер энд эвривер", это, значит "Здесь, там и повсюду". Маккартни солирует. Таких песен…
- Виктор Владимирович, вы опять…
- Нет, наоборот, - возразил собеседник Кучеренко. - Я как раз подхожу к самому главному. Когда началась эта песня, я Вальке кричу: "Помнишь?" Эту вещь в нашем парке часто на танцах играли, и мы с ней танцевали. Я в школе за Валькой бегал. Она улыбнулась, кивнула. И вот как раз в этот момент появился этот парень. Вроде из переулка вышел.
- Какой парень?
- Ну, обыкновенный. Лет, может, двадцати - двадцати двух. В кожаной куртке, джинсах. Виски подбриты по этой дурацкой моде. Вошел в дом…да… не знаю, важно ли это для вас или нет. Он, в общем-то, буквально сразу и вышел.
- Сразу - это как? - заинтересованно спросил следователь. Какая-то зацепка в деле вроде бы появилась.
- Ну, я не засекал. Вошел и вошел. Минуты, может, две, пробыл в подъезде, а может чуть меньше или чуть больше. Коростылева, конечно, его тоже видела. Да я на него особого внимания и не обратил. Я с Валькой разговаривал. Потом у нее вроде телефон зазвонил, а когда она опять вышла, как раз началась следующая вещь, "Гуд дей саншайн". Мы от нее тоже здорово тащились. Впрочем, в наше время было принято говорить "балдели", - улыбнулся хозяин.- Я тут опять Вальке кричу: "Гуд дей саншайн" помнишь?
- Виктор Владимирович, у меня скоро начнет голова пухнуть от этих ваших английских названий, - пошутил Свиридов.
- А что, все очень просто: "Гуд дей саншайн" значит "Здравствуй, солнце". Мы, помню, замучили в десятом классе нашу училку по английскому - все приставали: "Переведите да переведите о чем поют!" Да, ну так вот, тот парень как раз выходил из подъезда. А за мной машина приехала.
- Вы не заметил, было ли у него что-нибудь в руках? И в какую сторону он направился?
- Знаете, как-то не обратил внимания. А сочинять не буду.
- Федотов был на балконе, когда вы уезжали?
- Не знаю. Сначала был, это точно. А потом не знаю. Я же не сидел все время с задранной головой, верно? Вы еще Коростылеву спросите, может она что припомнит.
- По фотографии того молодого человека вы бы узнать смогли?
- Почему нет? Он же мимо проходил.
Свиридов достал из дипломата пачку снимков и один за другим стал передавать своему собеседнику.
- Вот этот, - очень быстро указал Кучеренко на одну из фотографий.
- Уверены?
- Ну, не на все сто процентов, но на девяносто девять ручаюсь.
Это была фотография Сергея Козырева по кличке - разумеется - Козырь. За ним водилось много всякого. Дважды его арестовывали по подозрению в убийстве, и в обоих случаях доказать его вину так и не удалось.
* * * * * * *
Покинув Кучеренко, Свиридов направился к Коростылевой.
- Валентина Владимировна, вы видели, как в подъезд вашего дома утром 14 мая входил человек? Это был день убийства Федотова.
- Да, видела.
- Опишите его, пожалуйста.
- Ну… обыкновенный парень, лет двадцати двух. Короткая прическа. Куртка, кажется, кожаная. В руке у него был дипломат. Я с Кучеренко в это время разговаривала. Он его тоже видел.
- С Кучеренко я уже беседовал. Вы не заметили, который был час?
- Точно не знаю. Приблизительно - часов десять. Я музыку слушала. Саша Федотов включил у себя на балконе магнитофон. Знаете, мы когда-то с ним и Кучеренко в одном классе учились, и все трое роком увлекались. А тут утром, ну, в тот день, Виктор, то есть, Кучеренко, звонит в дверь. Говорит, битлов с компакта записал, с фирменного. Этот…
- "Револьвер", - подсказал Кучеренко.
- О, тоже знаете, - удивилась женщина.
- Кучеренко просветил, - пояснил Свиридов. - Классика рок-музыки и все такое. Сильнейший альбом. Правда, если честно, я у "Битлз" не так много и слышал. Так, некоторые вещи. Продолжайте, пожалуйста, Валентина Владимировна.
- Да. Я, значит, вышла на балкон. Я без работы сейчас - сократили. Кучеренко внизу на скамейке сидел. Потом этот парень в подъезд вошел. Как раз песня была…мм… я названия не все помню, хотя нет, дайте подумать. Там припев такой… "хир, зер энд эвривер…", - негромко пропела женщина. - О, точно, она так и называется. Мелодичная такая, у нас на танцах ее в те годы играли. Витька мне еще крикнул: "Помнишь?" Как не помнить…
- И сколько этот парень пробыл в доме?
- Не знаю. Недолго. Несколько минут. Может пять или около этого. У меня телефон зазвонил, знаете, муж предупредил, что поздно вернется: там у них какой-то аврал был на работе. Я потом опять вышла на балкон, другая вещь битлов шла, я даже помню, как она называется, потому что они там все время поют: "гуд дей саншайн… гуд дей саншайн…" А Витька меня опять спрашивает: "Ну, как, балдеешь?" В смысле, от песни. Я улыбнулась. Как раз тот парень выходил из подъезда. Потом пришла машина. Виктор сел в кабину и куда-то поехал.
- А больше никто не заходил в подъезд, не выходил в это время - ну, где-то в промежутке между десятью и десятью тридцати?
