RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

«Юрий Антонов – наш Маккартни» (Интервью с мэтром)

В далеком 1964 году Юрий АНТОНОВ начал свою музыкальную карьеру. Сегодня, более чем сорок лет спустя, он всё ещё в десятке самых востребованных и высокооплачиваемых артистов России, активно борется с пиратством и имеет своё мнение относительно дел в отечественной музыкальной индустрии. Мы застали Юрия погружен­ным в хлопоты, связанные со строительством нового дома, который, на наш взгляд, выгля­дел уже вполне законченным — большой и красивый дом для большого человека. Кто сказал, что легенды нашей сцены обязательно должны жить в нищете?

- Знаете ли вы, что сегодня ваши первые пластинки-миньоны являются большой редкостью для коллекционеров и край­не востребованы среди меломанов? Даже если отбросить факторы кол­лекционирования и ностальгии, мно­гие уверены, что тогда Антонов звучал «правильнее». Нет соблазна вернуться к тому звуку? Ведь сейчас — техничес­ки — это уже не проблема...

Тот звук был актуальным для своего времени. Ну, или просто он был таким, потому что дру­гого не могло быть. Но сейчас я не могу идти на поводу у старшего поколения. Что ж мне те­перь, продолжать записываться с плохими ба­рабанами, с фальшивящими гитарами? Тогда на фирме «Мелодия» на запись песни давали четыре часа, мы толком даже настроиться не успевали. Конечно же, как только появилась возможность, я все эти песни перезаписал. Хотя я понимаю и взрослых слушателей. Для многих это песни того времени, когда они за­канчивали школу, первый раз кого-то любили, уходили в армию... Для них тот звук моих пе­сен единственно правильный. Никого не хочу обидеть, но с музыкальной точки зрения то звучание было откровенным г***м!

- Андрей Макаревич активно записыва­ется на лондонской студии Abbey Road. Вам не хочется тоже попробовать на вкус какую-нибудь легендарную студию?

- Нет. В музыкальном плане это ничего не даст, только на уровне личных ощущений от осознания, что воплотил свою детскую мечту. Если по делу, то уж проще сюда привезти английского звукорежиссера. А оборудование тут есть уже всякое. Со зву­корежиссерами все еще проблема, а вот со студиями давно проблем нет.

- Вам нравится, как исполняют ваши пес­ни другие артисты?

- Я слышал разные версии, но все они мне не нравятся. Все они слишком поверхностны. Тут еще дело в самих песнях, они такие... (задумывается) Поэтому я редко даю разреше­ние на их исполнение другим артистам. Не потому, что мне жалко. Просто я знаю, что без моего участия, без моего контроля нор­мально не получится. Все окажется несерь­езным. Могут быть различные аранжировки, различные интерпретации, но важно, чтобы я контролировал процесс. Это моя песня, и она должна звучать на высоком уровне.

- Вы следите за тем, что сейчас происхо­дит на российской эстраде?

- Нет. Неинтересно.

- Но ведь приходится пересекаться на ка­ких-то концертах с другими нашими ис­полнителями?

- Я стараюсь не участвовать в сборных концер­тах. Например, в последнее время я отказыва­юсь от участия в той же «Песне года». Я хо­рошо отношусь к самой передаче, тут никаких противоречий, все здорово у них сделано. Но я не хочу быть одним из тех, кто сейчас там мелькает. Чтобы стоять со мной на одной сце­не, им всем нужно еще пахать и пахать! Пол Маккартни (Paul McCartney) или Элтон Джон (Elton John) абы с кем на одну сцену никогда не выйдет. Это по статусу невозможно!

- Еще в классе, кажется, восьмом мы с друзьями заслушивались вашей плас­тинкой «Несет меня течение», и один мой знакомый как-то сказал: «Антонов — это наш Маккартни». Вам приходилось слы­шать такие сравнения?

- Ну что вы... (смущенно улыбается) Это... Это невозможно. Мы совершенно в раз­ных ситуациях. Хотя бы в силу того, что наш музыкальный рынок и все то, чем мы тут занимаемся, — это просто пародия на настоящий шоу-бизнес. Не потому, что мы менее талантливы. У нас есть хорошие композиторы и исполнители, но из-за того, что все такое местечковое, разделенное на какие-то кланы, и никуда не пробиться без связей, мы до сих пор вынуждены за­ниматься корпоративами. Я не питаю ил­люзий по поводу западного шоу-бизнеса, но там любой талантливый человек имеет воз­можность пробиться на самый верх и обес­печить себя, не делая по два-три концерта в день в каких-то дырах...

- Насколько вы жёсткий человек в деловых отношениях?

- Достаточно жесткий. Но и деловые отноше­ния тоже разными бывают. Есть концертная работа, есть студийная, есть дела, совер­шенно не касающиеся музыки, но плотно завязанные на деньгах... Жестче всего я веду себя во всем, что касается концертов. Например, во время концертов я категори­чески не приемлю выпивку!

- Когда вы поняли, что вам самому по плечу руководить? Что быть просто ис­полнителем в чужом коллективе уже не имеет никакого смысла?

- Это было так давно... Но сколько помню себя, во мне всегда тлел огонек лидерства. В свое время я многому научился, работая в Поющих Гитарах. Вот там была жесткая дисциплина. И ансамбль был настоящим. А потом я попал в ВИА «Добры Молодцы», ру­ководителем которого формально считался Сева Новгородцев. Сева всегда был, на мой взгляд, мягким человеком, и от этого в кол­лективе каждый считал себя главным. И это тоже была своеобразная школа: что может быть, если нет одного руководителя. Потом был джазовый оркестр «Современник» под управлением Анатолия Кролла, и только потом я сделал свой ансамбль.

