Александр Кан
Русская служба Би-би-си, Лондон |
Под рок протестовали против войны во Вьетнаме и против войны в Чечне, отстаивали право носить джинсы, длинные волосы и курить марихуану. Так было раньше. Сейчас "марши несогласных" в России и антивоенные манифестации на Западе обходятся без подобного музыкального сопровождения.
Рок всегда подразумевал свободу - свободу заниматься любовью, свободу от обязанности умирать и убивать |
"It don't mean a thing if it ain't got that swing" - "Ни черта это не значит, если в нем нет свинга" - так когда-то пусть ненаучно, но точно определил суть джаза великий Дюк Эллингтон.
Нечто подобное, кажется мне, можно сказать и по отношению к протесту и року. От вызывающего сексуального раскачивания бедрами Элвиса до взрывного гитарного рева Хендрикса в государственном гимне Star Spangled Banner в Вудстоке, от наивного сидения Джона и Йоко в мешках до 500-тысячной толпы, распевающей ленноновскую Give Peace a Chance на подступах к Капитолию в разгар вьетнамской войны в 1969 году: протест, бунт, оппозиция, нонконформизм пронизывали саму ткань, само ощущение того, что есть рок-музыка.
Не всегда протест этот был осознанно политическим. Но всегда подразумевал расширение свободы: носить любую прическу или одежду или не носить одежды вовсе, свободу заниматься любовью или курить марихуану, свободу от обязанности умирать и убивать, свободу от постылой работы.
Движение rock-in-opposition придерживалось левых политических взглядов |
Принято считать, что чистая политика, врываясь в музыку, шла последней не на пользу. Те же классические ленноновские лозунги Give Peace a Chance или Power to the People уступают по силе воздействия наивно-мечтательной Imagine.
Нередко, даже тогда, когда протест имел, казалось бы, конкретный политический адрес, был он по сути дела скорее выплеском молодежного тестостерона. Как бы ни соблазнительно было бы числить Sex Pistols по части политических бунтарей, и как бы ни симпатичен был их социально-эстетический взрыв середины 70-х, все же, если быть хоть немного объективным, то трудно будет признать обличаемую ими в God Save the Queen Британию "фашистским режимом".
Чуть больше политического самосознания было у сформировавшегося уже в пост-панковскую эру в Британии движения rock-in-opposition ("рок в оппозиции"). Его идеолог - основатель и лидер групп Henry Cow и Art Bears Крис Катлер - человек убежденно левых взглядов. Но и тут opposition виделась куда шире политической - оппозиция против культурного истеблишмента с одной стороны и против тупости и конформизма коммерческой музыки с другой. Политические тексты оставались, но от лозунгов сиюминутной актуальности они выходили на уровень философских обобщений.
"Мы хотим перемен"
Русский рок, считавший себя плотью от плоти рока западного, да еще и формировавшийся в условиях тоталитарного режима, в пору расцвета диссидентского самосознания и протестного настроения был по самому своему определению оппозиционен. Этому сильно помогала тупая, абсолютно негибкая советская система запретов буквально на все, имевшее хоть какое-нибудь отношение к рок-культуре.
"Извращение внешней политики СССР" вменялось в вину Pink Floyd, а "миф о советской военной угрозе" Talking Heads в циркулярном письме ЦК ВЛКСМ, разосланном как руководство к действию по запрету всем обкомам и горкомам комсомола.
 |
 Не то, чтобы я там разочаровался в нашей демократии, я просто руками развел. Да я проклял ее просто 
Юрий Шевчук |
Протест читался в каждой строчке: "я инженер на сотню рублей, и больше я не получу", "здесь мерилом работы считают усталость", "мое поколение молчит по углам, мое поколение не смеет петь". Иногда не нужно было даже слов: в финале фильма "Асса" (1986 г.) Цой своим молчаливым уходом от нудно бубнящей ему о каких-то бюрократических правилах жэковской тетки посылал мурашки по спине не меньше, чем пропетым через минуту требованием не очень понятных ни ему самому, ни восторженно внимавшей ему толпе "перемен".