- Не знаю, лично я кроме этого парня никого другого не видела. Да я, в общем-то, не все время на балконе стояла.
- Не слышали никакого шума из квартиры Федотова?
- Нет. Ничего, - женщина пожала плечами.
Свиридов почувствовал, что Коростылева, пожалуй, не сможет больше сообщить ему что-либо важное. Поблагодарив женщину, он записал на листке номер служебного и домашнего телефона, отдал его своей собеседнице и сказал:
- Если что-нибудь припомните - звоните. Спасибо, Валентина Владимировна. До свиданья.
* * * * * * *
Козырь был задержан. Он не сопротивлялся, но шумно возмущался, заявляя, что подчиняется грубой силе и уж сейчас-то этого так не оставит. Обыск, проведенный в его квартире, не дал никаких результатов. Нож, которым был убит Федотов, найден не был.
* * * * * * *
- Гражданин Козырев, вы подтверждаете, что утром 14 мая заходили в дом номер 18 по улице Пржевальского?
- Ну, заходил. А что, запрещено посещать дома по улице Пржевальского? Или вообще показываться в этом районе?
- Не запрещено. Но примерно в то время, как вы там находились, в этом доме был убит человек.
- Примерно, не значит точно, гражданин начальник. Причем здесь я? Вы что решили вешать на меня все убийства? Или проверяете на прочность мои нервы? Да я после тех случаев…
- Ангел из вас, честно говоря, фиговый, Козырь. Простите, конечно, за выражение, - с нарастающим раздражением проговорил Свиридов. - То, что вашу вину не удалось доказать в тот раз, отнюдь не означает, что вы были невиновны.
- А что это означает?
- Ладно, оставьте. С какой целью вы заходили в тот дом?
- Ошибся.
- То есть?
- Мне нужен был дом номер 18 "А", а я зашел в номер 18. Черт их там разберет, понастроили одинаковых коробок…
- Значит, ошиблись? Сколько вы пробыли в этом доме? Я имею в виду, в доме номер 18.
- А я что, засекал? - огрызнулся парень. - Знал бы, так свидетелей пару штук точно бы притащил - специально для вас, гражданин начальник. Ну, минуты две - три. Я позвонил во вторую квартиру. Открыл старичок. Я спросил: "Вы давали объявление об обмене?" Он говорит: "Нет". Я говорю: "Это дом номер 18?" Он отвечает: "Да". Тогда я достаю газету, показываю ему то объявление, а он мне, старый хрыч: "Молодой человек, вы такой молодой, а зрение у вас никудышное. Здесь написано "18 А". Я смотрю - точно. Ну и пошел.
- О каком объявлении вы говорите?
- Насчет обмена. Мне тот район больше подходит.
- Понял. И потом вы пошли в дом номер 18 А?
- Да. Это рядом.
- И что, договорились об обмене?
- Наивный вы человек, гражданин начальник, - снисходительно улыбнулся Козырь. - У людей на это годы уходят. Нет, она сказала, что у нее есть варианты и получше моего. Я же в "хрущовке" живу, а у нее улучшенной планировки.
- У кого - у нее?
- Ну, у той женщины, что объявление дала.
- Значит, и она, и тот старичок могут подтвердить, что вы разговаривали с ними?
- А как же они могут не подтвердить этого, если так оно и было? Проверяйте, вы милиция.
* * * * * * *
Старик из второй квартиры дома номер 18 подтвердил, что около десяти утра действительно разговаривал с молодым человеком по поводу обмена и опознал Козырева по фотографии. Женщина также признала, что утром 14 мая беседовала с Козырем. "Я уже недели две, как объявление дала, сто звонков было. Он бы еще позднее пришел!" - добавила она.
Козыря выпустили. Следствие зашло в тупик, поскольку другие версии не оправдали ожиданий. Дни складывались в недели.
* * * * * * *
Хронометраж, который лично для себя провел Свиридов, показал, что в течение двух минут (Кучеренко сказал "минуты две, а может чуть меньше или больше") Козырев физически не мог поговорить со стариком из второй квартиры, подняться на третий этаж, позвонить в квартиру Федотова, дождаться, пока хозяин откроет дверь, броситься на него с ножом… К тому же убийству предшествовала схватка, пусть и недолгая, но и она отняла какое-то время. Затем Козырю надо было найти папку с документами, спуститься вниз. Нет, ни две, ни три минуты на это не хватило бы. И вообще, почему такая разница в показаниях двух свидетелей? Кучеренко сказал, что Козырев пробыл в доме около двух минут, Коростылева - "пять или около этого"? Кто из них точнее? А если это вообще не Козырь, и его появление на улице Пржевальского - чистое совпадение? Любое сомнение должно толковаться в пользу подозреваемого - таков закон юриспруденции. А здесь сомнений - хоть отбавляй.
А если ошибаются и Кучеренко, и Коростылева, и Козырев находился в доме дольше? Что значит две - три лишних минуты? На часы-то они не смотрели, наоборот, разговаривали, слушали музыку. Козырь мог пробыть в доме и все десять минут. Хотя нет, десять, пожалуй, это слишком.
Свиридов почувствовал, что в своем желании сделать убийцей именно Козыря, он начинает выдавать желаемое за действительное. И правда, ведь мог же кто-то другой войти в подъезд после того, как Кучеренко уехал на машине, а Коростылева ушла с балкона - не целый же день она там стояла? Мог, в конце концов, кто-то, минуя пятый и четвертый этаж, спуститься на балкон Федотова с крыши на веревке? Хотя, правда, это уже из области "Фантомаса" и прочих боевиков: сделать это незаметно, средь бела дня, было практически невозможно. Но при всем при этом алиби у Козырева все-таки нет. Все упирается в тот промежуток времени, который он пробыл в доме. Мог успеть или нет?
