RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

К сорокалетию "Apple corporation" - Apple to the core. Часть 3

К сорокалетию "APPLE CORPORATION"
ЛЮБИТЕ ЛИ ВЫ КЛЕЙНА?
Дайджест главы "Приход демона поп-бизнеса Алена Клейна"
книги Роберта Шонфилда и Питера Маккейба
"APPLE TO THE CORE "

Часть первая

Скоростной лифт мигом доставит вас на 41-й этаж высоченного небоскреба, стоящего на Бродвее. Дверь лифта открывается, и вы оказываетесь во владениях Алена Клейна. Прямо из лифта вы попадаете в приемную, которая одновременно служит ему и цветочной оранжереей. Оранжерея скрыта за огромными зеркалами, стилизованными под эпоху Людовика XIV, и киноафишей, возвещающей о неминуемом восхождении очередной суперзвезды, Тони Энтона. Развязанная нимфетка приветствует вас носовым "Хай!" ("Привет!"). Небрежно развалясь за столом, две или три ее подруги обсуждают цвет носков Джорджа Харрисона. Нимфетка протягивает руку к телефону и повторно спрашивает имена посетителей, потому что за отвлекающим разговором о носках Джорджа она успела их позабыть.

"Миста Шонфилл и миста Макклей хотят видеть миста Клейна…, - гнусавит она на типичном бруклинском акценте. - Присядьте, он еще занят".

Очевидно, сидеть здесь и встречать посетителей ей до смерти надоело. "Эй! - кричит она проходящему мимо служащему. - Скажите миста Клейну, пусть пришлет сюда кого-нибудь другого. За это он получит маленький поцелуйчик в свою большую задницу". Когда президент "ABKCO" (аббревиатура названия компании "Ален и Бетти Клейн компани") наконец освобождается и готов вас принять, нимфетка нажимает кнопку под столом. Звучит сирена - теперь можно пройти сквозь заградительную сеть, охраняющую от возможных похитителей гордость Клейна, золотые пластинки шестидесятых годов. Внушительная экспозиция из альбомов Бобби Винтона, "Отшельников Германа", Сэма Кука и "Роллинг стоунз" украшает серию коридоров, которые, петляя, ведут в "башню из слоновой кости", где обитает демон поп-бизнеса. Еще одна секретарша с бруклинским акцентом, еще один замок с сиреной - и вот вы перед дверью, ведущей в логово льва.

Открывается дверь, и вы оказываетесь в просторном кабинете, из окон которого открывается широкая панорама реки Гудзон от моста Джорджа Вашингтона до "Батареи". Письменный стол в форме разрезанной надвое пышки стоит на ярко-оранжевом ковре. За столом сидит коренастый пузатый человек. На вид ему около сорока. На нем клетчатые брюки, свитер с воротником "хомут" и легкие спортивные туфли. Он выглядит так, словно только что пришел с площадки для игры в гольф. Несмотря на формирующийся двойной подбородок, лицо у него совсем мальчишеское. Женщины говорят о таких "милашка". Джордж Харрисон говорит, что Клейн напоминает ему Барни Раббла из Флинтстоунз, а Дереку Тэйлору он напоминает плюшевого мишку, которого хочется прижать к груди и приласкать.

"Прекрасный вид".

"Так ведь надо же иметь хоть какую-то компенсацию за эту адскую работу", - говорит Клейн, ошарашивая всех своей грубоватой прямотой. Его сверкающие глаза вспыхивают, он поджимает рот, и на лице его появляется загадочная и, несмотря на это, почти ангельская улыбка. Прекрасный вид - не единственная компенсация. Его интересуют менее эстетические виды вознаграждения. Ален Клейн любит заниматься бизнесом ради своего бизнеса. Для него работа - синоним самой жизни. Более всего он счастлив в те минуты, когда заключает сделку.