Да и понимать не нужно было: любой органичный для молодежи протестный жест, в другом обществе воспринимавшийся как чисто поколенческий, по необходимости и неизбежности приобретал политический вектор - таково было настроение большей части общества.
Накопленная десятилетиями энергия протестного сознания была настолько велика, что не успели еще толком утвердиться ценности нового "демократически-капиталистического" строя, как самые чуткие и самые идеологизированные деятели отечественной рок-культуры "переметнулись" в противоположный лагерь. Еще недавно яростные противники и хулители "совка" Егор Летов, Сергей Жариков (группа "ДК") или Сергей Курехин мгновенно почуяли затхлый эстетический запах нарождающейся буржуазии с ее мещанским безыдейным "попсовым" вкусом и вновь стали поднимать на щит знамя только что порушенной коммунистической идейности.
Парадоксальным образом с ностальгией по чистой идее прекрасно уживалась ностальгия по имперскости. "У нас была великая эпоха" - провозгласил вождь и идейный наставник новых левых рокеров Эдуард Лимонов. А честный, но прямолинейный Юрий Шевчук вслед за туповатым Рональдом Рейганом не уловил скрытый горький сарказм в песне своего кумира Брюса Спрингстина Born in the USA. И если в рейгановской Америке эта антивоенная песня против воли автора стала совершенно неуместным символом нового патриотизма, то в своем "ответе" Спрингстину "Рожденный в СССР" Шевчук поет уже с откровенным сожалением: "Я вчеpа был хозяин импеpии, а тепеpь - сиpота".
Война в Чечне вызвала минимум протестных голосов рок-музыкантов. Гребенщиков, несмотря на декларируемую аполитичность и неверие в силу рок-оппозиции ("Война во Вьетнаме закончилась не из-за массовых протестов, а по вполне экономическим причинам. Войны в Ираке и Чечне продолжаются, несмотря на все демонстрации. Я в эти игры не играю и не играл с самого начала", - заявил он в одном из интервью) все- таки свое слово сказал: "Моя Родина, как свинья, жрет своих сыновей; Я помню - больше всего денег приносит "груз 200". Патриотизм значит просто "убей иноверца"".
Тот же Шевчук был далек от равнодушия, с присущей ему страстью ездил в Чечню и обличал ("чем дальше в тыл, тем жирнее генералы"), но его волновала лишь судьба гибнущих и изувеченных российских солдат ("видел я сгоревшего комбата и державу полную дерьма"), а вывод, который он делал, и вовсе звучал страшновато: "Не то, чтобы я там разочаровался в нашей демократии, я просто руками развел. Да я проклял ее просто".
Рок-конформизм?
Демократия - суть свобода. Разочарование в демократии - разочарование в свободе. Через это горькое разочарование - иногда вполне обоснованное неумелой и безжалостной приватизацией и бесстыдной и безудержной "олигархизацией", иногда умело подогреваемое и подпитываемое теми, кому вся эта демократия изначально была поперек горла, - проходит все российское общество. В том числе и рок-музыканты. И пусть не всегда в терминах свобода-несвобода, демократия-авторитаризм они, вслед за обществом, тянутся к провозглашенной стабильности.
Замглавы администрации президента Сурков встретился с рядом рок-музыкантов страны |
"Когда президентом был Борис Николаевич, я, по-моему, не очень стеснялся в выражениях, потому что ничего позорнее никогда не видел и, дай бог, не увижу, -говорит по этому поводу Борис Гребенщиков. - По сравнению с этим то, что есть сейчас, - просто рай. У нас есть президент, который сохраняет достоинство. Лично мне импонирует еще и то, что он занимается восточными единоборствами. Конечно, что-то мне нравится, что-то очень не нравится. Но не это важно. Важно, чтобы в России как можно дольше сохранялась стабильность. Только при стабильности люди начнут чуть-чуть наращивать мясо на кости. Мы ведь долго жили на одних костях".