И вдруг в мозгу Свиридова всплыла фраза, сказанная Кучеренко во время их беседы: "Как раз в этот момент к подъезду направился какой-то парень…" В какой момент? Да в тот, когда началась песня, под которую Кучеренко и Коростылева когда-то танцевали в парке. Разве это не ориентир? А потом? Что он сказал еще? Что-то столь же важное… Думай, следователь, думай! Что незнакомец вышел из дома, когда заиграла эта, как ее.. от которой они тоже, как он выразился, "балдели". Черт, как же ее? Ага, "Гуд дей саншайн" - выручайте, институтские знания английского. Значит, "Гуд дей саншайн". Теперь… что теперь? Теперь, если замерить длину звучания той, танцевальной, добавить к ней секунд десять, от силы двадцать, песни "Гуд дей саншайн" - потому что Кучеренко сказал, что она началась, когда Козырев из подъезда вышел, и Коростылева это подтвердила - мы найдем, как говорят математики, искомое. Искомое время пребывания Козыря в доме.
Свиридов узнал в справочном номер Кучеренко. К счастью, тот оказался дома.
- Добрый день, Виктор Владимирович. Это Свиридов.
- Свиридов?…, - последовала небольшая пауза. - Ах, да, извините, запамятовал. Чем могу быть полезен?
- Виктор Владимирович, скажите, та кассета, которую вы давали Федотову, она сейчас где? У вас или у его вдовы?
- У меня. Знаете, я помогал Ане, когда были похороны, ну и забрал - она так в магнитофоне и стояла. Ане говорить не стал - ей, сами понимаете, не до того было. Просто взял и все.
- Понимаю. Значит, кассета сейчас у вас?
- У меня. А почему вы спрашиваете? Открылись какие-то новые факты по этому делу?
- Пока нет. Но я хочу кое-что проверить. Для себя. Вы не могли бы дать мне ее на день - другой?
- С превеликим удовольствием. Заодно приобщитесь к великому наследию рок-музыки, - Кучеренко засмеялся.
- Так я сейчас к вам подъеду.
- Не стоит беспокоиться. Я минут через двадцать как раз буду ехать мимо вашей конторы и забегу к вам. Потерпите?
Четверть часа спустя в дверь кабинета Свиридова постучали. Вошел Кучеренко. Пожав руку следователю, он достал из кармана джинсовой куртки кассету.
- Сейчас такой музыки, как говорится, днем с огнем, - заявил он, вручая Свиридову кассету. - Теперь все больше "рэпперы" всякие, миксы-шмиксы… Ну, не буду мешать. Я и сам спешу. Когда наслушаетесь, звякните.
Он хотел сказать еще что-то, но передумал и шагнул к двери. Свиридов открыл было рот, чтобы спросить насчет тех песен, которые его больше всего интересовали, но увидев на вкладке аккуратный список, решил, что разберется и сам.
Он вытащил из стола кассетный магнитофон, одолженный в соседнем отделе, сунул вилку в расхлябанную розетку. Нажал кнопку воспроизведения. Вот они, "Битлз" - живые классики популярной музыки.
Оказывается, Свиридов слышал эти вещи и раньше, правда, где и когда, он не помнил. Наверное, в студенческом общежитии. Правда, в те времена во вкусах молодежи уже преобладали "Смоуки" и "Бони М". Об "АББЕ" и говорить нечего - "Мани мани мани" неслись из каждого открытого окна.
Следователь начал читать список песен: "Taxman", "Eleonor Rigby", "Love You To"… ага, вот она "Here, There and Everywhere". Свиридов остановил магнитофон, отмотал песню на начало, потом переключил свои электронные часы в режим секундомера. Итак, Козырь входит в дом… Свиридов включил воспроизведение.
Магнитофон неспешно отматывал такты спокойной, мелодичной баллады. Действительно симпатичная песня. Ее он тоже слышал раньше - оказывается, не так уж мало битловских мелодий подспудно отложилось в его мозгу с незапамятных времен. Как специально не заучиваемых, но очень известных и любимых в народе стихов, например, Пушкина. Как это тогда сказал Кучеренко? "Битлз" для музыки - все равно что Пушкин для поэзии.
"Here, There and Everywhere" продолжалась 2 минуты 25 секунд. Следующей шла "Good Day, Sunshine" - 2 минуты 10 секунд. Как раз когда она играла, Козырь выходил из дома. Складываем и получаем четыре с половиной минуты - и это явный перебор, потому что вторая песня, по показаниям Кучеренко, только начиналась. Значит, реально Козырев мог пробыть в доме где-то около трех минут.
Свиридов вздохнул. Дослушал легендарный "Револьвер" до конца и зачем-то переписал к себе в блокнот список песен. Вечером он вернул кассету Кучеренко.
* * * * * *
Как-то возвращаясь с работы, Свиридов увидел впереди Федотову. Согнувшись под тяжестью двух сумок, женщина шла на автобусную остановку.
- Анна Вениаминовна! Давайте я вам помогу.
Он перехватил из ее рук обе сумки.
Свиридова поразила перемена, произошедшая с Федотовой за эти два месяца: ее лицо осунулось, побледневшая кожа туго обтягивала скулы, под глазами появились мешки. Теперь ее трудно было назвать женщиной средних лет. Свиридов знал, что детей у них не было, и понимал ее состояние после смерти мужа более, чем хорошо.