На столе у него идеальный порядок и чистота, ручки аккуратно разложены рядом с блокнотом для деловых записей. Самый крутой делец поп-бизнеса любит окружать себя символами своих достижений и достижений своих своих клиентов. На подоконнике лежат "золотые" пластинки Битлз, золотое яблоко красуется на письменном столе, а премия "Оскар" за песню "Let It Be" выставлена на полке рядом с вереницей книг, состоящей исключительно из бестселлеров, как будто Клейну внезапно пришло в голову, что его кабинету следует придать более "культурный" вид. Клейна ободряет скорее его владение, чем дружеские похлопывания по спине. Он не тратит время на общение с элитой поп-мира. Отъехав от офиса, лимузин быстро доставляет Клейна к роскошному дому в Ривердейле, где его ждут жена и трое детей. В доме преобладает фиолетовый цвет. В те редкие вечера, когда он устраивает приемы, его гости представляют странную смесь поп-звезд и дантистов из Вестчестера. Даже на вечеринках Клейн не упускает случая поговорить о деле. Он часто работает по шестнадцать часов в сутки. Когда он читает какую-нибудь бумагу - например, сложный юридический документ, каких он видел на своем веку немало, - его маленькие глазки мечутся вперед по странице. В такие моменты он забывает обо всем постороннем. Когда он возобновляет разговор, кажется, будто он внезапно выходит из состояния транса.

В дверях появляется секретарша: она напоминает Клейну, что пора обедать. Человек, имеющий склонность к полноте из-за рода своих занятий, тотчас вскакивает, подтягивает брюки и, похлопывая себя по жирному брюху, быстрыми шагами направляется из своего кабинета длиной 40 футов в соседнюю комнату. Плюхнувшись в крайнее кресло, он залпом выпивает свою кока-колу и нетерпеливо ждет, когда секретарша принесет ему бифштекс. Когда она появляется с подносом в руках, Клейн хмурится:

"Почему это кетчуп? Разве у нас нет хайнца?"

Секретарша исчезает, потом возвращается с нужной бутылочкой. Маленькая тучка проходит.

Педантичность Клейна и его любовь к арифметике заметны даже в том, как он ест. На тарелке, которую принесла секретарша, шесть кусков мяса, шесть кружков лука и только пять долек помидоров. Произведя мгновенный расчет содержимого тарелки, Клейн разрезает одну дольку помидора пополам, устанавливая равновесие на тарелке. Затем, схватив вилку как зубную щетку, он поддевает ею помидоринку, кружок лука и кусочек мяса, макает все это в соус и отправляет сочную смесь в рот. Последняя партия готова к отправке в рот, когда раздается телефонный звонок.

"Да! Черт знает что! Нет! Скажите ему, что он задница… Ладно, сейчас займусь этим", - выпаливает Клейн и вешает трубку. Затем он с поразительным проворством вскакивает с кресла и шагает назад в свой кабинет. Нанизанные на вилку кусочки и кружочки дрожат подобно заключенным, помилованным в последнюю минуту. Клейн напрочь забыл про них; его внимание целиком поглощено бизнесом.

Клейн непьющий трудяга с необыкновенной способностью чуять деньги. Он чует их, как медведь чует трюфеля. Будучи бухгалтером по профессии, он (по его же словам) еще лучше разбирается в юридических вопросах. В поп-мире его многие недолюбливают и боятся, в особенности те, кому доводилось сидеть с ним лицом к лицу во время заключения сделок. Клейн обладает шестым чувством, как выразился один из его служащих. Он действует без всякой системы - систему ему заменяет инстинкт терьера. Обманывая или запугивая противника, он хитрит, увертывается, уклоняется от ударов и легко выдерживает все пятнадцать раундов. Президент "Коламбия Рекордз" Клайв Дэвис, которого Клейн причисляет к своим друзьям, как-то назвал его "ловким, осторожным бизнесменом, обладающим творческим воображением". Другие говорят о нем как о бессовестном, неразборчивым в средствах деляге.

Решимость Клейна преуспеть в бизнесе почти фантастична, и многие его противники имели повод почувствовать ее на себе. На Уолл-стрит, где у него особенно много врагов, его считают "хитрой бестией" - так говорит один маклер, много раз имевший с ним дело. Многие на месте Клейна поддались бы соблазну поумерить свой пыл и немного сбавить темп, но он не такой. Некоронованный король поп-джунглей, обладая состоянием в несколько миллионов долларов, он не собирается сбавлять темп или почивать на лаврах. Вся жизнь его прошла в изнурительной борьбе, но борьба - это его родная стихия. Другой жизни он не знает.