Нынешний российский режим, при всей своей внутренней симпатии к советскому и возрождении, казалось бы, до тошноты набивших оскомину старых символов политику свою, в том числе и по отношению к молодежи, строит намного грамотнее.
Притчей во языцех стала уже встреча, которую замглавы администрации президента Владислав Сурков устроил с рядом видных рок-музыкантов страны, в числе которых оказались БГ, Владимир Шахрин, Вячеслав Бутусов, Земфира, и даже казавшийся опальным Сергей Шнуров.
Сурков - человек молодой, с явными симпатиями к рок-музыке, на его тексты группа "Агата Кристи" записала свой альбом. На встрече, как потом, отвечая на бесконечные подозрительные расспросы журналистов, рассказывали ее участники, речь шла исключительно о засилье "попсы", о пиратстве и в целом о том, как "нам вместе взять чуть-чуть руля на телевидении и на радио и что-то сделать самим, за что нам будет не стыдно и чем мы могли бы гордиться" (БГ). Однако встреча оказалась в подозрительном временном соседстве с "оранжевой революцией" в Киеве, где авторитетные украинские группы во главе с "Океаном Эльзы" стали на сторону оранжевых сил.
Стабильность вместо свободы
К лучшему ли, худшему никакого подобия "оранжевой революции" в России так и не произошло. К проходившим в последние месяцы под эгидой оппозиции "Маршам несогласных" рок-музыканты остались по большей части своей равнодушны.
На встрече с Сурковым присутствовал даже казавшийся опальным Сергей Шнуров |
Случайно ли, нет, но подобная политическая апатия - не сказать конформизм? - некогда одной из самых граждански активных частей общества почти зеркальным образом отражается и на Западе. Что бы БГ ни говорил о незначимости антивоенных протестов в 60-е, протесты эти были и были такими, что игнорировать их власть просто не могла. Как не мог игнорировать вянущий советский режим и давления набиравшего силу в 80-е русского рока.
Нынче война в Ираке - при всех массовых демонстрациях - не вызвала никакого сколько-нибудь заметного протестного рока. Может быть, потому, что общественное мнение, особенно в США, во время подготовки и в первые годы вторжения в Ирак оказалось под массовым гипнозом необходимости "войны против террора". Парадокс, но лишь Dixie Chicks - три смазливые и никак не походящие на политических активистов девицы из оплота республиканцев, родного для Джорджа Буша Техаса, играющие самую что ни на есть консервативную американскую музыку кантри, оказались чуть ли не единственным серьезно заметным за все эти годы голосом антивоенного протеста. Быть может, рок и вовсе утратил свою общественную силу и протестное сознание находит свой выход в других сферах - блогах, кино, еще где-нибудь?
Однако пусть не очень заметные, но голоса протеста раздаются. Яростную антипутинскую позицию занимает выборгская группа "Последние танки в Париже" или сокращенно "ПТВП". По русскому You Tube гуляет едкий саркастичный клип "План Путина" группы "Корейские lёdчики", по которому план этот самый берет свое начало в Чуйской долине.
Дело тут не в высмеивании и не в огульном охаивании президента. У лидера "ПТВП" талантливейшего Алексея Никонова, которого не случайно сравнивают с Маяковским, есть гораздо более пронзительные и сильные стихи.
Дело в том, чтобы место идеала для рок-музыканта вновь вместо стабильности заняла свобода. Новое, молодое поколение выросло в условиях этой самой свободы и потому не осознает до конца ее ценности - ведь не осознаем же мы ценности здоровья, пока оно у нас есть или ценности воздуха, пока он нас окружает в достатке. А может быть, еще недостаточно отняли свободу, чтобы почувствовать, как ее не хватает.