- Есть что-нибудь новое? - устало и почти равнодушно, как бы заранее зная ответ, спросила она.
- Пока нет, - виновато произнес следователь. Это "пока" затянулось на несколько месяцев, но самое печальное - могло затянуться еще на столько же, если не навсегда.
Они подошли к остановке. Свиридов уже хотел попрощаться, но неожиданно для себя сказал:
- Знаете, давайте пройдемся пешком. Здесь ведь недалеко. А автобуса будете Бог знает сколько ждать. Да и сядете ли - еще неизвестно, они в такое время все переполненные.
- И то верно, - согласилась Федотова. - Если вы конечно…
- Свободен, свободен, - успокоил женщину Свиридов.
Некоторое время они шли молча.
- Буду с вами откровенен, Анна Вениаминовна. В деле об убийстве вашего мужа нет никаких зацепок. Да, какие-то версии имелись, мы проверили их все до одной - и все они оказались тупиковыми. Мы проверяли сотрудников компании "Сигма-инвест", которые могли иметь к его смерти какое-то отношение, близкое и дальнее окружение - все напрасно. Никто ему не грозил, никто ему не звонил, нападение в подъезде - обычное хулиганство. Мы знаем, когда его убили, мы знаем, за что его убили, но это не продвигает нас к цели ни на шаг, потому что мы не знаем кто его убил.
И может быть, не узнаем никогда, мысленно добавил Свиридов.
Женщина молчала.
- Анна Вениаминовна, я понимаю, что вам больно еще раз говорить обо всем этом, но не могли бы вы снова вспомнить события того дня, точнее, утро того дня, когда вашего мужа… когда это произошло? Не заметили ли вы что-нибудь необычное в его поведении? В каком он был настроении? Может, звонил куда-нибудь? Или ждал кого-то? Кому он мог открыть дверь, не приняв никаких мер предосторожности? Не тому ли, кого хорошо знал?
- Вовсе не обязательно, - проговорила женщина. - Просто Саша никого не боялся…
- Конечно, я уже задавал вам эти вопросы, - продолжал следователь, - но, возможно, вы припомните еще какую-то деталь? И пусть вам она не покажется важной, для нас…
Федотова вздохнула и покачала головой.
- Нет, ничего особенного в поведении Саши в то утро не было. Он вел себя, как всегда. Ну, может только притихший такой был, что ли. Сердце его беспокоило, он же ранен был в Афганистане, долго лежал в госпитале… я хотела, чтобы он сходил в поликлинику. Он ответил: "Ладно, посмотрим", выпил таблетку. Никого вроде не ждал, не говорил, по крайней мере. Виктор кассету принес и ушел сразу же. А Саша мне сказал, что может ее перепишет. Мы как раз незадолго до этого двухкассетник купили, "Сони". На его последнюю зарплату в "Сигме". Ну да это, конечно, к делу не относится. Я ушла на работу. Была половина десятого. А в обед… я прихожу… везде кровь… Саша лежит в прихожей…
- Он переписал кассету? - перебил Свиридов только чтобы что-то спросить, чувствуя, что женщина вот-вот расплачется.
- Н-не знаю, - голос женщины дрожал. - Я с тех пор этот магнитофон не слушаю. Не до музыки теперь.
- Вот и ваш дом, - произнес Свиридов. - Если будет что-то новое, мы вам обязательно сообщим. До свиданья.
Он передал Федотовой сумки. Анна Вениаминовна поблагодарила и направилась к подъезду. Следователь стоял и смотрел ей вслед. Зря он затеял этот разговор, который не принес ему ничего нового или полезного, и только вновь расстроил женщину. Зря. Повинуясь внезапному импульсу, Свиридов вдруг бросил ей вслед:
- Анна Вениаминовна, подождите!
Она обернулась и удивленно посмотрела на него.
- Взялся помогать, так давайте уж донесу до самых дверей - третий этаж, как-никак, - он вновь подхватил ее сумки. Федотова открыла и придержала для него дверь подъезда.
Они поднялись на третий этаж.
- Ну вот, Анна Вениаминовна, - произнес Свиридов возле двери ее квартиры, опуская сумки на пол.
- Спасибо. Может, зайдете?
- Да знаете, как-то неудобно. Да и время уже позднее, - замялся следователь. - Ладно, если ненадолго…
Пили чай на кухне. Разговор не клеился. Потом перешли в комнату. Федотова показывала альбом со старыми фотографиями, на которых она и ее покойный муж были молоды и счастливы. Вот Сашка Федотов, старшеклассник, а может уже студент-первокурсник, вызывающе улыбается в объектив. В руке простенькая гитара… Вот он с совсем молоденькой Аней, ныне Анной Вениаминовной, не старой еще, но - вдовой. А это, наверное, Сочи: море, пляж… Федотов сидит под навесом и держит на коленях "Романтик". Был такой магнитофон…
- Анна Вениаминовна, а где ваш магнитофон? - поинтересовался Свиридов.
Федотова показала на кресло в противоположном углу комнаты. Рядом с ним стоял на полу двухкассетный "Сони". Свиридов встал, подошел к креслу, присел на корточки. В правом отделении стояла кассета.
- Так вы не трогали его со дня смерти мужа? - поинтересовался следователь, отметив изрядный слой пыли на двухкассетнике. - Не включали ни разу?
- Не включала, - женщина положила альбом на стол. - Вроде бы особого повода для радости нет?