Ален Клейн родился 18 декабря 1931 года в Ньюарке. В двухлетнем возрасте он лишился матери. Его отец, бедный еврейский мясник, был не в состоянии одновременно вести дело и заботиться о детях, поэтому он отдал Алена и двух его старших сестер в заурядный еврейский приют, где они пробыли десять лет, после чего возвратились в отчий дом. (Тридцать восемь лет спустя Клейн сказал своему помощнику, что на репетиции концерта Джорджа Харрисона в "Мэдисон Сквер Гарден" он не пустит никого, кроме детей из сиротских приютов.) Его племянник Майкл Крамер говорит, что Клейн сохранил удивительно живые и подробные воспоминания о годах, проведенных в приюте. Он до сих пор помнит наизусть все еврейские религиозные обряды, а не только главную из них - "кидуш".

Клейн любит общаться с молодыми. Даже своей манерой одеваться он пытается отыграться за свою потерянную молодость. Он постоянно вспоминает детство, рассказывает разные случаи, водит друзей туда, где часто бывал в детстве, - например, в ресторанчики, где подают только постную пищу. В укромном уголке своего дома в Ривердейле он держит "содовый фонтанчик" со всеми его атрибутами - тоже воспоминание о детстве. В школе с ним часто случались неприятности, говорит Крамер, его даже несколько раз выгоняли. Параллели между детством Клейна и Джона Леннона могут многое объяснить в их теперешних отношениях. Они оба росли без отцов, были задирами и драчунами, оба были лишены материнской ласки, за тем и другим присматривали тетки: за Ленноном - тетушка Мими, за Клейном - младшая сестра его матери Элен.

Пробыв недолгое время на военной службе, Клейн стал разносчиком газет, а по вечерам ходил на занятия по бухгалтерскому делу в колледж. Положив руку на руку и склонив голову, он погружался в дремоту. Это раздражало профессора-японца. Полагая, что Клейн спит, он внезапно задавал ему вопрос. Клейн отбарабанивал правильный ответ, даже не поднимая головы.

Получив диплом, Клейн вклинился в ряды многочисленной армии нью-йоркских бухгалтеров. Вскоре он нашел себе область, где еще существовал спрос на людей этой профессии - поп-музыку.

Первое время он работал в компании, которая ведала счетами Робби Дэрина, но очень скоро решил основать свою собственную компанию, издававшую музыкальные произведения. В числе прочих его компания издавала песни группы "Ширеллз" ("The Shirelles"). Прошло еще немного времени, и Клейн стал уже менеджером. Среди самых первых его артистов были такие светила, как Сэм Кук и Бобби Винтон. Вскоре Клейн уже купался в долларах, а его репутация как крутого дельца росла вместе с его банковским счетом.

В житейских делах он совсем не крут, а, напротив, даже мягок. Семья - это единственное, что его интересует помимо бизнеса. Он проявляет характерную для евреев всеобъемлющую заботу о благе своих родственников. Его юные племянники обожали своего дядю за то, что каждую пятницу он приносил им целую стопку комиксов, а потом брал с собой в кино. Они называли его "дядя Котя".

Но когда Клейн поглощен бизнесом, он забывает обо всем на свете. Его племянник Майкл Крамер рассказывает такой случай. Примерно восемь лет назад Клейн поехал в Филадельфию вместе с популярным диск-жокеем Джоко (Дагоном Хендерсоном) и взял Майкла с собой. Пока дядя Ален занимался своими делами, Майкл вынужден был целый день сидеть в мотеле и томиться от безделья. Вечером они пошли на концерт с участием популярных в то время артистов - Чаби Чекера, Орлонз, Джимми Соула и "Марвелеттз". Концерт шел с шести вечера до двух часов ночи, и все это время Клейн сидел в офисе театра и вел переговоры. В три часа ночи уборщик, подметавший балкон, разбудил спящего мальчика. Майкл бродил по неосвещенному театру, пока не нашел офис. А Клейн о нем совсем забыл.