- Своя студия появилась в то же время или позже?

- Позже. В те годы иметь свою студию еще было нереально. Деньги появлялись, но ку­пить инструменты и аппаратуру высокого класса было невозможно.

- Но что-то вы уже покупали у тех же югославских музыкантов?

- Да, было дело. Хотя всяческим надзирательным органам очень хотелось, чтобы мы с иностранными музыкантами не контактировали. В тюрьму, конечно, не сажали, но пальчиком иногда грозили. В СССР постоянно приез­жали на гастроли коллективы из стран соц­лагеря, но самые крутые, самые прозападные всегда были югославы — итальянская одеж­да, американские гитары... Глядя на них, мы постоянно задавались вопросами: время идет, мы уже научились играть, наши плас­тинки слушает огромная страна, но играть мы вынуждены до сих пор черт знает на чем, на каких-то гедеэровских «Мюзимах», чешс­ких «Иоланах», почему так? Конечно, у всех была идея обзавестись нормальным инстру­ментом. Я был очень активным добытчиком инструментов — назовем это так. Я знал всех югославских музыкантов, начиная с Джордже Марьяновича (Borde Marjanovic), заканчивая Здравко Чоличем (Zdravko Colic). Приезжали они в нашу страну по линии «Госконцерта». За концерты получали рубли, и только перед самым выездом домой в посольстве эти рубли им меняли на валюту. Но жизнь во время кон­цертов была веселая и полна приключений. В общем, за время гастролей они все свои рубли тратили практически до копейки. А в посоль­стве все равно нужно было что-то показывать, отчитываться за проделанную работу, но чем? Вот они быстро соображали, что нужно про­дать какой-нибудь инструмент, а этим самым каким-нибудь инструментом оказывались, например, гитара Fender Stratocaster или ба­рабаны Sonor. Конечно же, продавали они эти вещи нам. Уже тогда многие из наших музыкантов щеголяли отличными инстру­ментами, спасибо друзьям югославам. При этом тогда слова «винтажная гитара» никто не знал, просто хотелось играть на хорошем инструменте. Но сейчас-то мы понимаем, что за 500-600 долларов нам доставались гитары, сделанные в конце 60-х годов, и сейчас они стоят более десяти тысяч тех же самых дол­ларов. Многие из этих инструментов до сих пор живы — главное, чтобы правильному му­зыканту в конечном счете достались.

- Что значит «правильный музыкант»?

- Это человек, который в первую очередь покупает себе хороший инструмент, а не модный автомобиль. Хотя сейчас есть ги­тары, которые и дороже многих автомоби­лей могут стоить.

- А вы свою музыку причисляете к поп-музыке или всё же к рок-н-роллу?

- Конечно же, это поп-музыка! У нас в России настоящих рок-н-ролльных команд вообще нет. То, что они все играют — это псевдо-рок, и никакого отношения к настоящему рок-н-роллу эта музыка не имеет. Это скорее жесткий шансон, но никак не рок-н-ролл!

- Сейчас все шумят по поводу интернет-демарша группы Radiohead: одни видят в нем спасительный путь для музыкан­тов, другие предрекают близкий конец индустрии...

- А я бы поговорил в данном случае о ментали­тете потребителей. Там покупатель приучен платить, у нас же наверняка все скачали но­вый альбом Radiohead бесплатно.

- С другой стороны, Земфира заключила  контракт с ИД «КоммерсантЪ» на издание своего нового альбома. Те, в свою очередь, дистрибутором выбрали со­вершенно непрофильную компанию «Евросеть». Нестандартный, но крайне спорный ход в условиях нашей дейс­твительности…

- И как продается этот самый альбом?

- У нашего журнала есть данные — прав­да, неофициальные, — что продажи, ска­жем так, не такие, как ожидалось...

- Вот видишь, у нас всякие такие модели тя­жело прививаются. Похоже, ИД «Коммер­сантЪ» сознательно шел на убытки по каким-то своим соображениям. Вот сколько они самой Земфире заплатили за альбом?

- Изначально некоторые игроки рынка называли цифру в 500 тысяч долларов. Вернее, такую сумму хотел менеджмент Земфиры, но сколько в конечном счете дал ей ИД «КоммерсантЪ» — неизвестно. Сумма, в общем, не самая маленькая.

- А я считаю, что для артиста такого уровня, как Земфира, сумма очень маленькая. Как минимум миллион должна была просить и была бы права. А то, что дистрибуторы не могут продать миллион дисков, — это должно быть проблемой самого дистри­бутора, значит, нужно учиться это делать. Талантливый артист от этого страдать не должен. А Земфира не просто талантливый артист, а исключительно редкое явление на современной российской сцене. Конечно, я не слежу пристально за ее творчеством, просто я профессиональный музыкант, и мне достаточно услышать пару нот, чтобы понять, что к чему. Земфира — несомненно личность на нашей эстраде.

Автор Валерий Постернак

Журнал «Billboard»

(январь, 2008)

Более полный вариант интервью смотрите здесь

http://www.tektonika.ru/inter_02.shtml 

 Обсудить интервью можно на теме https://www.beatles.ru/postman/forum_messages.asp?cfrom=4&msg_id=3682&cpage=11&forum_id=3