- Правое отделение для записи, да?
- Не знаю. Может быть. Я этими вещами не занимаюсь.
Свиридов нажал клавишу и извлек кассету. Лента была полностью перемотана на одну сторону.
- Можно я возьму ее на время?
- Берите, - равнодушно произнесла хозяйка.
… По дороге домой Свиридову пришла в голову совершенно абсурдная мысль: а что если Кучеренко и передал свою кассету Федотову, попросив поставить погромче, специально для того, чтобы музыка заглушила шум схватки и возможный крик жертвы? Доработался! - тут же одернул он себя. Это же идиотизм! Услышав звонок в дверь, Федотов мог поставить музыку потише, а то и совсем выключить магнитофон. К тому же Кучеренко знал, что магнитофон будет стоять на балконе, убийство же произошло в прихожей.
Вот если бы каким-то чудом "сонька" записала все, что случилось в то утро в квартире Федотова, после звонка преступника в дверь… Ну и дурак же ты, братец! вздохнул Свиридов. А видеозапись момента преступления с лицом убийцы крупным планом тебе, случайно, не нужна?
* * * * * * * * *
На следующее утро сидя у себя в кабинете, Свиридов вновь достал из ящика стола магнитофон и поставил на него кассету Федотова. "Вот если бы каким-то чудом…" - мелькнула в его голове вчерашняя мысль. Он не смог бы сказать себе, зачем ему надо было слушать альбом "Битлз" еще раз. Кстати, такой записи могло вообще не быть: то, что Федотов, по словам жены, намеревался переписать кассету Кучеренко, вовсе не означало, что он ее переписал.
Свиридов нажал клавишу воспроизведения, подождал минуту, другую… Ровное шипение, доносившееся из динамика, говорило о том, что пленка чиста. Следователь хотел было снять кассету, как вдруг ему в голову пришло, что на этой стороне, возможно, просто ничего не записано - Федотов после записи, видимо, не перегнал пленку на начало. Не успел, мрачно подумал Свиридов. Он перевернул кассету и включил ускоренную перемотку.
Запись на кассете покойного все же была: когда следователь снова нажал клавишу "Play", послышалось "уан, ту, три, фо", после чего динамик взорвался мощными аккордами первой песни альбома "Револьвер".
Началась вторая композиция. Как раз в этот момент в дверь постучали, и в кабинет просунулась модно причесанная голова Людочки, очаровательной, но глупенькой секретарши лет двадцати с небольшим.
- Виктор Сергеевич, вас шеф вызывает. На ковер, - добавила она и хихикнула. - А что у вас, дискотека?
- Дискотека. Иду.
Он выключил магнитофон, вынул кассету, положил ее в коробочку и сунул в карман пиджака.
* * * * * * * *
Вечером телефон в его квартире разразился частыми короткими гудками.
- 46 - 10 - 38? Будете разговаривать с Москвой, - раздался голос телефонистки.
- Алло, Виктор?
- Кто это?
- Осиковский. Павел Осиковский. Помнишь такого?
- Пашка! Осик!
- Узнал? То-то.
Они учились вместе в юридическом. Некоторое время даже жили в одной комнате в общаге. Теперь Свиридов вспомнил, где он впервые услышал старые записи "Битлз". Их частенько крутил Осик - как его называли однокурсники - заядлый битломан. После распределения он остался в Москве, а Свиридов уехал в глубинку. Они переписывались, хотя и довольно нерегулярно; Осик женился, имел ребенка.
- Значит, слушай сюда. Еду в командировку, завтра в восемь вечера буду проездом в вашем городе. Могу задержаться до утра. Посидим вечерком, поболтаем. У тебя есть, где переночевать?
- Не задавай глупых вопросов. Правда, не "Континенталь" и не "Космос".
- Жаль. А я думал, "Континенталь" или, на худой конец, "Космос". Ладушки, Витек, встречай. Поезд 38-й, 5-й вагон. А если не сможешь - твой адрес у меня есть.
* * * * * * *
Они сидели в однокомнатной квартире Свиридова.
Осик почти не изменился, только чуть пополнел. Закуска была немудреная, холостяцкая - колбаса, пара банок консервов, жареная картошка.
- Не женился еще? - поинтересовался Пашка, закуривая.
- Как видишь.
- А есть хоть кто на примете?
Свиридов махнул рукой.
- Ясно.
Свиридов потянулся к стоящему на диване магнитофону. Комнату наполнило мурлыканье какой-то отечественной певицы - Свиридов даже не помнил точно, какой: записал как-то от нечего делать прямо с телевизора. Все они эти Алены, Марины, Лолиты - на одно лицо, точнее, на один голос.
- Это не для меня, - заметил Осиковский. - Отечественную попсу не уважаю. Воспитан, если ты не забыл, в лучших рок-музыкальных традициях. Элвис, "Битлз" и все такое.
- До сих пор увлекаешься? - удивился Свиридов.
- Ну, не так, как раньше, конечно.
- Фанат, - с некоторой завистью заметил Свиридов. - А я - всеядный, что передают, то и слушаю. - Вспомнив про Кучеренко, он добавил: - Я тоже одного такого знаю. Пожалуй, ты против него даже пожиже будешь. Мужику уже под сорок, а сыплет названиями песен битлов, как из пулемета. Хоть в книгу рекордов заноси.
- Семечки, - презрительно произнес Осик. - Я могу назвать тебе все вещи по порядку на любом альбоме "Битлз" - хоть в два часа ночи разбуди. Наливай.