Мать Крамера - Эстер - была старшей из трех сестер Клейна. Три года назад она умерла от рака. Когда она еще лежала в больнице и Клейн первый раз пришел ее навестить, он обнаружил, что в палате нет кондиционера. Он попросил перевести ее в палату с кондиционером, но такой в больнице не оказалось. Он вызвался купить кондиционер для ее палаты, но ему сказали, что это против больничных правил. Тогда он сделал широкий жест, предложив купить кондиционеры для всей больницы. В минуту сильного душевного порыва он даже вызвался купить эту больницу, но вовремя спохватился, осознав всю нелепость такого шага. Клейн забрал сестру из больницы и нашел для нее врача, специалиста по химиотерапии. Он пожертвовал ему 10000 долларов на научные исследования и на три года продлил жизнь сестры. В тот день, когда она умерла, Клейн ушел из дома покойной, чтобы не слышать причитаний, и увел с собой осиротевших детей сестры играть в "стигбол". Похороны состоялись на другой день, под проливным дождем. Когда после погребения все садились в автомобиль, сквозь тучи пробилось солнце. "Господи, солнце!" - воскликнул вдруг Клейн и, к удивлению своих родственников, разрыдался. "Надо было видеть, как рыдает такой человек, как он", - говорит один из них.

Клейн очень расстроился, когда любимый племянник Ронни Шнайдер, пожинавший сладкие плоды своего дядюшки, покинул "ABKCO", прихватив с собой гордость компании - группу "Роллинг стоунс". Роллинги вскоре ушли от Шнайдера, тот бросился было назад к дядюшке, но понял, что Клейн не желает его больше видеть. Главным объектом внимания и заботы отныне стал для Алена его второй племянник Майкл Крамер, но тот вскоре взвыл от такой опеки, потому что теперь ему пришлось работать вдвое больше. Однажды в свой отпуск он имел глупость поехать со своим дядей в Лондон. Клейн заставил его работать каждый день, каждый час - и так до последнего дня отпуска. Отчаявшийся племянник незаметно улизнул из офиса, прыгнул в такси и бросил шоферу: "Покажи мне город!".

"Ален не знает ни минуты покоя, - говорит Крамер. - Теперь я всегда отказываюсь, если он зовет меня поехать куда-нибудь отдохнуть. Несколько месяцев назад мы с ним были в баре, только сидели за разными столиками. Ален как увидел меня, так сразу заерзал на стуле. Потом все-таки не вытерпел, подкрался к моему столику, сел и битых четыре часа стал (в который уже раз!) обсуждать со мной проблему Маккартни".

Благодаря своему неуемному тщеславию и напористости, Клейну удалось благополучно миновать множество опасных рифов в океане бизнеса. Сколько раз его вызывали в суд! Против него было возбуждено свыше сорока судебных дел, но обвинения почти всегда осткакивают от него, как резиновый мячик от стенки. Бурная история Клейна как бизнесмена стала достоянием широкой публики после того, как лондонская "Санди Таймс" поместила на своих страницах некоторые документы из запрошенного Рихенбергом доклада о деятельности Клейна. Это подорвало его престиж в суровых финансовых кругах Лондона.

"У меня не было ни гроша, когда на меня обрушилось все это, - небрежно бросает Клейн, - так что они сварили щи из топора". Но это было еще не все. К несчастью для Клейна, как раз в то время, когда английский суд рассматривал просьбу Пола Маккартни о расторжении товарищества Битлз, федеральный окружной суд Нью-Йорка признал Клейна виновным по 10 пунктам обвинения в том, что он не представил в Налоговое Управление документы на своих служащих для взимания подоходного налога. Британские газеты не теряя времени рассказали своим читателям об этой истории. Клейн подчеркивает, что это вина одного его подчиненного, который не выполнил своей прямой обязанности, и что поэтому он обжалует решение суда.

Судьба свела Клейна с "Роллинг стоунз" весной 1965 года, когда их менеджеры Эрик Истон и Эндрю Олдхэм прибегли к его услугам для ведения переговоров о пересмотре условий контракта в фирме грамзаписи "Декка". Деятели "Декка Рекордз" испугались маленького напористого ловкача и согласились расстаться с кругленькой суммой в 1250000 долларов. Олдхэм настаивал на том, что 1250000 долларов должны быть переведены на счет компании "Нанкер Фелдж Мюзик Лтд.", принадлежащей "Роллинг стоунз". Однако эту сумму уплатили другой компании, носившей то же название и ведавшей продажей пластинок рок-группы в Америке. В конце концов Клейн урегулировал спор с Олдхэмом, однако Роллинги остались недовольны и подали на Клейна в суд, который до сих пор рассматривает это дело.

Было время, когда "Роллинг стоунз" были очень довольны услугами Алена Клейна, но с течением времени они пополнили все растущий контингент музыкантов (среди которых теперь также Пол Маккартни и Джеймс Тэйлор), переставших его любить. С другой стороны, многие звезды рока не могут устоять перед блестящим умением Клейна выколачивать для них деньги.

Клейн относился к Джону Леннону как к близкому другу. Он не скупился на расходы, когда Джон и Йоко приезжали в Нью-Йорк. Один служащий "ABKCO" жалуется, что эта парочка всегда доставляет всем массу хлопот. Например, говорит он, если они хотят пива, то требуют целый ящик. Этот служащий считает Джона Леннона "лицемером, каких мало".

"Вот он поет: "Представь себе, что нет никакой собственности" (слова песни Леннона "Представь себе"). Но это пустые слова! - говорит разочарованный служащий. - Приезжая в Нью-Йорк, он отправляется по магазинам и готов, кажется, скупить весь Манхэттен. А вот эта строчка из песни "Герой рабочего класса": "Нас одурманивают религией, сексом и ТВ…". Бог ты мой, да он смотрит телевизор по 23 часа в сутки!".

Ален Клейн, напротив, относился к Леннону с большим уважением и восхищением. "Это настоящий человек", - говорит он. Клейн даже сочинил несколько строчек для песни Леннона "Как тебе спится?", направленной против Пола Маккартни.

"Я говорил Джону, что песней "Власть - народу" он только вредит себе", - с гордостью заявляет Клейн.

В первое время Леннон говорил, что доверяет Клейну ничуть не больше, чем любому бизнесмену. Сейчас он, по-видимому, не только доверяет Клейну, но даже любит его. Таким отношением Леннона могут похвастаться не многие бизнесмены.

"Очень умный человек и к тому же очень чуткий и впечатлительный, - говорит о Клейне Джон. - Он глух ко всему, что не касается музыкального бизнеса. Иногда это меня раздражает - например, когда я пытаюсь ему что-то пропеть, а он не реагирует, пока не услышит песню на пластинке. Но он все равно относится к творческому типу людей в том смысле, что умеет сводить родственные души, как он свел, например, меня с Филом Спектором. Он говорит, что помог престарелому отцу Сэма Кука, и я верю ему. Он похож на сентиментальную еврейскую мамашу. Я вижу, как он силится понять Йоко и ее искусство и как ему это трудно дается. Долгое время он считал ее обыкновенной бабой, а теперь понял, что она по меньшей мере ровня ему".

"Ален никогда не говорит о ней свысока, - продолжает Джон. - Ему чужда игра, в которую играют Рихенберг или Истмэн: мы, дескать, пришли, чтобы помочь вам. Он ценит юмор, любит посмеяться вместе со всеми. Когда я думаю о Рихенберге, то представляю себе, как он играет в гольф, и так далее. Ален человечен, в то время как другие - это не люди, а автоматы. Алена можно пощекотать, а Рихенберга или Истмэна… нет, не могу себе представить, как я щекотал бы их".

Что бы ни говорил сейчас Леннон про Клейна, но в 1969 году он нанял его ради одной цели: чтобы Клейн предотвратил угрозу банкротства. Джон остался весьма доволен той чисткой, которую Клейн учинил в "Эпл", и теми порядками, какие он там завел. Нат Вайс высказывается об этом менее восторженно:

"Я ужинал с ним и его дружками перед тем, как он захватил "Эпл". Я знал, что он добьется своего. Иначе и быть не может: он выбрал самый подходящий момент. Он действовал как Муссолини, который, придя к власти, навел такой невиданный порядок, что поезда стали ходить точно по расписанию. Он любит угрожать и запугивать, это его излюбленная тактика. Сперва он намекает, потом слегка угрожает и смотрит, как вы на это реагируете. Если он видит, что вы дрогнули, он совсем наглеет и начинает угрожать уже в открытую. Джордж Харрисон все время твердил мне: дескать, Клейн молодец, гляди, сколько денег он мне принес. А я ему отвечал: не надо меня переубеждать, я вижу Клейна насквозь".