Они выпили еще по рюмке водки. Свиридов встал, вышел в коридор. Он не помнил точно, оставил ли кассету Федотова на работе или взял с собой.
Кассета лежала в кармане пиджака.
- Что ты там ставишь? - спросил Павел, увидев, что Свиридов меняет кассету.
- Сюрприз, - Свиридов перемотал кассету на начало.
Комнату наполнили звуки музыки "Битлз".
- "Револьвер", - одобрительно заметил Осик. От выпитого он раскраснелся, расстегнул ворот рубашки. - И запись на уровне.
- Почти с компакта. Ну, начинай.
- В смысле?
- Ты же сказал, что можешь назвать по порядку все их песни с любого альбома. Вот и проверим. Можешь начать с "Револьвера", поскольку ничего другого под рукой у меня нет. Только подожди минутку, - Свиридов снова сходил в прихожую и достал из пиджака блокнот, в который переписал на работе список песен альбома. - Теперь можно. Учти: ошибешься хоть раз - с тебя бутылка.
- А не ошибусь - с тебя! - подхватил Осик.
- Заметано. Итак…?
- Итак, первая песня - "Тэксмен", по-нашему "Сборщик налогов". Верно?
Свиридов заглянул в блокнот.
- Верно.
- Ну, ее мы уже прослушали. А вот эта, со скрипочками, называется "Элинор Ригби". Так девушку звали.
Свиридов кивнул. Осик закурил, откинулся на спинку стула.
- За "Элинор Ригби" будет "Айм онли слипинг". Дальше…э… дай Бог памяти, "Лав ю ту". Успеваешь?
- Успеваю, - ответил Свиридов, пробегая глазами названия.
- За "Лав ю ту" идет…мм…, - помедлил Осик, уставившись в потолок. - "Хир, зер энд эвривер". Так?
- Правильно.
- Продолжать или так поверишь? - улыбнулся Осиковский.
- Валяй дальше.
- Валяю. Дальше будет "Йеллоу субмарин", также известная нам, как "Желтая субмарина".
- Недолго музыка играла! - торжествующе воскликнул Свиридов заглядывая в блокнот. - А я-то и правда думал… Сделай книге рекордов ручкой. После этой, как ее, "Хир, зер энд эвривер", идет "Гуд дей, саншайн"!
- Ха-ха-ха! Я громко смеюсь! - закричал Осик и едва не опрокинул стакан. - После "Хир, зер энд эвривер" идет "Желтая субмарина"!
- Спорим на вторую бутылку ! - азартно проговорил Свиридов.
- Здесь и спорить нечего, - высокомерно проговорил Павел. - Перемотай вперед, сам увидишь.
Насмешливо приговаривая "старость не радость", Свиридов перемотал ленту вперед, нажал клавишу воспроизведения. Послышались последние такты нежной баллады, под звуки которой Витька Кучеренко, танцевал когда-то с Валей Коростылевой (впрочем, ее девичья фамилия была, разумеется, другой, подумал следователь). Песня затихла. Опережая следующую композицию, в образовавшейся паузе Свиридов пропел плотно впечатавшуюся в память строчку:
- "Гуд дей, саншайн…"
- "Ин зе таун, уэр ай уоз борн…", - послышалось из динамика нечто совершенно другое.
Пашка Осиковский довольно захохотал.
* * * * * * * *
- Здравствуйте, Виктор, - приветствовал Свиридова Кучеренко.
- Здравствуйте, Виктор Владимирович.
- Вчера, когда вы мне позвонили и опять попросили ту кассету, я сразу понял: вы становитесь заядлым битломаном, - пошутил Кучеренко. - Выяснили что-нибудь?
- Да, - коротко ответил следователь.
- И хотите поделиться со мной?
- Вот именно.
На лицо Кучеренко набежала и тут же пропала какая-то тень. Спокойным тоном, но уже без игривых ноток, он осведомился:
- Курить можно?
- Можно.
Свиридов выложил на стол кассету Федотова.
- Вот эту кассету я недавно взял у вдовы Федотова.
- Да? Что-нибудь интересное?
- Чрезвычайно. "Револьвер". Сильнейший альбом, как вы когда-то заверили меня.
Кучеренко чуть заметно побледнел. Он сглотнул, и все еще стараясь казаться спокойным, проговорил:
- Э… я что-то не понимаю… о чем вы? Какой альбом?
- "Револьвер", - повторил Свиридов, не отрывая взгляда от своего собеседника.
Кучеренко подвинул пепельницу и затушил недокуренную сигарету. Пальцы его чуть заметно дрожали.
- Откуда… зачем вам было брать его запись? У меня же с компакта, а у него…
- Тоже с компакта. Почти.
Кучеренко попытался выдавить улыбку.
- Загадками говорите, Виктор.
- Никаких загадок, Виктор Владимирович. Федотов переписал вашу кассету. Вот и получилось - почти с компакта. Хотите послушать?
- Знаете, у меня нет времени, - стараясь говорить ровным и уверенным тоном, произнес Кучеренко. - Тем более, что мне никогда не приходилось слушать музыку "Битлз" в милиции и пробовать как-то не хочется. Обстановка не располагает.
- Я не отниму у вас много времени, - заверил следователь. - Вам, Виктор Владимирович, как работнику музыкального центра и самому будет небезынтересно познакомиться с некоторыми особенностями японской аппаратуры.
На лице Кучеренко отразилось искреннее недоумение.
- Не знаю, о чем вы говорите.
- Сейчас все поймете, - Свиридов достал из ящика стола вторую кассету, и положил ее рядом с первой. - Вот эту я брал у вас дважды, второй раз вчера. Давайте послушаем один небольшой фрагмент. Не возражаете?
Кучеренко попытался изобразить равнодушие - мол, делайте, что хотите, мне-то какое дело? - но появившиеся у него на лбу мелкие капельки пота, говорили об обратном. Следователь вставил кассету в магнитофон.
- Я уже все приготовил. Предчувствовал, что вы начнете ссылаться на вашу исключительную занятость и нехватку времени, - он нажал клавишу воспроизведения.
Послышались мягкие аккорды песни "Хир зер энд эвривер".
- Чудесная мелодия, Виктор Владимирович. Могу представить, как приятно было танцевать под нее с девушкой.
Песня закончилась.
- А вот еще одна, "Гуд дей, саншайн". "Добрый день, солнышко", если не ошибаюсь? От нее вы тоже когда-то, как вы выразились, балдели. Ну ладно, учитывая дефицит вашего времени не будем слушать ее полностью, - следователь остановил запись.
- А теперь переходим непосредственно к тем фокусам, которые, бывают, выкидывают японские магнитофоны. По крайней мере, марки "Сони" - именно такой купил незадолго до гибели Федотов. Так… берем кассету - ту самую, которую он переписал с вашей, находим соответствующий фрагмент. Начали! - Свиридов нажал клавишу воспроизведения. - Итак, заканчивается песня "Хир, зер энд эвривер". Стоп! Какая композиция должна следовать за ней? А? Что же вы молчите, Виктор Владимирович? Вы как-то хвастались, что помните названия всех песен "Битлз"… Ну? Ладно, я вам напомню, - Свиридов нажал клавишу. Из динамика полилась мелодия песни "Йеллоу субмарин".
Кучеренко сжал руки ладонями, чтобы не было видно, как дрожат его пальцы.
- Хватит, - глухо проговорил он.
- Что же получается, Виктор Владимирович? - как будто не слыша его, продолжал следователь. - Переписывая с вашей кассеты альбом "Револьвер", Федотов должен был получить ту же самую последовательность песен, что и у вас. А вышло нечто фантастическое: между песней "Хир, зер энд эвривер" почему-то вклинились еще две песни, а именно, "Йеллоу субмарин" и …, - Свиридов заглянул в бумажку. - "Ши сед, ши сед". Таким образом, композиция "Гуд дей саншайн" оказалась отделенной от баллады "Хир, зер энд эвривер" более, чем пятью минутами… Вот я и говорю: капризная все-таки эта импортная аппаратура - как хочет, так и пишет. Даром, что японская…
- Хватит! - взорвался Кучеренко. Он вскочил со стула, губы его побелели и дрожали. Хватит ломать комедию! Если вы меня обвиняете - скажите в чем, а слушать ваши дурацкие разглагольствования - увольте!
- Ладно, гражданин Кучеренко, - голос Свиридова стал жестким. - Я обвиняю вас в том, что вы разработали план убийства вашего бывшего друга Александра Федотова и вместе с Николаем Козыревым осуществили его 14 мая сего года около десяти часов утра…
* * * * * * * *
- Разрешите, товарищ полковник?
- Заходи, Виктор, - полковник Матвеев, симпатичный крепкий мужчина лет пятидесяти, отодвинул в сторону бумаги и поднял голову.- Садись и рассказывай, как ты взял этого субчика Черненко.
- Кучеренко, - поправил Свиридов.
- Кучеренко. По управлению уже прямо легенды ходят - что-то там с музыкой "Битлз", с магнитофоном… Кури… ах, да, ты же не куришь. Присаживайся.
Свиридов сел.
- В моем рассказе, Игорь Александрович, будут фигурировать две кассеты - одна, скажем так, нормальная, где песни альбома "Револьвер" идут в той последовательности, в какой им и надлежит идти, то есть после интересующей нас песни "Хир, зер энд эвривер" следует "Йеллоу субмарин", а далее "Ши сед, ши сед"…
- Погоди, погоди, Виктор! - воскликнул Матвеев. - Ты начни с самого начала, и если можно, по-русски, а то я в школе немецкий учил, между прочим, да и тот уже тридцать лет, как забыл. "Ши сед, ши сед"! Что это такое и с чем его едят?
- Ладно, Игорь Александрович, - улыбнулся следователь. - Попытаюсь. Итак, во время первого разговора со мной Кучеренко сразу же подчеркнул, что Козырев вошел в подъезд, когда с балкона звучала песня "Хир, зер энд эвривер". Перевожу название специально для вас - "Здесь, там и повсюду". Вышел же он, по свидетельству Кучеренко, когда начиналась следующая композиция, "Гуд дей саншайн" - "Здравствуй, солнце".
- По лжесвидетельству, - поправил полковник.
- Да, нет, Игорь Александрович, по свидетельству. С Козырем все было именно так, как сказал Кучеренко: вошел, когда звучала одна песня, вышел, когда началась другая. А чтобы его слова мог подтвердить еще один свидетель, Кучеренко специально заговорил с Коростылевой, когда шла и та, и другая мелодия. Итак, начинается "Хир, зер энд эвривер". Кучеренко незаметно подает какой-то сигнал находящемуся неподалеку Козыреву - сморкается, или достает носовой платок, или, скажем, закуривает. Тот направляется к подъезду дома Федотова. Во время подготовки плана убийства, Кучеренко или его сообщники случайно натыкаются на объявление об обмене квартиры в доме номер 18 "А" по улице Пржевальского. Какая приятный сюрприз! Теперь визит Козыря в случае чего можно будет объяснить ошибкой.
Козырь очень быстро поговорил со стариком из второй квартиры, затем поднялся на третий этаж. Федотов открывает дверь - убийца бросается на него с ножом. Федотов защищается, но силы неравны. Удар ножом в грудь, удар профессионала - и смерть Федотова наступает мгновенно. Преступник ищет папку с документами, возможно, она лежала на балконе, ведь погибший любил работать на балконе, слушая магнитофон. Так или иначе, документы найдены, Козырь торопливо уходит. С того момента, как он вошел в подъезд, проходит около восьми минут. Около восьми! Запомните эту цифру, Игорь Александрович. Когда преступник выходит, магнитофон уже мертвого Федотова играет песню "Гуд дей, саншайн".
Козырь исчезает, одновременно с ним уезжает на машине и Кучеренко. Слова Кучеренко о том, что Козырь вошел, когда звучала "Хир, зер энд эвривер", а вышел когда началась "Гуд дей, саншайн", подтверждает и Коростылева, поскольку Кучеренко, окликнув ее, специально привлек внимание женщины к этому факту. Кучеренко охотно узнает Козыря на фотографии - уникальный случай, когда сообщник сотрудничает с правоохранительными органами и опознает убийцу - будучи твердо уверенным, что тому абсолютно ничего не грозит!
- Почему? - наивно спросил полковник. - Ведь ты сам сказал, что он находился в доме около восьми минут?
- А вот сейчас, Игорь Александрович, мы переходим ко второй кассете - изготовленной Кучеренко лично для меня. Размышляя над этим делом, я совершенно случайно, а может и не совсем случайно - честно говоря, не знаю, пришел к очень простому выводу: виновность Козырева или, наоборот, его невинность, можно доказать, замерив длительность звучания тех песен, которые упоминались в показаниях обоих свидетелей. Более того, теперь я уверен, что если бы это не пришло мне в голову, мне подсказал бы эту мысль сам Кучеренко. И вот я звоню ему и прошу дать на время ту кассету. И Кучеренко записывает лично для меня кассету, на которой меняет последовательность песен: отодвигает две песни назад и делает так, чтобы вслед за "Хир, зер энд эвривер" сразу же шла "Гуд дей саншайн". Как я выяснил, сделать это, элементарно просто: на проигрывателе компакт-дисков можно запрограммировать любой порядок песен, Для этого ему пришлось лишь снова взять у того дальнобойщика компакт с "Револьвером". В то же время на той кассете, которую он дал Федотову, порядок песен изменен не был, а значит, между двумя вышеупомянутыми песнями были еще две, общей продолжительностью около 5 минут, что давало преступнику еще пять минут времени!
Итак, когда я замеряю продолжительность песен на, скажем так, фальшивой кассете, я обнаруживаю, что Козырев мог пробыть в доме от силы три минуты. За это время он не мог поговорить со стариком, какой бы короткой ни была их беседа, подняться на третий этаж, убить Федотова, найти папку с документами…
- Подожди-ка, Виктор, - перебил Матвеев. - Но ведь могло случиться, что в ходе своей проверки ты обратился бы за записью этой пластинки, как ее…
- "Револьвер"…
- … да, "Револьвер", к другому человеку? Мало ли у нас меломанов?
- Согласен, Кучеренко рисковал. Истинный вариант "Револьвера" я мог услышать и у кого-нибудь другого. Но… меломанов у нас действительно немало, а вот битломанов - раз, два и обчелся. И зачем мне искать кого-то, когда под носом есть человек, имеющий, как я понимаю, неплохую фонотеку "Битлз" - сам Кучеренко? Нет, Игорь Александрович, он неплохо все рассчитал.
Одного он не учел: того, что я случайно возьму и прослушаю кассету Федотова, на которой был записан нормальный вариант альбома. Нет, даже не так: он, Кучеренко, никак не предполагал, что Федотов перепишет себе кассету, которую тот дал ему послушать. Может быть, это произошло потому, что Федотовы купили двухкассетник буквально накануне трагедии… Сейчас совершенно очевидно: кассета Кучеренко переписывалась именно в те роковые минуты. В день похорон, сообщник убийцы вынул свою кассету, даже не подумав, что в магнитофоне могла остаться улика! Вот ее-то я и забрал с собой, а прослушал совершенно случайно - не будь этого неожиданного визита моего старого друга, Павла Осиковского, и нашего с ним дружеского пари, тайна убийства так и осталась бы, по-видимому, нераскрытой.
- Кучеренко признался?
- Да. Как ни банально это звучит, но его элементарно подкупили. Предложили такую сумму, от которой этот тип не смог отказаться. Конечно, его кандидатура была не случайной: он много лет жил по соседству с Федотовым, знал его привычки, часто заходил к нему… Что ж, бывают и такие "друзья". К сожалению, не он первый, и, увы, не он последний. Кучеренко откуда-то знал Козыря - нам еще предстоит выяснить, откуда - и нанял его: сам решил не пятнать себя убийством. Такое вот извращенное понятие о порядочности.
- Молодец, Виктор. Иди отдыхай.
Свиридов поднялся и направился к двери.
- А знаете что, Игорь Александрович? - обернулся он на пороге. Пожалуй, я начну на досуге серьезно изучать творчество "Битлз". Классика - она и есть классика…
К О Н Е Ц
|
|
|
